Перейти к содержанию

Фридрих Ницше

Материал из Викицитатника
(перенаправлено с «Фридрих Вильгельм Ницше»)
Фридрих Ницше
Статья в Википедии
Произведения в Викитеке
Медиафайлы на Викискладе

Фри́дрих Ви́льгельм Ни́цше (нем. Friedrich Wilhelm Nietzsche; 1844—1900) — немецкий философ, представитель иррационализма.

Цитаты

[править]
  •  

Кто этот человек, дерзающий в одиночку отрицать греческую сущность, которая в лице Гомера, Пиндара и Эсхила, Фидия, Перикла, Пифии и Диониса неизменно вызывает в нас чувства изумления и преклонения, как глубочайшая бездна и недостижимая вершина? — «Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм»

«Человеческое, слишком человеческое»

[править]
В переводе C. Л. Франка[1].
  •  

Самые ошибочные умозаключения людей суть следующие: вещь существует, следовательно, она имеет право на это.

 

Die gewöhnlichsten Irrschlüsse der Menschen sind diese: eine Sache existiert, also hat sie ein Recht.

  •  

Быть великим — значит давать направление.

 

Größe heißt: Richtung-geben.

  •  

Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает её.

 

Man vergisst seine Schuld, wenn man sie einem Andern gebeichtet hat, aber gewöhnlich vergisst der Andere sie nicht.

  •  

Свободный ум требует оснований, другие же — только веры. — (Отдел пятый: Признаки высшей и низшей культуры, 225, Свободный ум есть относительное понятие.)

 

Freigeist […] er fordert Gründe, die Anderen Glauben.

  •  

Препятствование самоубийству. Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть; это есть только жестокость.

 

Verhinderung des Selbstmordes. — Es giebt ein Recht, wonach wir einem Menschen das Leben nehmen, aber keines, wonach wir ihm das Sterben nehmen: diess ist nur Grausamkeit.

  •  

Никогда ещё никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины. Ибо каждая религия родилась из страха и нужды и вторглась в жизнь через заблуждения разума.

 

Noch nie hat eine Religion, weder mittelbar, noch unmittelbar, weder als Dogma, noch als Gleichniss, eine Wahrheit enthalten. Denn aus der Angst und dem Bedürfniss ist eine jede geboren, auf Irrgängen der Vernunft hat sie sich in's Dasein geschlichen

«Так говорил Заратустра»

[править]
Основная статья: Так говорил Заратустра
В переводе Ю. М. Антоновского[2].
  •  

Поистине, человек — это грязный поток.

 

Wahrlich, ein schmutziger Strom ist der Mensch.

  •  

Не ваш грех — ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!

 

Nicht eure Sünde — eure Genügsamkeit schreit gen Himmel, euer Geiz selbst in eurer Sünde schreit gen Himmel!

  •  

Нужно носить в себе ещё хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду.

 

Man muss noch Chaos in sich haben, um einen tanzenden Stern gebären zu können.

  •  

«Счастье придумано нами», — говорят последние люди, и моргают.

 

„Wir haben das Glück erfunden“ — sagen die letzten Menschen und blinzeln.

  •  

С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.

 

Aber es ist mit dem Menschen wie mit dem Baume. Je mehr er hinauf in die Höhe und Helle will, um so stärker streben seine Wurzeln erdwärts, abwärts, in's Dunkle, Tiefe, — in's Böse.

  •  

Надо научиться любить себя самого — так учу я — любовью цельной и здоровой: чтобы сносить себя самого и не скитаться всюду.

 

Man muss sich selber lieben lernen — also lehre ich — mit einer heilen und gesunden Liebe: dass man es bei sich selber aushalte und nicht umherschweife.

  •  

Человек есть нечто, что нужно преодолеть.

 

Der Mensch ist Etwas, das überwunden werden soll.

  •  

Ты идёшь к женщинам? Не забудь плётку!

 

Du gehst zu Frauen? Vergiss die Peitsche nicht!

