У этого термина существуют и другие значения, см. Авось (значения).
Ру́сское аво́сь, иногда ру́сский аво́сь(разг.) — фразеологический оборот, в сжатой форме выражающий характерную черту русского характера: склонность плыть по течению или рисковать с надеждой на лучший исход. Также может означать леность и безразличие, когда позволительно сделать что-либо небрежно, в надежде, что небрежность не будет обнаружена и наказание не последует.
Велико слово русское авось! Оно разрушает царства, гонит полки, оно покорило нам Бендеры при Панине, оно и меня решило на самый важный шаг. Рассуждая однажды вечером с батюшкой о праздности моей, приметил я из слов его, что ему хотелось, чтоб я ехал в Петербург добиваться места.[1]
— Иван Долгоруков, «Повесть о рождении моем, происхождении и всей моей жизни...», 1788-1822
Я призвал на помощь русское авось, остановил карету и послал Фредерика скакать в первом попавшемся фиакре домой что есть мочи, подобрать халат и застать нас еще на станции. <...> Русское авось, однако же, изменило на этот раз. Я едва успел взять билет для Белинского, <...> а Фредерика не было.[3]
Он верит только в русский авось! «Авось что-нибудь случится, и он снова расстроит мир и снова ударит на врага». Если же этого ничего не случится ― то… Что же? Надо умирать!..[5]
Скот у китайцев превосходный, так как они выгоняют его на пастбище вовремя, знают где разложить дымокуры; а казаки выгоняют скотину куда и как попало, рассчитывая на русское «авось».[6]
— Мария Лялина, «Путешествия H. М. Пржевальского в восточной и центральной Азии», 1891
— Аркадий Аверченко, «Преступление на Бармалеевой улице : Хроника», 1911
И опять властно выступал могущественный русский «авось и как-нибудь» и думали, что хотя роль Восточного отряда не поддаётся никакой стратегии, авось и вопреки стратегии что-либо будет. Как-нибудь русские солдаты справятся.[8]
— Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922
...я Кулибина вовсе не желаю опорочить. Он великолепный арочный мост изобрел, по своему собственному расчёту. И я думаю, математической базой для этого расчета было ― русское авось.[9]
Я понадеялся на русский «авось» и оставил у себя рукопись. <...> И хорошо сделал, ибо «авось» не оправдался: через несколько дней свершилось неизбежное, явились агенты каширского НКВД по предписанию из Москвы, произвели обыск...[10]
У нас почти всегда остаётся лазейка для простого человеческого чувства. Почти всегда приказ ― пусть самый дьявольский! ― ослабляется природным добродушием исполнителей, их расхлябанностью, надеждой на пресловутый русский «авось».[11]
Да и впрямь, жизнь его держится только в теле, ухватившись за соломинку… Он писал и пишет в Петербург, умоляя в тысячный раз ― продолжать войну, но и сам не верит в успех своих молений. Он верит только в русский авось! «Авось что-нибудь случится, и он снова расстроит мир и снова ударит на врага». Если же этого ничего не случится ― то… Что же? Надо умирать!.. Песенка его спета и кончилась, оборвалася тогда, когда он думал, что еще только на половине ее. И она обманула его, как прежде, по его же совету, обманывала других…[5]
С такими трудностями, однако, бороться можно, что и доказывают китайцы, живущие рядом с казаками. Скот у китайцев превосходный, так как они выгоняют его на пастбище вовремя, знают где разложить дымокуры; а казаки выгоняют скотину куда и как попало, рассчитывая на русское «авось». Так же предусмотрительно поступают китайцы и относительно хлебопашества. Русские сеют хлеб по привычке, слишком рано, и он начинает созревать в июле, как раз в эпоху наводнений; между тем, осень в Уссурийском крае прекрасная, и китайцы сеют хлеб с тем расчетом, чтобы снять его в сентябре и даже в октябре.[6]
— Мария Лялина, «Путешествия H. М. Пржевальского в восточной и центральной Азии», 1891
Фельетон носил такое заглавие:
«Отцы города и преступление на Бармалеевой улице». — Свершилось! Как раз то, что мы предсказывали… Преступное равнодушие наших «гласных» (иначе, как в кавычках, этого слова нельзя поставить), отсутствие интереса у них к вопросу о ночных сторожах привели нас к тому, что теперь называется Цусимой… Да! На Бармалеевой улице гор. Дума имела новую Цусиму — все по причине той же прославленной русской лени, русского «авось» и русского «небось»… Ха-ха. Слово за вами, господа «гласные».[7]
— Аркадий Аверченко, «Преступление на Бармалеевой улице : Хроника», 1911
Это расстроило бы Государя, это возмутило бы общественное мнение, которое обвинило бы Куропаткина в трусости перед япошками, а этого Куропаткин боялся больше всего. И опять властно выступал могущественный русский «авось и как-нибудь» и думали, что хотя роль Восточного отряда не поддается никакой стратегии, авось и вопреки стратегии что-либо будет. Как-нибудь русские солдаты справятся. И не считались с нервами и настроением тех, кому было поручено справляться с невозможной задачей.[8]
— Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922
Ошибки скоро приметны, но никто, глядя на другого, не учится из опытов, у всех при неудаче сторонней вырывается следующая мечта: «Это случилось с таким-то, а со мной не может случиться». Велико слово русское авось! Оно разрушает царства, гонит полки, оно покорило нам Бендеры при Панине, оно и меня решило на самый важный шаг. Рассуждая однажды вечером с батюшкой о праздности моей, приметил я из слов его, что ему хотелось, чтоб я ехал в Петербург добиваться места.[1]
— Иван Долгоруков, «Повесть о рождении моем, происхождении и всей моей жизни...», 1788-1822
Но увы! Первое, блестящее дело проиграно, и когда подумаешь ― от чего! Боже, помоги нам. Думается, авось теперь будут умнее, авось поучатся, авось ― русское авось… И у нас там ― девица молодая, сестра жены моей, за которую мы трепещем. Она с Георгиевской общиной, и последнее письмо ее было от 14 числа из Габрова, где она при Мирском. Не встретитесь ли где с нею. Думается, нет ужаса, который бы не мог постичь ее в такую ужасную пору![15]
Отказать ему не было возможности без уничтоженья в его уме всех приятных впечатлений вояжа. Я призвал на помощь русское авось, остановил карету и послал Фредерика скакать в первом попавшемся фиакре домой что есть мочи, подобрать халат и застать нас еще на станции. Простее было бы отложить поездку до завтра, но мной завладел тоже некоторого рода азарт и желание одолеть помеху во что бы то ни стало. Русское авось, однако же, изменило на этот раз. Я едва успел взять билет для Белинского, распорядиться с его багажом, как пробил третий звонок, а Фредерика не было.[3]
А потом: вдруг меня и минует новая чаша обыска, ареста, тюрьмы и всего последующего? Я понадеялся на русский «авось» и оставил у себя рукопись. В моей убогой каширской комнатке, где еле вмещались кровать, столик и стул, стоял, вместо буфета, большой деревянный ящик, поставленный «на попа»; между двумя верхними досками его я и втиснул свой «Юбилей», прикрыв сверху доски скатертью. И хорошо сделал, ибо «авось» не оправдался: через несколько дней свершилось неизбежное, явились агенты каширского НКВД по предписанию из Москвы, произвели обыск, забрали все бумаги и рукописи, ― а «Юбилея» между двумя досками «буфета» не заметили, ― арестовали меня, отвезли в Москву ― и начался новый круг тюремных испытаний, продолжавшийся почти два года.[10]
Я содрогалась при мысли о том, как страшно сочетание жестокости приказов с тупой стопроцентной исполнительностью. То ли дело у нас! У нас почти всегда остается лазейка для простого человеческого чувства. Почти всегда приказ ― пусть самый дьявольский! ― ослабляется природным добродушием исполнителей, их расхлябанностью, надеждой на пресловутый русский «авось». Еще раз убедилась в этом, добравшись до Мылги. Там царствовал некто Козичев. О нем ходили разноречивые слухи. Говорили, что мог растерзать, но мог иногда, без видимых причин, и помиловать. Лицо у него было насмешливое, с набрякшими веками и заметным нервным тиком. Он пожелал увидеть штрафницу, следующую на Известковую пешим этапом.
― Так что случилось-то у вас?[11]
Мне потребовалось десять лет, чтобы научиться медлительно говорить по радиотелефону. Да, я нынче выше ценю медлительность. Даже когда дело идет на секунды. Осторожность! Она всё-таки должна быть врожденной и для лётчика и для моряка. А мне пришлось её вырабатывать… Русское «авось» ― сколько оно погубило голов! И сколько раз я был на волосок от гибели из-за него! Прошло минуты три ― я молчал из последних сил, ибо ещё и сигарета кончилась, её пришлось погасить, а закуривать сразу новую никак в такой ситуации не следовало.[12]
Мы уже не раз упоминали в нашей газете, что на Петербургской стороне, в доме купца Лукьянова, забежные ступеньки деревянной лестницы сгнили, провалились и давно уже представляют опасность для находящейся у него в услужении солдатки Афимьи Скапидаровой, принуждённой часто всходить на лестницу с водою или с охапкою дров. Наконец предсказания наши оправдались: вчера вечером, в половине девятого пополудни, солдатка Афимья Скапидарова провалилась с суповой чашкой и сломала-таки себе ногу. Не знаем, починит ли теперь Лукьянов свою лестницу; русский человек задним умом крепок, но жертва русского авось уже свезена в больницу. Точно так же не устанем мы утверждать, что дворники, счищающие на Выборгской с деревянных тротуаров грязь, не должны пачкать ноги прохожих, а должны складывать грязь в кучки, подобно тому как в Европе при очищении сапогов… и т. д., и т. д.[2]
Любимецъ сразу попалъ въ цѣль, сказалъ князю вслухъ то, что баринъ думалъ, да не говорилъ. Такъ бывало всегда. И оба это знали. Въ этомъ и былъ именно секретъ привязанности барина къ лакею и полновластія лакея въ домѣ.
