У́хо, у́ши — сложный орган у животных, предназначенный для восприятия звуковых колебаний. У большинства хордовых он, кроме восприятия звука, выполняет ещё и вестибулярную функцию: отвечает за положение тела в пространстве и способность удерживать равновесие. Ухо позвоночных — парный орган, который размещается в височных костяхчерепа. У млекопитающих (в том числе у человека) ухо снаружи защищено ушными раковинами.
Ухо состоит из наружного, среднего и внутреннего уха. В художественной литературе чаще всего под ухом имеются в виду его наружные, видимые органы или оно выступает синонимом слуха вообще.
Такой земли я не видал и не думал, что такие земли бывают.
На фоне красного восхода, сами окраплённые красным, стояли кактусы. Одни кактусы. Огромными ушами в бородавках вслушивался нопаль, любимый деликатес ослов.[1]:38
Если теперь на пути светового пучка поместить движущуюся плёнку с записанными на ней звуками, то на селен будет падать то большее, то меньшее количество света ― в зависимости от того, прозрачный или тёмный участок плёнки будет преграждать путь светового пучка. В соответствии с этим электрическое сопротивление селена будет непрерывно изменяться, ток в цепи начнёт пульсировать; а это приведёт в колебательное движение мембрану телефона: наше ухо ясно услышит звуки, записанные на плёнку![2]
— Александр Фёдоров, Григорий Григорьев, «Как кино служит человеку», 1948
Для охлаждения нередко используются самые невероятные приспособления. В пустыне живёт много длинноухих животных. Ушастый ёж, обитающий у нас в пустынях Средней Азии, имеет необычно большую ушную раковину. У капского зайца из африканских пустынь и у американского зайца уши в два раза длиннее, чем у наших беляков. А симпатичная лисичка ― фенек из Аравийской пустыни, как остроумно заметил один зоолог, состоит главным образом из ушей. Зачем пустынным животным длинные уши? Оказывается, они используются вместо «холодильников». Днём эти животные сидят где-нибудь в тени высохших пучков травы, кустов, камней или скал. Здесь воздух чуть-чуть прохладней, чем на солнце, его температура на 1-2 градуса ниже, чем температура крови. Уши, плохо покрытые шерстью и богато снабжённые сосудами, используются как излучатели тепла.[3]
Так что давайте, что ли, с уважением относиться к тем, кто играет по другому счёту, кто может отрезать себе ухо — как Ван Гог, или сказать «Горит бессмыслицы звезда, она одна без дна» — как Хармс.[4]:21
— Дмитрий Губин, (вступительное слово к статье «Лобзанья патер и гиен»), 1991
Змеи очень чутки и всегда замечают подходящего к ним человека. Казалось бы, что в этом особенного? А удивительно то, что змеи практически глухие. Среднее ухо у них упрощено, наружное ушное отверстие и барабанная перепонка отсутствуют. Зато они всем своим телом чувствуют сотрясение земли под ногами идущего человека ― поэтому и кажется, что они его слышат. Если у вас в домашнем террариуме живет уж, не пытайтесь добиться, чтобы он реагировал на присвоенную ему кличку. Другое дело ― постукивание по террариуму, вибрацию змеи ощущают хорошо.[5]
Мы часто говорим, что начинающему бизнесу крайне важна возможность «встать на ноги». Между тем, непродуманные, либо недоработанные проекты часто ставят наше предпринимательство не «на ноги», а «на уши».
Смотри же, сена повыше наклади под подушку! да выдерни у бабы из мычки клочёк пеньки заткнуть мне уши на ночь! Надобно вам знать, милостивый государь, что я имею обыкновение затыкать на ночь уши с того проклятого случая, когда в одной русской корчме залез мне в левое ухо таракан. Проклятые кацапы, как я после узнал, едят даже щи с тараканами. Невозможно описать, что происходило со мною: в ухе так и щекочет, так и щекочет… ну, хоть на стену! Мне помогла уже в наших местах простая старуха. И чем бы вы думали? просто зашептыванием.
— Почему же ты не хочешь верить своим глазам и ушам?
— Потому что любой пустяк воздействует на них, — сказал Скрудж. — Чуть что неладно с пищеварением, и им уже нельзя доверять. Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или непрожаренная картофелина. Может быть, вы явились не из царства духов, а из духовки, почём я знаю!