  •  

Жизнь есть родник радости; но всюду, где пьёт отребье, все родники бывают отравлены.

 

Das Leben ist ein Born der Lust; aber wo das Gesindel mit trinkt, da sind alle Brunnen vergiftet.

  •  

Земля, сказал он, имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: «человек».

 

Die Erde, sagte er, hat eine Haut; und diese Haut hat Krankheiten. Eine dieser Krankheiten heisst zum Beispiel: „Mensch.“

  •  

Жизнь есть родник радости; но в ком говорит испорченный желудок, отец скорби, для того все источники отравлены.

  •  

Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил сверхчеловек.

 

Gott starb: nun wollen wir, — dass der Übermensch lebe.

  •  

Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители.

 

Einst war der Frevel an Gott der grösste Frevel, aber Gott starb, und damit auch diese Frevelhaften.

  •  

Они холодны и ищут себе тепла в спиртном; они разгорячены и ищут прохлады у замерзших умов; все они хилы и одержимы общественным мнением.

  •  

Что падает, то нужно ещё толкнуть! — цитата часто изменяется как «Падающего — толкни.»

 

Was fällt, das soll man auch noch stossen!

  •  

Церковь — это род государства, притом — самый лживый.

 

Kirche? antwortete ich, das ist eine Art von Staat, und zwar die verlogenste.

  •  

Человек — это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью.

 

Der Mensch ist ein Seil, geknüpft zwischen Tier und Übermensch — ein Seil über einem Abgrunde.

  •  

И пусть будет потерян для нас тот день, когда ни разу не плясали мы! И пусть ложной назовется у нас всякая идея, у которой не было смеха!

«Злая мудрость»

[править]
В переводе К. А. Свасьяна[3].
  •  

Долгие и великие страдания воспитывают в человеке тирана.

  •  

Я ненавижу людей, не умеющих прощать.

  •  

Опасность мудрого в том, что он больше всех подвержен соблазну влюбиться в неразумное.

  •  

Героизм — это добрая воля к абсолютной самопогибели.

  •  

Стремление к величию выдаёт с головой: кто обладает величием, тот стремится к доброте.

  •  

Кто хочет стать водителем людей, должен в течение доброго промежутка времени слыть среди них их опаснейшим врагом.

  •  

Сильнее всего ненавистен верующему не свободный ум, а новый ум, обладающий новой верой.

  •  

Наши самоубийцы дискредитируют самоубийство — не наоборот.

 

Unsere Selbstmörder machen den Selbstmord verrufen, — nicht umgekehrt!

  •  

Жестокость бесчувственного человека есть антипод сострадания; жестокость чувствительного — более высокая потенция сострадания.

  •  

«Возлюби ближнего своего» — это значит прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» — И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

  •  

В стадах нет ничего хорошего, даже когда они бегут вслед за тобою.

  •  

Господствовать — и не быть больше рабом Божьим: осталось лишь это средство, чтобы облагородить людей.

  •  

Мораль — это важничанье человека перед природой.

  •  

Я не понимаю зачем заниматься злословием. Если хочешь насолить кому-либо, достаточно лишь сказать о нём какую-нибудь правду.

  •  

Брак выдуман для посредственных людей, которые бездарны как в большой любви, так и в большой дружбе, — стало быть, для большинства…

  •  

Я ненавижу обывательщину гораздо больше, чем грех.

  •  

Испытывал ли я когда-нибудь угрызение совести? Память моя хранит на этот счёт молчание.

  •  

Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо всё прочее не утоляет его любви.

  •  

Каждая церковь — камень на могиле Богочеловека: ей непременно хочется, чтобы Он не воскрес снова.

  •  

В каждом поступке высшего человека ваш нравственный закон стократно нарушен.

  •  

Моральные люди испытывают самодовольство при угрызениях совести.

  •  

Остерегайтесь морально негодующих людей: им присуще жало трусливой, скрытой даже от них самих злобы.

