Гамбу́зия, обыкнове́нная гамбу́зия (лат.Gambusia affinis) — вид пресноводных живородящих лучепёрых рыб семейства пецилиевых, близкие родственники гуппи и меченосцев. Самки значительно крупнее, они могут достигать длины до 7 см, самцы остаются длиной 4 см. У самца анальный плавник преобразован в гоноподий.
Родина гамбузий — бассейн Мексиканского залива, однако сейчас их распространили в пресноводных водоёмах по всему миру. Эти рыбки известны тем, что питаются личинками комаров, поэтому они были искусственно завезены во многие места, где прижились благодаря своей выносливости. В СССР работу по интродукции обыкновенной гамбузии с целью борьбы с малярийным комаром начали в 1925 году на Черноморском побережье Кавказа и к концу 1930-х завершили её, искоренив малярию в Сочи и Абхазии. В то же время, считается, что интродукция гамбузии может оказывать негативное воздействие на местную фауну.
Ещё меньше, но еще оригинальнее является третья живородящая рыбка из сем. Ципринодонов — гамбузия, что в переводе с кубинского языка значит «ничего», так как сколько бы вы ни ловили этих рыбок, говорят жители острова Кубы, в водах которого она встречается, у вас все-таки окажется почти что ничего.[1]
...засадив хорошенько маленький аквариумрастениями и посадив в него своих рыбок, он <покойный Ничше> выставил его на волю, и рыбы жили в нем всю весну, перенося без вреда как холод в +4°Р., так и жару в +28°Р., что ясно показывало, что рыбки были просто крайне выносливы, а вовсе не относились к живущим в горных ручьях рыбкам.[1]
Они <гамбузии> по временам нападали даже дерзко на крупных американских окуней, и когда эти, будучи выведены из терпения, набрасывались, в свою очередь, на них, то они очень ловко ускользали от них и умели всегда вовремя укрыться.[1]
...при небольших изменениях условий среды скорость обмена веществ у гамбузий принадлежит к числу тех функций, ритм которых сохраняется неизменным.[2]
— Георгий Гаузе, «Экология и некоторые проблемы происхождения видов», 1934
...при переносе гамбузий из среды с 25°C в среду с 16°C их дыхание устанавливается на новом более низком уровне по типичной кривой избыточного реагирования, которая, очевидно, и здесь может быть объяснена неполным регулятивным возвращением скорости дыхания к неизменной контрольной величине.[2]
— Георгий Гаузе, «Экология и некоторые проблемы происхождения видов», 1934
— Владимир Нарбут, вступление в поэму «Малярия» (из книги «Под микроскопом»), 1934
Рыбка эта, родом с острова Кубы, получила своё название от кубинского слова «гамбузино», что значит: «мелочь», «пустяк», — на родине её никто не ценит.[4]
...гамбузия получила всесветную известность как лучшая истребительница вредных личинок малярийного комара. Она выискивает их среди зелёных водорослей — нитчаток — так ловко, как ни одна другая рыбка.[4]
У тебя есть мечта?.. <...> Да, да, есть. Я хочу у себя в пруду развести такую рыбку ― она называется гамбузия. Так вот, эта рыбка ― гамбузия ― поедает в своем пруду всех комариных личинок, а заодно и все лямблии.[6]
— Венедикт Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», 1985
И сколько этих вот самых лямблий может враз заглотать твоя рыбка гамбузия? <...> Она может схавать зараз семьдесят пять штук.[6]
— Венедикт Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», 1985
А самое главное, чем хороша гамбузия, ― так от нее ни одного комарика в воздухе. Никто вас не укусит, смело идите в лес, мои маленькие радиослушатели.[6]
— Венедикт Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», 1985
Акклиматизация гамбузии была осуществлена в 1925 г. в южных регионах бывшего СССР для борьбы с малярийным комаром. В России гамбузия отмечается для водоемов Дагестана, Ставропольского и Краснодарского краёв, Электрогорского водоёма-охладителя в Подмосковье.[7]
Группа ученых во главе с Кристианом Агрилло <Агрильо>, психологом-экспериментатором из Университета Падуи в Италии, обнаружила у пресноводной рыбы гамбузии способность считать до четырёх.[8]