Святослав казался человеком среднего роста, но жилистые руки его, огромная голова, широкие плечи показывали необычайную силу его. Лицо князя было смуглое, загорелое, суровое, и суровость умножали еще длинные, рыжие усы, висевшие с верхней губы; голубые глаза его выражали задумчивость; улыбка, казалось, не была привычною гостьею на его устах, ограниченных с обеих сторон щек двумя глубокими морщинами; бархатная, вышитая жемчугом шапочка была надета на его бритую голову, и только клок рыжих волос виден был из-под нее, закинутый за ухо. В одном ухе продета у него огромная золотая серьга с дорогим красным яхонтом и двумя жемчужинами.[6]
— Николай Полевой, «Пир Святослава Игоревича, князя киевского», 1843
Вы спрашиваете меня, Андрей Яковлевич, что это за наука такая и для чего ей дали такое неблагозвучное название? Что грех таить! Увидев в первый раз слово беллетристика, я и сам подумал, что это какая-нибудь новая наука, и очень жалел, что для этой науки ― может быть, весьма полезной ― придумали название, которое так странно и так неприятно звучит для русского уха.[7]
— Да заговоришь ли ты, наконец? Как называется этот остров, — закричал рассерженно дядюшка, схватив мальчугана за ухо. — Come si noma quest isola?
— Stromboli, — ответил пастушок, вырвавшись из рук Ганса и скрываясь в оливковых рощах.
Больше мы в нём не нуждались.[8]
Ухожу! ― и с этим Термосёсов приподнял обеими руками кверху Данкино лицо и присосался к ее устам как пиявка. Поцелую этому не предвиделось конца, а в комнату всякую минуту могла взойти прислуга; могли вырваться из заперти и вбежать дети; наконец, мог не в пору вернуться сам муж, которого Данка хотя и не боялась, но которого все-таки не желала иметь свидетелем того, что с ней совершал здесь быстропобедный Термосёсов, и вдруг чуткое ухо ее услыхало, как кто-то быстро взбежал на крыльцо…
Головокружение может быть прекращено следующим образом: возьми две верёвки и привяжи правое ухо к одной стене, а левое к другой, противоположной, вследствие чего твоя голова будет лишена возможности кружиться.[9]
«Тьфу! Чёрт знает что! — думаю я, отходя от телефона. — Может быть, я с телефоном обращаться не умею, путаю… Постой, как нужно? Сначала нужно эту штучку покрутить, потом эту штуку снять и приложить к уху… Ну-с, потом? Потом эту штуку повесить на эти штучки и повернуть три раза эту штучку… Кажется, так!»[10]
Всего интереснее был момент, когда подкрадывание к птице кончалось и я взводил курок винтовки. Мизгирь затыкал уши пальцами и закрывал глаза, как слабонервная девица. Когда раздавался выстрел, он вздрагивал и как-то испуганно глядел на лиственницу, где сидел глухарь. К убитой птице он совсем не подходил.[11]
― Тише, тише! Герцогиня больна… Все обернулись на крик. Музыка стихла. Одна лишь виола, на которой играл тугой на ухо, подслеповатый старичок, долго еще заливалась в безмолвии жалобно-трепетным звуком.[12]
― Ой, ой, ой, Людмилочка, миленькая, не буду! ― морщась от боли и сгибаясь, говорил Саша. Людмила выпустила покрасневшее ухо, нежно привлекла Сашу к себе, посадила его на колени и сказала:
― Слушай: три духа живут в цикламене, ― сладкою амброзиею пахнет бедный цветок, ― это для рабочих пчёл. Ведь ты знаешь, по-русски его дряквою зовут.
― Дряква, ― смеючись, повторил Саша, ― смешное имячко.
― Не смейся, пострел, ― сказала Людмила, взяла его за другое ухо и продолжала: ― сладкая амброзия, и над нею гудят пчёлы, это ― его радость.
Если бы подальше, в горах, признался он мне, то ничего, можно и кормного за дикого убить, а тут нельзя: тут сейчас узнают, чей олень, ― по метке на ухе. Мы подъезжаем ближе; олень не бежит и даже подступает к берегу. Ещё поближе ― и все смеются, радуются: олень свой собственный. Это один из тех оленей, которых Василий пустил в тундру, потому что на острове мало ягеля (олений мох).[13]
Затем слонёнок принялся бить других родственников. Они очень разгорячились и очень удивились. Слоненок повыдергал у своего высокого дяди страуса хвостовые перья. Схватив свою высокую тетку жирафу за заднюю ногу, он проволок ее через кусты терновника. Слоненок кричал на своего толстого дядюшку гиппопотама и задувал ему пузыри в ухо, когда тот после обеда спал в воде.