  •  

Можно было бы представить высокоморальную лживость, при которой человек осознает своё половое влечение только как долг зачинать детей.

  •  

Есть много жестоких людей, которые лишь чересчур трусливы для жестокости.

  •  

Повелительные натуры будут повелевать даже своим Богом, сколько бы им и не казалось, что они служат Ему.

  •  

Люди, недоверчивые в отношении самих себя, больше хотят быть любимыми, нежели любить, дабы однажды, хотя бы на мгновение, суметь поверить в самих себя.

  •  

«Не будем говорить об этом!» — «Друг, об этом мы не имеем права даже молчать»

«По ту сторону добра и зла»

[править]
В переводе Н. Полилова[4].
  •  

Общепринятые книги — всегда зловонные книги: запах маленьких людей пристаёт к ним. Там, где толпа ест и пьёт, даже где она поклоняется, — там обыкновенно воняет. Не нужно ходить в церкви, если хочешь дышать чистым воздухом.

 

Allerwelts-Bücher sind immer übelriechende Bücher: der Kleine-Leute-Geruch klebt daran. Wo das Volk isst und trinkt, selbst wo es verehrt, da pflegt es zu stinken. Man soll nicht in Kirchen gehn, wenn man reine Luft athmen will.

  •  

Не самые дурные те вещи, которых мы больше всего стыдимся: не одно только коварство скрывается под маской — в хитрости бывает так много доброты.

  •  

Всякий глубокий ум нуждается в маске, — более того, вокруг всякого глубокого ума постепенно вырастает маска, благодаря всегда фальшивому, именно, плоскому толкованию каждого его слова, каждого шага, каждого подаваемого им признака жизни.

  •  

Христианская вера есть с самого начала жертвоприношение: принесение в жертву всей свободы, всей гордости, всей самоуверенности духа и в то же время отдание самого себя в рабство, самопоношение, самокалечение.

  •  

 Французы были только обезьянами и актёрами этих идей, вместе с тем, их лучшими солдатами и, к сожалению, одновременно их первой и самой значительной жертвой... [5]:373

  •  

 Цинизм есть единственная форма, в которой пошлые души соприкасаются с тем, что называется искренностью; и высшему человеку следует навострить уши при каждом более крупном и утончённом проявлении цинизма и поздравлять себя каждый раз, когда прямо перед ним заговорит бесстыдный скоморох или научный сатир. Бывают даже случаи, когда при этом к отвращению примешивается очарование: именно, когда с таким козлом и обезьяной по прихоти природы соединяется гений, как у аббата Галиани, самого глубокого, самого проницательного и, может быть, самого грязного из людей своего века; он был гораздо глубже Вольтера, а также в значительной мере молчаливее его. [5]:262

  •  

 Человек «современных идей», эта гордая обезьяна, страшно недоволен собой – это неоспоримо. Он страдает, а его тщеславие хочет, чтобы он только «со-страдал». [5]:343

  •  

Как же относятся обе названные величайшие религии к этому излишку неудачных случаев? Они стараются поддержать, упрочить жизнь всего, что только может держаться, они даже принципиально принимают сторону всего неудачного, как религии для страждущих, они признают правыми всех тех, которые страдают от жизни, как от болезни, и хотели бы достигнуть того, чтобы всякое иное понимание жизни считалось фальшивым и было невозможным. <>… …религии являются главными причинами, удержавшими тип «человек» на более низшей ступени; они сохранили слишком многое из того, что должно было погибнуть.

  •  

Блаженны забывчивые, ибо они «покончат» и со своими глупостями.

Вариант перевода: Благословенны забывающие, ибо не помнят они собственных ошибок.
  •  

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

 

Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein.

«Воля к власти»

[править]
В переводе М. Рубинштейна[6].
  •  

Господство добродетели может быть достигнуто только с помощью тех же средств, которыми вообще достигают господства, и, во всяком случае, не посредством добродетели.