— «Рыбы умеют считать до четырёх», 2008
Помню, как мы с ребятами из школы бродили по сочинским предместьям, прижимая к голому пузу трёхлитровые банки, в которых плескались гамбузии. Мы искали любую водную протоку, канаву, даже лужу, где гамбузии ещё не было...[9]
Принцип неизменности функции при изменении внешней среды может быть продемонстрирован также на примере потребления кислорода рыбами при различных температурах. Строганов (1939) получил интересные данные при работе с рыбками гамбузиями. Он приучал гамбузий к жизни при определенных постоянных температурах и затем исследовал потребление ими кислорода в различных условиях. Было обнаружено, что при небольшом отклонении температуры от той, которая привычна для рыбок, скорость потребления ими кислорода почти постоянна; лишь при более сильных изменениях среды скорость дыхания возрастает или понижается. Таким образом, при небольших изменениях условий среды скорость обмена веществ у гамбузий принадлежит к числу тех функций, ритм которых сохраняется неизменным.[2]
— Георгий Гаузе, «Экология и некоторые проблемы происхождения видов», 1934
Можно отметить, что регулятивные способности организма, лежащие в основе избыточного реагирования на изменение среды, проявляются не только в том случае, когда реакция организма заканчивается его успешным приспособлением к новым условиям, но также и тогда, когда организм не в состоянии приспособиться к резкому изменению условий среды и в конце концов погибает. Полную параллель с наблюдениями над темпом деления парамеций представляют результаты действия температуры на дыхание рыб, полученные Строгановым (1940). Мы уже имели случай отметить, что скорость потребления кислорода рыбками гамбузиями в определённой зоне принадлежит к числу неизменных функций и при небольших колебаниях температуры сохраняется постоянной за счет регулятивных возможностей организма.[2]
— Георгий Гаузе, «Экология и некоторые проблемы происхождения видов», 1934
...при более резком изменении температуры среды, а именно при переносе гамбузий из среды с 25°C в среду с 16°C их дыхание устанавливается на новом более низком уровне по типичной кривой избыточного реагирования, которая, очевидно, и здесь может быть объяснена неполным регулятивным возвращением скорости дыхания к неизменной контрольной величине. Наконец, при еще более резком изменении условий (перенос рыбок из 25°C в 10°C) избыточное регулятивное реагирование заканчивается в конце концов гибелью животного.[2]
— Георгий Гаузе, «Экология и некоторые проблемы происхождения видов», 1934
Механические и физические методы эффективны лишь в тех случаях, если насекомые гнездятся в определенных, причем доступных для обработки местах; иначе говоря, эти методы не универсальны. Поэтому огромное значение имеют два других метода борьбы с насекомыми-паразитами, история открытия которых также уходит в глубь веков, ― это биологический и химический методы. Еще давно люди заметили, что птицы, рыбы, муравьи могут сослужить хорошую службу, уничтожая вредных насекомых. Так, куры поедают личинки мух, утки и рыбки-гамбузии ― личинки комаров и т. д.[10]
— Виктор Авакумов, «Насекомые, которых не должно быть», 1967
Однако применение инсектицидов против гнуса нередко наносит непоправимый урон полезному населению водоёмов. Кроме того, в последнее время все чаще появляются расы насекомых, устойчивые к действию инсектицидов. Поэтому все больший интерес у учёных и практиков вызывают биологические методы борьбы с гнусом, основанные в первую очередь на использовании его естественных врагов: болезнетворных микроорганизмов, вирусов, паразитических и хищных насекомых. Например, для уничтожения личинок комаров в водоемах с давних пор разводили уток, рыбок гамбузий и карповых рыб.[11]
— Александр Злотин, «Гнус», 1969
Гамбузия — Gambusia holbrooki (Girard, 1859).
