Томас Майн Рид

Томас Майн Рид

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

То́мас Майн Рид (англ. Thomas Mayne Reid; 4 апреля 1818, Баллирони, Великобритания — 22 октября 1883, Лондон) — английский писатель, автор приключенческих романов и произведений для детей и юношества.

Цитаты из произведений

	— Из ревнивых женихов выходят равнодушные мужья.
	A jealous lover makes but an indifferent husband.
	— «Белый вождь», 1855

	— Если только крик мураса не был услышан, то, могу уверить вас, хозяин, нам не грозит особенная опасность, по крайней мере сегодня. А после захода солнца мы сразу же тронемся в путь и еще до полуночи будем далеко от проклятых людоедов. Эге! А лодка-то уплывает. Её во что бы то ни стало надо не упустить! Я сейчас догоню её!
	— «Водяная пустыня», 1866

Успешному движению вперёд часто препятствовало также растение piosoca, или водяная лилия Виктория регия, круглые листья которой, лежавшие по всей поверхности воды, почти соприкасались друг с другом, в то время как густые корни образовали внизу узлы, затруднявшие плавание. Целые акры были сплошь покрыты этими водяными лилиями, которые встречаются только в озёрах приамазонской долины. Несколько раз пришлось даже делать ради этого большие обходы, что чрезвычайно удлиняло расстояние, заставляя описывать круги в несколько ярдов, а потому они не успели сделать и трёх миль, когда пришлось уже подумать об остановке на ночь. Кроме того, все они чувствовали голод, который начинал давать себя знать.

— «Водяная пустыня» (Глава 11. Нож вместо компаса), 1866

Видя бесполезность своих усилий, они хотели уже бросить работу и плыть пока к лесу, как вдруг жалобный крик заставил их немедленно броситься прочь от дерева. Это кричал Том, поспешно удалявшийся от ствола, как будто его испугало что-нибудь страшное. Но в этом крике слышался не один страх, — в нём слышалась и боль. Едва успели они задать несколько вопросов своему товарищу, как все начали издавать подобные восклицания, теперь им уже не нужны были объяснения Тома. Пока наши герои старались наклонить громадный ствол, с него свалилось штук двадцать муравьёв, и они напали на пловцов, рассчитывая спастись на них. Вместо того, чтобы выразить свою благодарность за это временное отдаление грозившего им трагического конца, насекомые в ту же минуту вонзили свои ядовитые жала в кожу людей, как будто желали им отомстить за нападение.

— «Водяная пустыня» (Глава 12. Островок или дерево?), 1866

— Тысяча благодарностей, дон Роберт! — ответил он, отвесив глубокий поклон. — Вы можете мне верить на слово, сеньор, потому что я не говорю наугад и могу даже вычислить расстояние в ярдах. Уже не в первый раз, сеньоры, я замечаю, что вы сомневаетесь в моём знании местности. Так знайте, что прежде, чем решиться сделаться вашим проводником, мне пришлось самому несколько раз побывать здесь и подробно изучить местность. Я отлично помню, что здесь должна находиться большая пальма, которую вы видите вон там, слева от вас. С этими словами Педро указал Роберту Тресиллиану на высокое дерево, гладкий длинный ствол которого оканчивался венчиком длинных листьев блестящего стального цвета. То была пальма из семейства юкка, величиною своею превосходившая все экземпляры этой породы, которые так часто попадаются в льяносах. — Если вы, сударь, — добавил гамбузино, желавший во что бы то ни стало войти в доверие к англичанину, — всё ещё сомневаетесь в правдивости моих слов, то не угодно ли вам подойти поближе к пальме? На её коре вырезаны две буквы: «Р», «т» — рукою вашего покорнейшего слуги Педро Виценты. Это маленькое напоминание о своей особе я оставил, когда был здесь три месяца тому назад.

— Майн Рид, «Затерявшаяся гора» (Глава I. Без воды), 1882

Таким образом койоты среди пустыни сумели приготовить себе ужин, не забыв при этом и десерта. Поужинав, они стали готовить к завтраку на следующий день блюдо, до такой степени любимое апачами, что одно из апачских племён, племя мецкалов, сделало его своей постоянной пищей и даже получило своё название от названия этого растения — мецкала. У ботаников оно известно под названием мексиканского алоэ, которое в изобилии растёт в пустыне. Способ приготовления пищи из алоэ менее сложен, чем это можно было бы предположить. Вот как поступили койоты. Они нарвали сперва довольно большое количество мецкала, затем отрезали у каждого растения его расходящиеся лучеобразно от сердцевины твёрдые, длинные, как шпаги, листья и сняли с сердцевины кожицу. Тогда открылась беловатая, яйцевидной формы масса, толщиною с человеческую голову. Она и употребляется в пищу.

— «Затерявшаяся гора», 1882

Затем любители конского мяса собрали под соседние деревья свои остальные съестные припасы, которые, надо признать, имели не менее привлекательный вид. Это были, во-первых, стручки альгаробии и сладкие ядра еловых шишек, которые они поджарили на огне, как бобы, а во-вторых, плоды кактусов разных пород. Лучшие плоды получают из кактусов породы питагайя, высокие стволы которых, обнажённые до известной высоты, у вершины окружены венком ветвей, которые издали делают их похожими на гигантские канделябры. Вся степь была усыпана этими деревьями странной формы. Таким образом койоты среди пустыни сумели приготовить себе ужин, не забыв при этом и десерта.