«Сумерки идолов»

[править]
Основная статья: Сумерки идолов
В переводе Н. Полилова[7].
  •  

Я не доверяю всем систематикам и сторонюсь их. Воля к системе есть недостаток честности.

 

Ich misstraue allen Systematikern und gehe ihnen aus dem Weg. Der Wille zum System ist ein Mangel an Rechtschaffenheit.

  •  

Без музыки жизнь была бы заблуждением.

 

Ohne Musik wäre das Leben ein Irrthum.

  •  

Отказываясь от войны, отказываешься от великой жизни.

 

Man hat auf das grosse Leben verzichtet, wenn man auf den Krieg verzichtet…

«Антихрист»

[править]
В переводе В. А. Флёровой[8].
  •  

Человечество не представляет собою развития к лучшему, или к сильнейшему, или к высшему, как в это до сих пор верят. «Прогресс» есть лишь современная идея, иначе говоря, фальшивая идея. Теперешний европеец по своей ценности глубоко ниже европейца эпохи Возрождения…

 

Die Menschheit stellt nicht eine Entwicklung zum Besseren oder Stärkeren oder Höheren dar, in der Weise, wie dies heute geglaubt wird. Der „Fortschritt“ ist bloss eine moderne Idee, das heisst eine falsche Idee. Der Europäer von Heute bleibt, in seinem Werthe tief unter dem Europäer der Renaissance…

  •  

Женщина была вторым промахом Бога […] — это знает всякий жрец.

 

Das Weib war der zweite Fehlgriff Gottes […] — das weiß jeder Priester.

Вариант перевода: Женщина — вторая ошибка Бога.
  •  

Весь мир верит в это; но чему только не верит весь мир!

 

Alle Welt glaubt es; aber was glaubt nicht alle Welt!

  •  

Не будем же слишком низко ценить христианина; фальшивый до невинности, высоко поднимается над обезьяной; по отношению к христианину знаменитая теория происхождения — только учтивость.[5]:664

  •  

Уже слово «христианство» есть недоразумение, — в сущности был только один христианин, и он умер на кресте.

 

Das Wort schon „Christenthum“ ist ein Missverständniss —, im Grunde gab es nur Einen Christen, und der starb am Kreuz.

  •  

Ни мораль, ни религия не соприкасаются в христианстве ни с какой точкой действительности.

 

Weder die Moral noch die Religion berührt sich im Christenthume mit irgend einem Punkte der Wirklichkeit.

  •  

Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного — душевную низость.

 

Die christliche Kirche liess Nichts mit ihrer Verderbniss unberührt, sie hat aus jedem Werth einen Unwerth, aus jeder Wahrheit eine Lüge, aus jeder Rechtschaffenheit eine Seelen-Niedertracht gemacht.

Ecce Homo

[править]
В переводе Ю. М. Антоновского[9].
  •  

Мой способ возмездия состоит в том, чтобы как можно скорее послать вслед глупости что-нибудь умное: таким образом, пожалуй, можно ещё догнать её.

  •  

В конце концов никто не может из вещей, в том числе и из книг, узнать больше, чем он уже знает.

  •  

Дорого искупается — быть бессмертным: за это умираешь не раз живьём.

  •  

Можно обещать действия, но никак не чувства: ибо последние непроизвольны. Кто обещает кому-либо всегда любить его, или всегда ненавидеть, или оставаться всегда верным, тот обещает нечто, что не находится в его власти; но конечно, он может обещать такие действия, которые хотя обычно являются следствиями любви, ненависти, верности, но могут проистекать и из других мотивов: ибо к одному и тому же действию ведут многие пути и мотивы. Обещание всегда любить кого-либо означает, следовательно: пока я буду любить тебя, я буду проявлять в отношении тебя действия любви; а когда я уже не буду тебя любить, ты по-прежнему будешь получать от меня те же действия, хотя и обусловленные иными мотивами — так что в головах ближних сохранится видимость, будто любовь осталась неизменной. — Следовательно, когда слепо обещают кому-либо вечную любовь, то обещают, собственно, длительность видимости любви.
 