Акклиматизация гамбузии была осуществлена в 1925 г. в южных регионах бывшего СССР для борьбы с малярийным комаром. В России гамбузия отмечается для водоемов Дагестана, Ставропольского и Краснодарского краёв, Электрогорского водоёма-охладителя в Подмосковье. <...> Промыслового значения не имеет.[7]
Самчик этой малютки-рыбки <...> весь белый или желтовато-белый, испещренный местами чёрными, как сажа, пятнами, встречающимися не только на теле, но и на плавниках. Что касается до самочки, то она совершенно одноцветная, серовато-серебристая, но имеет два довольно крупных черных пятна: одно у глаз, а другое на боках, у заднепроходного отверстия. Кроме того, она отличается еще сильной вздутостью передней части тела, придающей ей вид какого-то головастика. Заднепроходный плавник самчика имеет вид заостренного треугольника.
Родиной ее, кроме сейчас упомянутого острова Кубы, служат еще Северо-Американские Соединенные Штаты, начиная от Мериленда до Флориды. Особенно же ее много встречается в болотах и речных заводях Луизианы.[1]
Первые рыбки были привезены в Европу покойному Ничше, который и произвел над ними наиболее до сих пор подробные наблюдения. Когда их привезли, то вода, в которой они помещались, имела всего +8°Р, но тем не менее рыбки были чрезвычайно бодры и веселы. Из этого Н. заключил, что они водятся, вероятно, в холодных, горных речках, и потому стал в аквариуме то и дело менять воду. Однако перемена эта оказалась совершенно излишней, так как, через 24 часа рыбы в одной и той же воде так же хорошо себя чувствовали, как и в только что смененной.
Тогда, засадив хорошенько маленький аквариум растениями и посадив в него своих рыбок, он выставил его на волю, и рыбы жили в нем всю весну, перенося без вреда как холод в +4°Р., так и жару в +28°Р., что ясно показывало, что рыбки были просто крайне выносливы, а вовсе не относились к живущим в горных ручьях рыбкам.[1]
Рыбки были чрезвычайно живы, веселы, то и дело гонялись друг за другом и не давали даже покоя и более крупным рыбам, к которым были посажены в конце лета. Аквариум их был так полон жизни, что просто нельзя было достаточно им налюбоваться. Они по временам нападали даже дерзко на крупных американских окуней, и когда эти, будучи выведены из терпения, набрасывались, в свою очередь, на них, то они очень ловко ускользали от них и умели всегда вовремя укрыться. Словом, за все время пребывания их с самыми хищными рыбами из 25 штук этим последним удалось поймать только две.
В пище они также неприхотливы и едят все, но в очень небольшом количестве.[1]
Вначале предполагали, что самка такая же пестрая, как и самец, и потому долгое время не получали приплода. Но когда были привезены настоящие самки, имеющие почти одинаковую окраску с самками живородящих, то размножение это не замедлило наступить.
Рождающиеся живыми мальки бывают малочисленны — не более 25 — и обладают небольшим желточным пузырем. Приплоды получаются с июня и до поздней осени: октября и даже декабря, причем вода в аквариуме никогда не подогревается, а имеет ту же температуру, что и комната.
Бывшие в Москве приплоды показали, что самка выметывает своих мальков очень быстро, почти за раз, и может давать, как и живородящая, приплод без самца.[1]
Наиболее легко привыкает к холодной воде рыбка гамбузия. Она может жить даже при температуре воды в 10-12°. Рыбка эта, родом с острова Кубы, получила своё название от кубинского слова «гамбузино», что значит: «мелочь», «пустяк», — на родине её никто не ценит. Скромная, серовато-зелёной окраски, небольшая (самка до 5 см, самец — 3 см), гамбузия получила всесветную известность как лучшая истребительница вредных личинок малярийного комара. Она выискивает их среди зелёных водорослей — нитчаток — так ловко, как ни одна другая рыбка.[4]
За эту способность <истреблять личинок комаров> гамбузию нарочно развели во Франции, в Италии и других странах. Лет тридцать назад наш советский доктор Н. П. Рухадзе привёз гамбузий из Италии и выпустил в пруды и бассейны Сухуми на Кавказе. Рыбка хорошо прижилась там, она не боится даже более холодных зим и ревностно истребляет личинок малярийного комара. Целые стайки гамбузий можно увидеть теперь в бассейнах красивых парков Сочи и Батуми и Крымского побережья. Хорошо прижилась гамбузия и в Средней Азии.[4]
Если ты будешь летом на Кавказском побережье Чёрного моря или же в Крыму, ты можешь привезти осенью пять-шесть гамбузий и для себя, и для школьного уголка живой природы.