В столовой все клепальщики отдельно сидят и через стол орут, как с того берега. От этой работы они все на ухо туги, и гам такой стоит, как будто драка идёт. А это просто обедают. И, раньше чем соседу сказать, в плечо его — раз! Смотрю, мой сидит, всё лицо в гари, и ржа в бороде от железа. Глядит волком. Вынул бутылку, хотел пробку выбить, потом сразу трах горлышком об угол, отбил, выпил половину и соседу ткнул: пей![14]
— Борис Житков, «Дяденька» из цикла рассказов «Морские истории», 1924
Раздуваемое Алексеем дело всё шире расползалось по песчаным холмам над рекою; они потеряли свою золотистую окраску, исчезал серебряный блеск слюды, угасали острые искорки кварца, песок утаптывался; с каждым годом, вёснами, на нём всё обильнее разрастались, ярче зеленели сорные травы, на тропах уже подорожник прижимал свой лист; лопух развешивал большие уши; вокруг фабрики деревья сада сеяли цветень; осенний лист, изгнивая, удобрял жиреющий песок.
Скрипач вскидывает золотистуюскрипку к плечу, щекой прикасается к теплой, певучей деке, вслушивается в звук прижатым ухом, сливается со своим инструментом, сливается с ним до конца, пока не опустится в последний раз смычок.[15]
— Юрий Анненков(Б. Темирязев), «Повесть о пустяках», 1934
― В шестнадцатый раз подняться на «Импайр», ― бормотал мистер Адамс, ― это очень, очень интересно, сэры! В последний раз мы проехали на империале автобуса по Пятой авеню. Манекены с розовыми ушами смотрели на нас из витрин.[16]
Усыпанная песком площадка, окруженная подстриженными деревьями. В глубине павильон. Мажордом и помощник его возятся на авансцене. Мажордом. Стол ставь сюда. А сюда кресла. Поставь на стол шахматы. Вот, теперь все готово для заседания. Помощник. А скажите, господин мажордом, почему господа министры заседают тут, в парке, а не во дворце? Мажордом. Потому, что во дворце есть стены. Понял? Помощник. Да, теперь понял... Мажордом. А у стен есть уши. Понял? Помощник. Да, теперь понял.[17]
Кави ближе познакомился с исполинами Африки. Бесшумные и спокойные серые глыбы слонов нередко проплывали над травой, гигантские кожистые уши топырились в сторону людей, блестящая белизна бивней резко выделялась около извивающихся темных хоботов.[18]
Горы ответили ему раскатистым эхом, и мамонт, оттопырив свои огромные мягкие уши, долго прислушивался и, разом успокоившись, стал медленно спускаться вниз. Поросль хвойного леса сменилась перекрученным ветрами кустарником, и наконец мамонт вступил в кедровник.[19]
Тут Вася взял пса за ухо, потому что заметил в нём какую-то штуковину. Вывернув ухо наизнанку, он вытащил эту штуковину, запутавшуюся в шерсти. – Смотри-ка! – удивился он. – Пчела! Рыжий понюхал пчелу и вроде как плюнул. – Ухом пчелу поймал. Ну и ушки!
Вася выбросил пчелу и тут же почувствовал какой-то знакомый запах.[21]
Тем не менее он успешно выступал на собраниях и откровенно, на глазах у живого завуча, правда, до смешного похожего на дореволюционного интеллигента, метил на его место и был близок к цели. Но цели не достиг, потому что однажды на уроке он неожиданно съездил по уху ученика, спутавшего лавр благородный с обыкновенной лавровишней, что, естественно, не понравилось отцу этого мальчика, командиру погранзаставы. Последнее обстоятельство не давало возможности пренебречь ухом мальчика как классово чуждым, и над темпераментным ботаником стали сгущаться районные тучи. Директор школы, воспользовавшись этим обстоятельством, с молчаливого согласия гороно сплавил его в Чегем как человека, близко знающего природу.[22]
Жара стоит адова, аж звон в ушах, солнце печет, от белого багульника голова кругом идет, а он с кочки на кочку прыгает ― ищет.