  — Фридрих Ницше, "Человеческое, слишком человеческое"

«О пользе и вреде истории для жизни»

[править]
В переводе Я. А. Бермана[10].
  •  

Но как для самого маленького, так и для самого большого счастья существует только одно, что делает счастье счастьем: способность забвения, или, выражаясь более научно, способность в течение того времени, пока длится это счастье, чувствовать неисторически. Кто не может замереть на пороге мгновения, забыв все прошлое, кто не может без головокружения и страха стоять на одной точке, подобно богине победы, тот никогда не будет знать, что такое счастье, или, еще хуже: он никогда не сумеет совершить того, что делает счастливыми других.

 

Bei dem kleinsten aber und bei dem grössten Glücke ist es immer Eines, wodurch Glück zum Glücke wird: das Vergessen-können oder, gelehrter ausgedrückt, das Vermögen, während seiner Dauer unhistorisch zu empfinden. Wer sich nicht auf der Schwelle des Augenblicks, alle Vergangenheiten vergessend, niederlassen kann, wer nicht auf einem Punkte wie eine Siegesgöttin ohne Schwindel und Furcht zu stehen vermag, der wird nie wissen, was Glück ist und noch schlimmer: er wird nie etwas thun, was Andere glücklich macht.

  •  

История трояким образом служит живущему: как существу деятельному и стремящемуся, как существу охраняющему и почитающему и, наконец, как существу страждущему и нуждающемуся в освобождении. Этой тройственности отношений соответствует тройственность родов истории, поскольку можно различать монументальный, антикварный и критический род истории. История прежде всего потребна деятельному и мощному, тому, кто ведет великую борьбу, кто нуждается в образцах, учителях, утешителях и не может найти таковых между своими современниками и в настоящем.

 

In dreierlei Hinsicht gehört die Historie dem Lebendigen: sie gehört ihm als dem Thätigen und Strebenden, ihm als dem Bewahrenden und Verehrenden, ihm als dem Leidenden und der Befreiung Bedürftigen. Dieser Dreiheit von Beziehungen entspricht eine Dreiheit von Arten der Historie: sofern es erlaubt ist eine monumentalische, eine antiquarische und eine kritische Art der Historie zu unterscheiden.

  •  

Тот, кто не осмеливается больше полагаться на самого себя, но невольно для определения своего чувства обращается к истории за советом: «как мне в этом случае ощущать?», тот из трусости постепенно превращается в актера и играет какую-нибудь роль, большей частью даже несколько ролей, и потому играет каждую из них так плохо и плоско.

 

Dem, der sich nicht mehr zu trauen wagt, sondern unwillkürlich für sein Empfinden bei der Geschichte um Rath fragt "wie soll ich hier empfinden?", der wird allmählich aus Furchtsamkeit zum Schauspieler und spielt eine Rolle, meistens sogar viele Rollen und deshalb jede so schlecht und flach.

  •  

Массы представляются мне достойными внимания только в трех отношениях: прежде всего, как плохие копии великих людей, изготовленные на плохой бумаге со стертых негативов, затем, как противодействие великим людям и, наконец, как орудие великих людей; в остальном же побери их черт и статистика!

 

Die Massen scheinen mir nur in dreierlei Hinsicht einen Blick zu verdienen: einmal als verschwimmende Copien der grossen Männer, auf schlechtem Papier und mit abgenutzten Platten hergestellt, sodann als Widerstand gegen die Grossen und endlich als Werkzeuge der Grossen; im Uebrigen hole sie der Teufel und die Statistik!

Цитаты о Ницше

[править]
  •  

Его мания величия обнаруживается только в исключительных случаях в самомнении, чудовищном, но всё же ещё понятном. По большей части к ней примешивается сильная доза мистицизма и веры в свою сверхъестественность. Простым самомнением можно признавать, когда он, например, говорит: «Что касается моего Заратустры, то я не допускаю, чтобы его понял тот, кто не чувствовал себя когда-нибудь уязвлённым каждым его словом и кто им когда-либо не восторгался: только тогда человек может пользоваться привилегией благоговейно приобщиться к халкионской стихии, которой порождён этот труд, к его солнечной ясности, шири, дали и определённости».