В аквариуме гамбузия — рыбка очень драчливая. Она нападает даже на более крупных рыбёшек, обрывая им плавники. Размножается в аквариуме гамбузия реже, чем другие живородки, и только при высокой, до 22°, температуре воды.[4]
Группа ученых во главе с Кристианом Агрилло <Агрильо>, психологом-экспериментатором из Университета Падуи в Италии, обнаружила у пресноводной рыбы гамбузии способность считать до четырёх. Ранее было известно, что рыбы умеют отличать большие косяки от маленьких, однако теперь исследователи обнаружили, что они обладают некоторой способностью высчитывать, сколько рыб плавает рядом с ними. Это означает, что их способность к счёту аналогична способностям обезьян, дельфинов и людей с ограниченными математическими способностями.[8]
— «Рыбы умеют считать до четырёх», 2008
По заявлению Агрилло, в ходе исследования получены первые свидетельства того, что у рыбы есть рудиментарные математические способности. В прошлом году он и его коллеги показали, что если самец гамбузии преследует самку, то она пытается укрыться от его внимания в самом большом ближайшем косяке, демонстрируя, что рыбы в состоянии отличать большие косяки от менее крупных. Ученые во главе с Агрилло провели серию экспериментов, чтобы проверить, к какой группе предпочтет прибиться гамбузия ― к группе из 2, 3 или 4 рыб. Результаты, опубликованные на сайте BBC, посвященном естествознанию, показывают, что самки предпочитали присоединяться к группам, где рыб было больше всего, причем максимальное количество рыб в стае отличалось на одну особь ― регулярно выбирая стаи из 4 рыб, а не из 3, или из 3 рыб, а не из 2.[8]
— «Рыбы умеют считать до четырёх», 2008
Вторая серия экспериментов показала способность рыб оценивать более крупные числа. Рыбы не могли посчитать количества более 4, однако могли проводить различия между более крупными числами, если они отличались в соотношении 2:1. Например, рыба может отличать группу из 16 рыб от группы из 8 рыб. Однако не видит разницы между стаей в 12 рыб и стаей в 8 рыб (соотношение 3:2). Это демонстрирует, что рыба в состоянии визуально оценивать количества больше 4, но не очень точно. Профессор Ангело Бисацца, который возглавлял последнее исследование, заявил, что математические способности гамбузий в действительности находятся на одном уровне со способностями обезьян и детей в возрасте 6-12 месяцев, которые способны визуально сосчитывать небольшие количества и оценивать более крупные, пусть и менее точно.[8]
— «Рыбы умеют считать до четырёх», 2008
Итальянские ученые из университета Падуи, проводившие эксперименты по изучению математических способностей животных, выяснили, что рыбы способны считать сотнями. Конкретно изучение математических способностей проводили на гамбузиях. Эти рыбки социально активны и предпочитают проводить время в компании как можно большего числа сородичей. Биологи научили гамбузий определять, за какой из двух одинаковых дверок скрывается большее число родственников.[12]
— «Рыбы считают сотнями», 2011
В первых экспериментах выходы из контейнера были помечены фигурами в небольшом числе (от 1 до 10), но затем было решено поэкспериментировать с сотнями. После нескольких тренировок с небольшими числами гамбузиям предложили выбирать дверцы с разными геометрическими фигурами в количестве от 100 до 200 штук. Поначалу рыбы казались обескураженными, но со временем проявили способность более-менее точно определять на глаз, где фигур больше. Дальнейшие опыты показали, что гамбузии не пересчитывают все фигуры. Как только соотношение рисунков уменьшалось, рыбки начинали ошибаться чаще.[12]
Прежде побережье Адлера кишело малярийными комарами, из-за чего с завидной регулярностью возникали эпидемии. Универсальных способов борьбы с малярией тогда не существовало. В 1925 году в акваторию Чёрного моря случайно попали гамбузии, после чего оказалось, что их любимым кормом как раз являются личинки малярийных комаров.
