Мастодония

Клиффорд Саймак в 1955 году опубликовал короткую фантастическую повесть Проект «Мастодонт» (англ. Project Mastodon). В 1962-м она вошла в авторский сборник «Все ловушки Земли» и другие истории. На основе повести к 1978 году написан роман «Мастодония» (Mastodonia).

Проект «Мастодонт»

Перевод: С. Трофимов, 1994 (с незначительными уточнениями).

	— Пожалуйста, сэр, — перебил министр, — скажите просто, где находится ваша страна. — Технически, мы ваши ближайшие соседи. — I
	"Please tell me, sir," interrupted the secretary, "just where are you located?" "Technically, you are our nearest neighbors."

	— В первую очередь мы можем предложить вам надёжное убежище. — Убежище? — Мне кажется, <…> в нынешних условиях межнациональных конфликтов такое предложение достойно внимания. — I
	"For one thing, we could offer sanctuary." "Sanctuary!" "I understand <…> that in the present state of international tensions, a foolproof sanctuary is not something to be sneezed at."

	— А если ставить капканы? — не унимался Адамс. — Тут полным-полно бобров. — Ты хорошо рассмотрел этих бобров? Они же размером с сенбернара. — Ну так и хорошо. Подумай, сколько ты получишь с одной шкуры. — Ни один торгаш не поверит, что это бобёр. Тебя тут же начнут подозревать в мошенничестве. — III
	"Or we could trap," offered Adams. "The place is alive with beaver." "Have you taken a good look at those beaver? They're about the size of a St. Bernard." "All the better. Think how much just one pelt would bring." "No dealer would believe that it was beaver. He'd think you were trying to pull a fast one on him."

	Отыскав пещерных сородичей, она оказали бы им неоценимую помощь на пути их великого становления. Но они никогда не сделают этого, а даже если и сделают, пещерные люди найдут какой-нибудь повод, чтобы убить их, да ещё и съесть. — X
	And having found contemporary Man cowering in his caves, they might be able to help him immeasurably along the road to his great inheritance. Except that they'd never make it and even if they did, contemporary Man undoubtedly would find some way to do them in and might eat them in the bargain.

Их полосатый котёнок — молодой саблезубый тигр — игриво ударил Купера могучей лапой. Купер таким же игривым жестом нанес ответный удар по его ребрам. Кошка зарычала. — Ах, ты мне ещё зубы показываешь! — закричал Купер. — Мы тебя выкормили, воспитали, и вот твоя благодарность. Сделаешь так ещё раз, и я дам тебе в челюсть. Тигрёнок блаженно растянулся на полу и начал умываться. — Однажды этому коту не хватит мяса, и он слопает тебя, — предупредил Хадсон. — Он нежен, как голубка, — заверил его Купер. — Мухи не обидит. Только одно меня и успокаивает — никто не осмелится потревожить нас, пока вокруг бегает это чудовище. Самый лучший сторожевой пёс на свете. Надо же кому-то охранять наши запасы. — XIII

Tabby, the saber-tooth, dabbed playfully at Cooper with his mighty paw. Cooper kicked him in the ribs—an equally playful gesture. Tabby snarled at him. "Show your teeth at me, will you!" said Cooper. "Raised you from a kitten and that's the gratitude you show. Do it just once more and I'll belt you in the chops." Tabby lay down blissfully and began to wash his face. "Some day," warned Hudson, "that cat will miss a meal and that's the day you're it." "Gentle as a dove," Cooper assured him. "Wouldn't hurt a fly." "Well, one thing about it, nothing dares to bother us with that monstrosity around." "Best watchdog there ever was. Got to have something to guard all this stuff we've got."