  Макс Нордау, «Фридрих Ницше»
  •  

Мистицизм и мания величия Ницше проявляются не только в его сколько-нибудь связных мыслях, но и в его общей манере выражаться. Мистические числа «три» и «семь» встречаются у него часто. Если он проникнут сознанием собственного величия, то и внешний мир представляется ему великим, далёким, глубоким, и слова, выражающие эти понятия, пестрят на каждой странице, почти в каждой строке.

  Макс Нордау, «Фридрих Ницше»
  •  

Только в Евангелии сказано: блаженны нищие духом, но современная, да и не только современная, а всякая когда-либо существовавшая наука понимала эти слова очень условно или, если уже говорить прямо, вовсе их не понимала и с привычной почтительностью обходила их, как обходят на больших собраниях старых, заслуженных, но никому ненужных и приглашенных лишь для приличия гостей. Все знали, что блаженны богатые духом, а нищие жалки и ныне, и во веки веков. В суждении Ницше заключается лишь эта давно всем известная аксиома. Он, восставший против всего, не только не дерзнул оспаривать ее, но безусловно принял ее за догмат, за noli me tangere. Но если он на словах отдал дань так глубоко вкоренившемуся в нас предрассудку, то всей своей жизнью он осуществил прямо противоположный принцип. Ведь нищий-то духом был он сам. Ведь он-то и подкапывался, он-то и подвергал сомнению все великое, высокое и богатое, и единственно затем, чтобы оправдать свою жалкую и бедную жизнь ― хотя этот мотив всегда у него необыкновенно тщательно и последовательно скрывается. В дневнике 1888 года он сам так объясняет смысл «Menschliches, Allzumenschliches»: «Это была война, но война без пороха и дыма, без военных приемов, без пафоса, без искалеченных членов ― все это было бы еще идеализмом».

  Лев Шестов, «Достоевский и Ницше», 1903
  •  

Но какой же Ницше философ с точки зрения современного неокантианства, где строгость методологических исканий решительно не допускает той яркости, которая характеризует Ницше? Часто художник-символист более сосредоточивается на одном из членов трехчленного символического построения. Это построение: 1) образ (плоть), 2) идея (слово), 3) живая связь, предопределяющая и идею, и образ (слово, ставшее плотью). Например: художник-символист с гипертрофией первого члена трехчленной формулы ― Брюсов; художники-символисты с гипертрофией второго члена формулы ― Ницше, Ибсен; художник-символист, у которого весь смысл не в образе, не в идее, а в образе-идее, ― это Блок.[11]

  Андрей Белый, «Смысл искусства», 1907
  •  

Все знают, с какой неслыханной резкостью отвергал Ницше христианство. <...>
Зная об этой пламенной вражде, внимательный читатель Ницше не раз встанет в тупик перед некоторыми его высказываниями, на первый взгляд никак не совместимыми с антихристианством. Ницше случается говорить о христианстве так: "Это лучший кусок идеальной жизни, какой мне по-настоящему довелось узнать: я устремился вслед за ним чуть не с пеленок, и, думаю, никогда не предавал его в сердце своем" ("Письмо к Гасту", 21.7.81). Он может одобрительно высказываться и о воздействии Библии: "Неизменное благоговение перед Библией, сохраняющееся в Европе, в общем, и по сей день, - это пожалуй, лучший образчик культуры и утончения нравов, каким Европа обязана христианству..." (VII, 249). Более того, Ницше, отпрыск священнических семей по линии обоих родителей, видит в совершенном христианине "благороднейший из человеческих типов", с какими ему приходилось сталкиваться: "Я почитаю за честь, что происхожу из рода, в котором принимали свое христианство всерьез во всех отношениях" (XIV, 358).
<...>
Примеров подобных противоречивых оценок и толкований можно привести еще много; важно другое: чтобы понять Ницше в целом, необходимо понять эти его противоречия, ибо они не случайны.
<...>
Его борьба против христианства отнюдь не означает стремления просто выбросить его на свалку, отменить или вернуться в дохристианские времена: напротив, Ницше желает обогнать его, преодолеть, опираясь на те самые силы, которые принесло в мир христианство — и только оно. — «Ницше и христианство» (1946)