Помню, как мы с ребятами из школы бродили по сочинским предместьям, прижимая к голому пузу трёхлитровые банки, в которых плескались гамбузии. Мы искали любую водную протоку, канаву, даже лужу, где гамбузии ещё не было... Всё взрослое население уничтожало с помощью прожорливой гамбузии личинки малярийных комаров.[9]
И еще в мою сочинскую бытность, примерно в 1956 году, на одном из заседаний Сочинского горсовета доктор С. Ю. Соколов доложил, что в этом сезоне впервые в городе не зафиксировано ни одного случая заболевания малярией. Это была победа!
И в Сочи был поставлен бронзовый памятник этой рыбке. На мемориальной доске повествуется о её благих деяниях. К слову, в городе гамбузий теперь разводят в особом питомнике и раздают бесплатно всем желающим. В Сочи уже полвека с лишним никто и не вспоминает о малярии, а светлая память о рыбке-спасительнице живёт в сердцах горожан.[9]
А может быть, у него уже есть манжелка? Или невеста?.. Конечно, есть! Либуше отступила на шаг от Гаврилова. Он повернулся к ней, улыбнулся, ноги, словно бы сами, без его воли, сделали шаг к Либуше, и губы нашли ее губы… Может ли земля обойтись без тепла и света, без воды и ветра, без цветов и снега, без крохотных гамбузий и исполинов морей ― голубых китов? Нет! А человек ― без счастья? Нет![5]
Гуревич. Не надо кручиниться, Вова, завтра же будешь со мною на свободе. У тебя есть мечта?.. Вова. Да, да, есть. Я хочу у себя в пруду развести такую рыбку ― она называется гамбузия. Так вот, эта рыбка ― гамбузия ― поедает в своем пруду всех комариных личинок, а заодно и все лямблии. Потому что стоит человеку проглотить вместе с водой одну только лямблию, как она, сама по себе, порождает другую лямблию, а третья лямблия, родившись от сочетания первых двух лямблий… Гуревич. И сколько этих вот самых лямблий может враз заглотать твоя рыбка гамбузия? Вова. Она может схавать зараз семьдесят пять штук. Гуревич. И ― не поперхнуться? Вова. И не поперхнуться. Гуревич. Отлично. Вот ровно столько грамм ему и налейте.[6]
— Венедикт Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», 1985
Вова (единым залпом выпив, ― то, как травка, зеленеет, то, как солнышко, блестит). А самое главное, чем хороша гамбузия, ― так от нее ни одного комарика в воздухе. Никто вас не укусит, смело идите в лес, мои маленькие радиослушатели. И гуляйте, пока не позовёт Эдик… <...> Коля (шатаясь, подходит к Вове и прикладывает ухо к его сердцу). Вова! Дядя Вова! Куда ты уходишь?!.. Не уходи. Не уходи. В лесу-то ведь сейчас: как хорошо! и дух такой духовитый… (по-ребячески плачет) гамбузии плещутся в пруду… расцвели медуницы…
Вова не откликается.[6]
— Венедикт Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», 1985
↑ 1234567Н. Ф. Золотницкий. Аквариум любителя. Памяти моих добрых друзей и истинных любителей аквариума А. С. Мещерского и В. С. Мельникова. — Москва, Терра, 1993 г.
↑ 12345Г. Ф. Гаузе. Экология и некоторые проблемы происхождения видов. — Л., Наука, 1984 г.
↑ 12В. Нарбут. Стихотворения. М.: Современник, 1990 г.
↑ 123456С. В. Герд. Мой живой уголок. — Москва, Детгиз, 1961 г. — 173 с. — стр.34-35
↑ 12П. А. Сажин, «Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень». — М.: «Советский писатель», 1963 г.
↑ 12345Венедикт Ерофеев, Собрание сочинений в 2 томах. Том 1. — М.: Вагриус, 2001 г.
↑ 12Л. А. Кудерский. Избранные труды. Том 4. Исследования по ихтиологии, рыбному хозяйству и смежным дисциплинам. — Москва, Товарищество научных изданий КМК, 2015 г. — стр.215
↑ 1234Новости науки (редакционная колонка). ― М.: «Знание ― сила», № 7, 2008 г.