«Чего ищешь-то? ― спрашиваю, бывало. ― Хоть бы себя поберёг, а то, не ровен час… С багульником шутки плохи ― что твой болиголов».[23]
Узнали животные о том, что журнал «Трамвай» проводит Всемирный конкурс «кто самый ушастый» и понеслись скорей на этот конкурс. Первыми прибыли летучие мыши: ушан, широкоушка, широкоухий складчатогуб. Потом ― ушастая лисица, ушастый ёж, кистеухая свинья, черноухая белка, большеухая пищуха, большеухий хомяк и, наконец, ушастый тюлень. Не успели они отдышаться, как африканский слон, который уже давно жил в «Трамвае», говорит:
― Вы чего сюда прибежали? У вас только имена ушастые, а сами уши ― мелочь пустячная. Вот у индийского слона уши длиной полметра, а у меня ― аж полтора! Тут вперед вылез длинноухий тушканчик и возразил слону:
― Давайте по-честному соревноваться. Надо не просто ушами мериться, а сравнивать: у кого какую часть тела могут занимать уши.[24]
— Михаил Молюков, «Кто самый ушастый», 1990
Минуло примерно два месяца с тех пор, как нас обоих назначили редакторами журналов: Залыгина ― редактором «Нового мира», меня ― редактором «Знамени». В те годы назначали. Он сразу же поехал отдыхать в Дубулты, на побережье Балтийского моря, и хотя берегся солнца, с непокрытой головой не ходил, но выглядел сейчас загорелым и свежим. На повороте машину качнуло, его прижало к моему боку, он что-то сказал, но левое мое, контуженное ухо не расслышало. Я повернулся к нему другим ухом: «Что?»
― Гриша, ― сказал он дружески, ― отдай мне поэму Твардовского. Поэму Твардовского «По праву памяти» мы уже запустили в набор, но даже не это было решающим.[25]
Как-то <он> увлекся мыслью обрить «Наденьке» голову.
― Ну-у, Осип Эмильевич, это будет некрасиво, ― вмешиваюсь я.
― Я люблю шершавую эстетику, ― отмахнулся он. Чем больше новых стихов он писал, тем чаще его раздражали писатели, постоянно мелькавшие во дворе. Он становился у открытого окна своей комнаты, руки в карманах, и кричал вслед кому-нибудь из них: «Вот идёт подлец NN!» И только тут, глядя на Осипа Эмильевича со спины, я замечала, какие у него торчащие уши и как он весь похож в такие минуты на «гадкого мальчишку».[26]
Матушка Медведица дома осталась, хворала, а с ней Медвежонок.
Проснулся Мишка ночью — стонет Матушка Медведица. Струсил, глаза открыть боится. Но какой же ты сын, если маме худо, а ты спящим притворяешься? Притворством беду не прогонишь.
– Матушка Медведица, – зовёт Мишка, – как помочь тебе?
– Травку нужно добыть! – отвечает Матушка. – Медвежье ушко! Да ведь ночь, небо в тучах – не найдёшь.
– А где искать-то?
– Ох, Мишка! Далеко надо идти. Через лес да через реку, по полю, а там овраг. За оврагом
травка растёт, под ракитовым кустом.
– А какая она, травка-то?
– Потрогай ушко-то своё. Такая же! Кругленькая.[27]
На лестнице он встретит соседку, мрачную девушку в очках, которая предупредит, что его ждут. «Мелкая такая девчушка, с роскошными волосами», – скажет соседка, пристально рассматривая торчащее у него над ухом перо.
Я послал их (т. е. богов),
Возникших из моих членов,
Чтобы повергнуть злого врага.
Он, Апоп, падает в огонь, Нож торчит в его голове,
Его ухо отрезано,
Его имени нет больше на этой земле.[28]
— «Книга повержения Апопа», Древний Египет, II тысячелетие до н.э.
Все только слушают его, разинув рот;
Хоть он такую дичь несет,
Что уши вянут:
Но у людей, к несчастью, тот порок,
Что им с червонцамиМешок
Что ни скажи, всему дивиться станут.[29]
– Кто там стучится в дверь? ―
Воскликнул Сатана. ― Мне недосуг теперь!