Мастодония

Перевод: К. Кафиева, 1993

Я помню, как мальчиком обычно ходил плавать в Форелий ручей <…>. В нескольких местах ручей едва сочился, но было там одно место, как раз перед впадением в реку, где образовалась запруда. Когда мы с моими приятелями были ещё маленькими, до того, как родители позволяли нам плавать в реке, мы обычно плавали в этой запруде. Глубина в ней не превышала трёх футов, а течения вообще не было. Пришлось бы сделать определённое усилие, чтобы утонуть в этой луже. <…> Когда я уставал прыгать на глубоком месте, я ложился на мелком краю запруды, головой на берег, посыпанный гравием, а тело в воде, но едва покрыто ею. Лежать там было так хорошо, что порою забывалось, что у вас есть тело. Вода держала тело на весу, и вы переставали его чувствовать. И в этом пруду была масса мелких гольянов в два или три дюйма длиной, и если лежать там достаточно долго и вести себя спокойно, они подплывали к вам и начинали пощипывать пальцы ног, как-то особенно касаясь вас своими крошечными ротиками. Я полагаю, что они щипали высохшие участки кожи, цыпки, может быть — они были у большинства из нас, потому что мы ходили босиком и всегда были в синяках и ссадинах — и, я думаю, эти гольяны полагали, что кожа, корочки и засохшая кровь — для них вполне пригодная пища. Но в любом случае, лежа там, я чувствовал их своими ногами. Особенно пальцами ног. Они касались меня очень мягко и сощипывали мою плоть. Внутри меня нарастал бурлящий смех, кипящее счастье, что я могу быть с ними так близок. Вот так было и с Кошариком. Я чувствовал, что его мысли касаются моего мозга, трогают его ячейки, в точности как те гольяны в давнее время прикасались к моим пальцам. Ощущение было какое-то сверхъестественное, но оно меня не беспокоило, я снова чувствовал прилив бурлящего восторга от того, что мы с Кошариком можем так сблизиться. Потом я говорил себе, что всё это было лишь моё воображение, хотя в то время мне казалось, что я чувствую эти мысленные касания очень ясно. — XVI

I remembered how, as a boy, I used to go swimming in Trout Creek <…>. it wasn't much of a streamin some places, just a trickle—but there was one place, just before it joined the river, where there was a pool. When my pals and I were small, before we got big enough for our parents to let us go swimming in the river, we used the pool as a swimming hole. It wasn't more than three feet deep and there was no current; a boy would have had to make a determined effort to drown in it. <…> when I had got tired of horsing around in the deeper water, I would lie at the shallow edge of the pool, with my head resting on the gravel shore, the rest of me extending out into the water, but barely covered by it. It was good to lie there, for at times you could forget you had a body. The water was just deep enough to buoy up your body so that you became unaware of it. There were a lot of minnows in the pool, little fellows two or three inches long, and if you lay there long enough and were quiet enough, they would come up to you and nibble at your toes, just sort of lipping you with their tiny mouths. I suppose they found dried flakes of skin and maybe tiny scabs—most of us had scabs on our feet because we went barefoot and always had some cuts and bruises—and I suppose these little minnows found the flakes of dried skin and the tiny bloody scabs a very welcome fare. But anyhow, I'd lie there and feel them at my feet, and especially at my toes, bumping against me very gently and lipping at my flesh. Inside of me, there'd be a quiet and bubbling laughter, a bubbling happiness that I could be so intimate with minnows. That was the way with Catface. I could feel his thoughts bumping in my brain, lipping at my brain. cells, exactly as those minnows in that time of long ago had bumped against my toes. It was a sort of eerie feeling, but it was not disquieting and I felt, much as I had with the minnows, a sense of bubbling laughter that Catface and I could be so close together. Later on, I told myself that it must have been my imagination, but at the time, I seemed to feel those bumping thoughts quite clearly.

