Грех, прегрешение — прямое или косвенное нарушение религиозных заповедей, предписаний и традиций; реже — нарушение доминантных морально-этических правил, норм, установившихся в обществе. Грех — антоним добродетели. Совершивший его (согрешивший) — грешник.
Говорится просто: «Сударыня! Жизнь так прекрасна, надо торопиться. Второй раз молодости уже не будет. Надо ловить момент! Мы оба молоды и прекрасны — пойдёмте ко мне на квартиру». Если она скажет, что это «грех», можно возразить самым небрежным тоном: «какой там, к чёрту, грех, всё пустяки и трын-трава, а рая никакого и нет!» После чего других возражений уже не предвидится.
Если бы все мы исповедались друг другу в своих грехах, то посмеялись бы над тем, сколь мало у нас выдумки. Если бы все мы раскрыли свои добродетели, то посмеялись бы над тем же.
Затем, при расплате… он позволил за всё уплатить подрядчику Обдиралову. Разве это не сребролюбие, не корыстолюбие? Брр! Сократ Платонович нашёл в себе все семь смертных грехов и пришёл в ужас.
— Влас Дорошевич, «Грехи» (История одного недоразумения)
Петь песни в будни считалось не только зазорно, — но и грехом.
— Чай, будни!
И вдруг в тупичке в будни раздалась песня.
Грех не в нашей природе; мы сподоблены воли и свободы. Ты — мытарь? Можешь сделаться евангелистом. Ты — богохульник? Можешь сделаться апостолом. Ты — разбойник? Можешь приобрести рай. Нет такого греха, который не изглаживался бы покаянием.[1]
Самый страшный грех – это скучать! … вот придёт страшный суд, господь бог призовёт и спросит: «Почему не пользовался всеми благами жизни? Почему скучал?»
Для тех женщин, которых робость и скрытность делают несчастными, самое большое удовольствие — это грешить с людьми, которые сами же могут потом отпускать им грехи.[1]
«Праведность сопровождается большими размахами в греховность… и при том всё это ведь в пределах жизни расы. Когда иерархия достаточно восполнена, когда уже есть те, кто может вести к дематериализации, тогда наступает конец расы»... [6]:179
Притом, ведь вообще на самом деле греха нет! – нет преступления. Есть только моменты, когда данный поступок не соответствует ритму вселенной, но он же в других условиях может быть высшей добродетелью. Единственное настоящее преступление – это бездарность. [6]:179
Война есть убийство. И сколько бы людей не собралось вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство всё же самый худший грех в мире.
Если пост я нарушу для плотских утех — Не подумай, что я нечестивее всех. Просто постные дни — словно чёрные ночи, А ночами грешить, как известно не грех.
Я женился 20 лет, не выпил ни одной рюмки водки, не выкурил ни одной папиросы. После того, как он согрешил, его полюбили и стали ему больше верить и гуляя по улице, он стал замечать, что все стали ласковей и добрей оттого, что он грешен.