― Се я, певец ночей, шахматно-пегий гений,
Бибрис! Меня занес к вам в полночь ветр осенний,
Погреться дайте мне, слезит дождь в уши мне![30]
Ко многому привык наш мозг, наш глаз и ухо,
И старость, гадкая, развратная старуха,
Неумолимая, как голод, как нужда,
Уже подходит к нам… «Жизнь вечно молода!»[32]
А солнце все выше и выше вставало,
И зной подступал огнедышащим валом.
В ушах раздавался томительный гул, Глаза расширялись, морщинились лица,
Хоть лишнюю каплю, хоть горсткой напиться!
И корчился в муках сухой саксаул.[34]
Я думаю, что вид мой стал смешон. Сырым платком я шею обвязала. Дождь на моем плече, как обезьяна, сидел. И город этим был смущен.
Обрадованный слабостью моей,
он детским пальцем щекотал мне ухо.
Сгущалась засуха. Все было сухо.
И только я промокла до костей.
— Белла Ахмадулина, «Сказка о дожде» в нескольких эпизодах с диалогами и хором детей, 1962
Вот — череп на износ:
Нет на нём волос,
Правда, он медлителен, как филин,
А лицо его —
Уши с головой,
С небольшим количеством извилин.
Навострите ваши уши, Лодыри и неучи: Бей баклуши, бей баклуши, А уроки не учи!
Зря, ребята, вы страдали,
Зря болела голова:
Трижды три ли, дважды два ли -
Всё равно в итоге два.
Аполлон натёрся маслом, Дионис натёрся соком,
И схватили человека — тот за шею, тот за мозг,
Оборвали третье ухо, вырезали третье око,
Плавят, рвут его как воск...[37]
— Елена Шварц, «5 этаж вверх из сердцевины» (стих 15) (1990-е)
Мне было больно раз и два,
Не помню я, когда
Щипцами вырвали мне ухо,
Включили провода
В подводной лодке материнской матки:
Взорвались мы ― воспоминанья сладки,
Как никогда...
Правое ухо горит — хвалят или правду говорят; левое — напраслину. — Русская пословица
Держи ухо остро! Ушки на макушке.
Слушай ухом, а не брюхом! Аль ты уши отсидел?
Он одним только ухом слушает.
Он только краем уха слушает.
В одно ухо слушает, в другое выпускает.
В одно ухо впустил, в другое выпустил. — Русская пословица
↑С.Турдиев, Р.Седых, В.Эрихман, «Кактусы», издательство «Кайнар», Алма-Ата, 1974 год, 272 стр, издание второе, тираж 150 000.
↑А. С. Фёдоров, Г. Б. Григорьев. «Как кино служит человеку». Научно-популярная библиотека. — М.: ОГИЗ, Гостехиздат, 1948 г.
↑Б. Ф. Сергеев. «Печь и холодильник». — М.: «Юный натуралист», №12, 1975 г.
↑Юрий Ханон, «Лобзанья пантер и гиен», М., журнал «Огонёк» № 50, декабрь 1991, стр.21-23.
↑С. И. Рязанцев. «В мире запахов и звуков». (Занимательная оториноларингология). — М.: Терра, 1997 г.
↑Полевой Н. А. Избранная историческая проза. — М.: Правда, 1990 г.
↑Загоскин М.Н. «Москва и москвичи». Москва, «Московский Рабочий», 1988 г.
↑Жюль Верн. Собрание сочинений, том 2. «Путешествие к центру Земли» (пер. Н. Егоров, Н. Яковлева). — М.: ГИХЛ, 1955 г.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 4. (Рассказы. Юморески), 1885-1886 гг. — стр.154
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 4. (Рассказы. Юморески), 1885—1886. — стр.313
↑В.Я.Пропп. Исторические корни волшебной сказки. — Л.: изд-во Ленинградского университета, 1986 г.
↑Крылов И. А., Полное собрание сочинений: в 3 томах, под редакцией Д. Д. Благого; — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946 год. — Т. III. (Басни. Стихотворения. Письма). — стр. 314.
↑Вяземский П.А. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Ленинград, Советский писатель, 1986 г.
↑Н. А. Некрасов. Полное собрание стихотворений в 3 томах: «Библиотека поэта». Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1967 год
↑Поэты «Искры». Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье. ― Ленинград, «Советский писатель», 1985 г.
↑«Комсомольские поэты двадцатых годов». Библиотека поэта (большая серия). — Л.: Советский писатель, 1988 г.
↑В.А.Луговской. «Мне кажется, я прожил десять жизней…» — М.: Время, 2001 г.
.svg){kind=logo}