  Карл Ясперс
  •  

В том, что Ницше был одинок, возвышался над всякой толпой, бросал вызов всему миру и миром был отвергнут, был весь смысл борений его духа, всё существо его поражающих идей. — «Духовный кризис интеллигенции» (1946)

  Николай Бердяев
  •  

Читал Ницше “Заратустра” и заметку его сестры о том, как он писал, и вполне убедился, что он был совершенно сумасшедший, когда писал, и сумасшедший не в метафорическом смысле, а в прямом, самом точном: бессвязность, перескакивание с одной мысли на другую, сравнение без указаний того, что сравнивается, начала мыслей без конца, перепрыгивание с одной мысли на другую по контрасту или созвучию, и все на фоне пункта сумасшествия – idee fixe о том, что, отрицая все высшие основы человеческой жизни и мысли, он доказывает свою сверхчеловеческую гениальность. Каково же общество, если такой сумасшедший и злой сумасшедший, признается учителем?

  Л. Н. Толстой, «Полное собрание сочинений. М., 1935. Т.54. С.77»
  •  

Я знаю, что слово "святой" нельзя употреблять неразборчиво, всуе. Я знаю, что люди охотно злоупотребляют им, чтобы придать больше весу и убедительности своим суждениям. Но в отношении к Ницше я не могу подобрать другого слова. На этом писателе — мученический венец.

  Лев Шестов, «Добро в учении гр. Толстого и Ницше»
  •  

В текстах Ницше содержатся в неявном виде, зачастую в форме гениальных намёков-прозрений, мысли-предчувствия, ставшие магистральными для культурологов прошлого (XX-го) столетия. Например, краеугольное учение о локальных культурных образованиях, отрицание единой общечеловеческой культуры, преемственности культуры, её «интепретации» и т.д. Любая культура, по Ницше, как любой живой организм, переживает стадии рождения, расцвета и гибели. Сейчас это кажется набившим оскомину трюизмом, но тогда это было необычайно новым и смелым.[12]

  — Фёдор Крахоткин, «Фридрих Ницше: антагонизм культуры и государства», 2003

Примечания

[править]
  1. Фридрих Ницше Человеческое, слишком человеческое / Перевод: C. Л. Франк
  2. Фридрих Ницше Так говорил Заратустра / Перевод: Ю. М. Антоновский
  3. Фридрих Ницше Злая мудрость. Афоризмы и изречения / Перевод: К. А. Свасьян
  4. Фридрих Ницше По ту сторону добра и зла / Перевод: Н. Полилов
  5. 1 2 3 4 Фридрих Ницше, сочинения в двух томах том второй. — М.: «Мысль», 1990. — 832 с.
  6. Фридрих Ницше Воля к власти / Перевод: М. Рубинштейн
  7. Фридрих Ницше Сумерки идолов, или как философствуют молотом / Перевод: Н. Полилов
  8. Фридрих Ницше Антихрист. Проклятие христианству / Перевод: В. А. Флёрова
  9. Фридрих Ницше Ecce Homo, как становятся самим собой / Перевод: Ю. М. Антоновский
  10. Фридрих Ницше О пользе и вреде истории для жизни / Перевод: Я. А. Берман
  11. А.Белый. «Луг зелёный». Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2-х томах. Том 1. — М.: Искусство, 1994 г.
  12. Фёдор Крахоткин. Фридрих Ницше: антагонизм культуры и государства. — Нью-Йорк: Интернет-альманах «Лебедь», 31 августа 2003 г.

См. также

[править]