― Глупое русское слово, — однозвучно и тихо выговорилъ Андріанъ. Князь обернулся на ходу и глянулъ на лакея грозно.
― А?!
― Вы изволите всегда сказывать: Авось ― глупое русское слово.
― Всё глупости… А ты себѣ ещё не забери въ голову…[5]
Бурлаки опять потащились с своими котомками под палубы; у поносных встали те же подгубщики. Убежавших «пиканников» заменили кыновскими мастеровыми, но людей было мало вообще, а для такой высокой воды в особенности. Но велик русский «авось» на воде, может быть, даже больше, чем на суше. Когда все было готово на обеих барках, все стали нетерпеливо поглядывать вверх по реке, где из-за мыска должна была показаться барка Пашки. Как только она показалась, отвалил Лупан, а через десять минут и мы.[4]
― Какой вы злой! ― сказала Нина.
― Ничуть! И я Кулибина вовсе не желаю опорочить. Он великолепный арочный мост изобрел, по своему собственному расчёту. И я думаю, математической базой для этого расчета было ― русское авось. Да!.. И в этих русских самоучках-гениях ― вся наша русская несчастная судьба: либо ломиться в открытую дверь, либо тяпать головой об скалу. А поэты и кликуши сейчас же начинают вопить осанну, оды, дифирамбы и гениям и всему русскому народу: великий народ, избранный народ! В глазах же кичливой Европы, конечно, наше мессианство, якобы исключительная гениальность, ― гиль и чепуха![9]
На станциях наш капитан заботился о нём, почти как нянька. Нельзя слевшить, нельзя промашку дать, а надобно доставить к пирогу ― новехонький мундир, построенный у Шторха, а на Аслане ― новехонький чепрак. Ракеев, скажем откровенно, надеялся-то на авось. Ошибка, ошибка роковая ― авось-то русское, и до еврея нет ему забот.[13]
Не пугайся, Иона, у нас впереди еще Спас, еще встанет растеньице за ночь и скукожится враз.
Так что плыть нам и плыть, дни и луны мотая на ось,
на еврейский кадиш уповать и на русский авось.
— Олег Чухонцев, «Вот Иона-пророк, заключенный во чрево кита...», 2011
Русский человек любит авось.
Русский на авось и взрос.
Русский человек любит авось, небось да как-нибудь.
Русский крепок на трёх сваях: авось, небось да как-нибудь.
Русский Бог, авось, небось да как-нибудь.[18].
↑ 12И. М. Долгоруков, «Повесть о рождении моем, происхождении и всей моей жизни, писанная мной самим и начатая в Москве, 1788-го года в августе». В 2-х томах. Т.1. — СПб.: Наука, 2004-2005 г.
↑ 12Большая хрестоматия. Русская литература XIX века. — М.: ИДДК, 2003 г.
↑ 12«Литературные воспоминания». Серия литературных мемуаров под общей редакцией С. Н. Голубова, В. В. Григоренко, Н. К. Гудзия, С. А. Макашина, Ю. Г. Оксмана. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960 г.
↑ 12Мамин-Сибиряк Д.Н. Повести, Рассказы, Очерки. Москва, «Московский рабочий», 1983 г.
↑ 123Е.А.Салиас-де-Турнемир. Сочинения в двух томах. Том 1. — М.: «Художественная литература», 1991 г.
↑ 12«Путешествия H. М. Пржевальского в восточной и центральной Азии». Обработаны по подлинным его сочинениям М. А. Лялиной. — СПб. 1891 г.
↑ 12А.Т.Аверченко. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 3. Круги по воде. — М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2012 г.
↑ 12Краснов П.Н., «От Двуглавого Орла к красному знамени»: В 2 книгах. — Книга 1. — М.: Айрис-пресс, 2005 г. (Белая Россия)
↑ 12Шишков В. Я.: «Угрюм-река». В 2 т. — М.: «Художественная литература», 1987 г.
↑ 12Р. В. Иванов-Разумник. «Тюрьмы и ссылки». — Издательство имени Чехова. Нью-Йорк, 1953 г.
↑ 12Е.С. Гинзбург. Крутой маршрут. — Москва, «Советский писатель», 1990 г. «Крутой маршрут: Часть 2» (1975-1977)
↑ 12Конецкий В. «Начало конца комедии». Повести и рассказы. — М.: «Современник», 1978 г.
↑ 12Давыдов Ю. В. «Жемчужины Филда» : Историческая проза. — М.: Вагриус, 1999 г. — 352 с.
↑И. Н. Вирабов, Андрей Вознесенский. — М.: Молодая гвардия, 2015 г.
↑Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. Том 9. ― М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1999 г.
↑Саша Чёрный. Собрание сочинений в пяти томах. — Москва, «Эллис-Лак», 2007 г.
↑Маяковский В.В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. Москва, «ГИХЛ», 1955-1961 гг.
↑В. И. Даль. Пословицы русского народа : Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и пр. СПб. 1862 г.