О романе

	Клиффорд Д. Саймак <…> по-прежнему почти каждый год выпускает новый роман. «Мастодония», неспешная книга, <…> очень похожа на его последнюю дюжину книг. Она скупа на волнения и нововведения, но очень читабельна и имеет <…> очень симпатичных персонажей. Хорошо подходит для спокойных вечерних развлечений.
	Clifford D. Simak <…> still turns out a new novel almost every year. Mastodonia, a leisurely paced book, <…> is very similar to his last dozen books. It’s short on excitement and innovation, but is very readable and has <…> very sympathetic characters. Good for a quiet evenings entertainment.
	— Чарльз Н. Браун

Если рай и существует, то он будет населён персонажами из книг Саймака. Они — <…> герои, которые переносят невзгоды и остаются милыми после них, несмотря на дерьмо, которое преподносит им жизнь. В этом и заключается проблема с «Мастодонией». Жизнь никому не преподносит никакого дерьма. Описание сюжета: Боузер, пёс Эйсы, путешествует во времени, принося с собой такие лакомства, как свежие кости динозавра <…>. Кроме того, Эйса нашёл в яме на своей земле несколько фрагментов космического корабля, сделанных из сплава, который не ржавеет спустя тысячи лет. <…> Тогда, конечно, появляется инопланетянин с кошачьим лицом, более чем напоминающий Чеширского Кота, <…> Эйса и его давно потерянная подруга Райла принимают всё без колебаний. Никто не подозревает, что он сходит с ума. Они подружились с инопланетянином через телепата-полудурка по имени Хайрам (который проявляет больше интеллекта, чем многие из полных дураков книги), и инопланетянин прокладывает дороги во времени по их просьбам, просто потому, что они ему нравятся, а он хочет иметь друга. Есть коммерческие осложнения; правительство хочет вмешаться (но на самом деле не очень старается); и миллионы людей бунтуют за шанс жить в миоцене. Инопланетянин выбирает этот момент, чтобы достичь нирваны и быть принятым в небесный Ротари-клуб, который управляет вселенной, оставляя Эйсе <…> способность прокладывать дороги во времени. <…> Есть структурные проблемы. Первые семь глав <…> на 90 процентов состоят из диалогов, рассказывающих обо всех важных событиях до сегодняшнего дня <…>. Это чертовски скучное чтение. Наконец, в восьмой главе Эйса натыкается (буквально) на другой период времени, и всё, наконец, начинается. Но даже тогда, за исключением неумелой атаки незаинтересованного мастодонта, ничего не происходит. С проблемами легко справиться. Угроз легко избежать. На самом деле никто не находится в большой опасности. Всё могло бы быть по-другому, если бы мастодонт был заинтересован затоптать нашего героя до смерти; <…> или слоновьи ружья, из которых не стреляли целую вечность, просто не сработали; <…> или даже злодеи не оказались милыми. Представьте себе «Гамлета», если бы дядя Клавдий был милым. <…> Причина, по которой милые персонажи Саймака работали раньше, заключается в том, что им приходилось действовать в неприятном мире. Теперь их доброта граничит с глупостью. <…> Нет ничего такого, что сделало бы эту книгу достойной прочтения. Это просто очередная серия «С.Б.Д. Мэйберри».

— Орсон Скотт Кард

	«Мастодония» предлагает многие из самых привлекательных особенностей Саймака. <…> главный герой — один из его добросердечных, разумных людей, который никогда не перестаёт применять среднеамериканский здравый смысл даже к самым невероятным загадкам. <…> Боузер — один из запатентованных деревенских псов Саймака <…>. Книга не предлагает ничего принципиально нового для НФ, но содержит прекрасные примеры того, что привлекательно в традиционном научно-фантастическом повествовании.
	Mastodonia offers many of Simak’s most attractive features. <…> its protagonist is one of his goodhearted, sensible people who never fails to apply sound Middle American common sense to even the most outre mysteries. <…> Bowser — one of Simak’s patented country dogs <…>. It does not offer anything fundamentally new to SF, but it contains excellent instances of what is attractive about traditional science fiction storytelling.
	— Альгис Будрис