— «Затерявшаяся гора», 1882

Первым его несчастьем была смерть сына Лауренса, красивого и храброго молодого человека, составлявшего радость и гордость отца. Он погиб на охоте, вдали от дома родителей. Друг Моора, с которым уехал Лауренс на охоту, возвратился один и рассказал злополучному отцу, что он с Лауренсом примкнул по дороге к большому обществу соседних охотников. Дорогою на охотников напали бушмены, взяли Лауренса в плен и тут же убили, причем ни старший охотничьей экспедиции, ни члены её не сделали ни малейшей попытки к спасению несчастного пленника, хотя и имели возможность сделать это.

— «Переселенцы Трансвааля», 1883

	Мована, или баобаб — один из самых крупных видов растительного царства. Издали он представляет как бы зелёный шатер. Высушенные и истолчённые в порошок листья этого дерева служат лечебным средством против некоторых болезней — лихорадок, дизентерии и им подобных.
	— «Переселенцы Трансвааля», 1883

Над срединою ущелья нависла громадная глыба, ежеминутно угрожавшая обрушиться вниз. Подножья скал обросли эвфорбами и алоэ, дававшими немного тени. За исключением этой суровой растительности не было другой. Ни деревца, ни травки. Лишь в одном месте котловины виднелось два-три жалких куста, немного тощей травы и несколько кустов верблюжьего терновника, на ветвях которого раскачивались, точно длинные кошельки, гнёзда птиц-ткачей.

— «Переселенцы Трансвааля», 1883

Мы видели, что ему удалось войти в доверие к боерам, в особенности же к ван Дорну, но видели также и то, что, не будь его, они не лишились бы всего своего стада. Цеце успели заразить своим ядом лишь часть животных, нетронутые же этим насекомым животные были отравлены уже Моором. По его же милости погибли и бараны. Он отлично видел, что они едят ядовитое растение, и не только не помешал им вдоволь насытиться, но ещё радовался, глядя, как жадно они набросились на пищу. Это было началом его мести.

— «Переселенцы Трансвааля», 1883

На следующий день приступили к сооружению плотов. К счастью, возле реки росло множество деревьев, известных у голландцев под названием «кокер-боомов», которые, по утверждению Лауренса, вполне пригодны для сооружения плотов или паромов. Кокер-боом — род алоэ. Его короткий и толстый ствол даёт материал, обладающий в высушенном виде всеми свойствами пробкового дерева. На берегу реки устроили настоящую верфь. Все имевшиеся кокер-боомы были срублены и распилены на брёвна одинаковой величины, длиною в одиннадцать футов и три фута в диаметре. Знойное тропическое солнце быстро сушило их, так что можно было рассчитывать на скорое изготовление необходимого количества плотов.

— «Переселенцы Трансвааля», 1883

Цитаты о Майн Риде

Солнце накаливает морской песок у моих ног, тени постепенно удлиняются, а я, вытянувшись в холодке под облюбованной мною скалой, книга за книгой поглощаю двух своих любимцев: Луи Буссенара и капитана Майн-Рида. «… Расположившись под тенью гигантского баобаба, путешественники с удовольствием вдыхали вкусный аромат жарившейся над костром передней ноги слона. Негр Геркулес сорвал несколько плодов хлебного дерева и присоединил их к вкусному жаркому. Основательно позавтракав и запив жаркое несколькими глотками кристальной воды из ручья, разбавленной ромом, наши путешественники, и т. д.» Я глотаю слюну и шепчу, обуреваемый завистью: — Умеют же жить люди! Ну-с… позавтракаем и мы.

— Аркадий Аверченко, «Смерть африканского охотника», 1914

Я вынул Буссенара, Майн-Рида и уселся у подножие скалы. Перелистал книги… в последний раз. И со страниц на меня глядели индейцы, поющие: «Biют витры, виют буйны», глядели негры, танцующие польку-мазурку под звуки хохлацкого торбана, львы прыгали через обруч и слоны стреляли хоботом из пистолета… Я вздохнул. Прощай, моё детство, моё сладкое изумительно-интересное детство… Я вырыл в песке, под скалой яму, положил в неё все томики француза Буссенара и англичанина капитана Майн-Рида, засыпал эту могилу, встал и выпрямился, обведя горизонт совсем другим взглядом… Пиратов не было и не могло быть; не должно быть.

— Аркадий Аверченко, «Смерть африканского охотника», 1914

	Сегодня я сообразил наконец. О, бессмертный Голендрюк! Довольно глупости, безумия. В один год я перевидал столько, что хватило бы Майн Риду на 10 томов. Но я не Майн Рид и не Буссенар. Я сыт по горло и совершенно загрызен вшами. Быть интеллигентом вовсе не значит обязательно быть идиотом… Довольно! Всё ближе море! Море! Mope! Проклятие войнам отныне и вовеки!
	— Михаил Булгаков, «Необыкновенные приключения доктора», 1920-е