Миры Клиффорда Саймака

«Миры Клиффорда Саймака» (англ. The Worlds of Clifford Simak) — второй авторский сборник Клиффорда Саймака, включивший 10 рассказов и 2 повести. Впервые опубликован в 1960 году, переиздавался в сокращении под заглавиями «Чужаки по соседству» (Aliens for Neighbours, 1961) и «Other Worlds of Clifford Simak» (1962). Был издан на русском в 2006 году как «Соседи по разуму».

Цитаты

	— Вот, — сказал генерал, — выпивка, какую мы изготовили для вашего соотечественника. Он нашёл её очень приятной на вкус. Он достал стаканы, соломинки для коктейля и отвинтил пробку, сокрушаясь, что не может зажать себе нос: пахло пойло как хорошо выдержанная падаль. Не хотелось даже гадать, из каких компонентов оно составлено. Химики Земли состряпали эту жижу для пленника, который поглощал её галлон за галлоном с тошнотным наслаждением. Как только генерал наполнил стаканы, пятнашники обвили их щупальцами и втянули соломинки в безгубые рты. Отведали угощение и восторженно закатили глаза. — перевод: О. Г. Битов, 1982
	"This," he explained, "is a drink we made for your compatriot. He found it very tasty." He set out glasses and sipping straws and uncorked the jug, wishing he could somehow hold his nose, for the drink smelled like something that had been dead too long. He didn't even like to guess what might have gone into it. The chemists back on Earth had whomped it up for the captive Flyer, who had consumed gallon after gallon of it with disconcerting gusto. The general filled the glasses and the Flyers picked them up in their tentacles and stuck the straws into their draw-string mouths. They drank and rolled their eyes in appreciation.
	— «Достойный противник» (Honorable Opponent), 1956

	Во сколько раз больше можно получить зерна, если фермер, полюбит, скажем, выращиваемую пшеницу? Конечно, такой простой принцип вряд ли получит одобрение. Во всяком случае, он не сработает, не сработает в потребляющем растения обществе. Ибо как можно сохранить у растения убеждение, что вы его любите и испытываете к нему добрые чувства, когда из года в год доказываете, что ваш единственный интерес к нему сводится к тому, чтобы или съесть его, или сделать из него одежду, или срубить на дрова. Я прошёл за сарай и встал возле жёлтой розы, стараясь найти ответ. Роза разволновалась подобно красивой женщине, которая знает, что ею восхищаются, однако никаких чувств от неё же исходило. Благодарность и счастье исчезли, растворились. И ничего не осталось, кроме чувства тоски и одиночества. Вот собачьи дети эти растительные пришельцы — растравили человека так, что он теперь не может спокойно съесть кашу на завтрак! — конец рассказа; перевод: Н. Колпаков, 1981
	How much more might be produced if the farmer loved his wheat? It's silly, of course, a principle that could not gain acceptance. And undoubtedly it would not work—not in a plant-utilizing culture. For how could you keep on convincing a plant that you feel kindly toward it when, season after season, you prove that your only interest in it is to eat it or make it into clothing or chop it down for lumber ? I walked out back of the shed and stood beside the yellow rose, trying to find the answer. The yellow rose stirred, like a pretty woman who knows she's being admired, but no emotion came from it. The thanks and happiness were gone. There was nothing left but the loneliness. Damned vegetable aliens—upsetting a man so he couldn't eat his breakfast cereal in peace!
	— «Зелёный мальчик-с-пальчик» (Green Thumb), 1954

	— А ты, право, занятный зверь, — сказал я. — Что-то я не слыхал, чтобы скунсы мурлыкали. Так мы посидели с ним, и я рассказал ему обо всех своих неприятностях с реактивными самолётами, как рассказывает животным человек, когда ему не с кем поделиться, а порой и когда есть с кем. — перевод: Н. М. Евдокимова, 1965
	"You sure are a funny skunk," I said. "I never knew skunks purred." We sat there for a while and I told him all about my trouble with the jets, the way a man will when there's nobody better around than an animal to do the listening, and sometimes even when there is.
	— «Операция „Вонючка“» (Operation Stinky), 1957

	Полковник как раз переговаривался с каким-то старым, седым, свирепым старикашкой, у него был нос крючком, зубастая пасть и звёзды на погонах.
	The colonel was talking to an old grey-haired, eagle-beaked gent who had a fierce look about him and a rat-trap jaw and was wearing stars.
	— «Операция „Вонючка“»

	— Если тебе хочется обменять плохой складной нож, ты его сбываешь тому, кто не знает, как выглядит хороший. В этом весь фокус коммерции!
	If you got a bum jack-knife you want to trade, you unload it on somebody who doesn't know what a good knife is like.
	— «Пыльная Зебра» (Dusty Zebra), 1954

	Люди мы простые и бесхитростные. Ворочаемся себе в одиночку в грязи, не помышляя ни о сложных машинах, ни о племенном скоте, а впрочем, что ж тут особенного: обыкновенные фермеры, каких немало в любом конце Соединённых Штатов. — перевод: О. Г. Битов, 1978
	We are just plain dirt farmers, with emphasis on the dirt, for we can't afford a lot of fancy machinery and we don't go in for blooded stock—but there's nothing wrong with us; we're just everyday, the kind of people you meet all over these United States.
	— «Сосед» (Neighbour), 1954

	А маленькая Энн выздоровела. Доктор, когда он наконец доехал до фермы Берта, объявил, что кризис миновал и дело идёт на поправку. Какая-то вирусная инфекция, сообщил он. Столько их теперь развелось! Не то что в старые добрые времена, когда люди ещё не баловались со всякими чудотворными снадобьями и вирусы не наловчились поминутно перерождаться. Раньше врачи по крайней мере знали, от чего они лечат, а теперь сплошь и рядом — чёрта с два…
	And Ann got well. The doctor, when he finally got to Bert's, said that she had passed the crisis and was already on the mend. One of those virus things, he said. A lot of it around. Not like the old days, he said, before they got to fooling around with all their miracle drugs, mutating viruses right and left. Used to be, he said, a doctor knew what he was treating, but he don't know any more.
	— «Сосед»

Куш

Jackpot, 1956; перевод: Д. А. Жуков, 1966

	Всякий раз, когда расширяются границы цивилизации, во все времена бывало три типа людей, которые шли впереди и прокладывали путь другим, — купцы, миссионеры и охотники.
	On every expanding frontier, in all of history, there had been three kinds of men who went ahead and marked out the trails for other men to follow—the traders and the missionaries and the hunters.

	Нашей команде, даже если бы мы работали каждый день, понадобилось бы пять жизней, чтобы опустошить всю башню. Придётся создать компанию, нанять юристов (предпочтительно — способных на любое грязное дело); подать заявку на планету и пройти через бюрократические мытарства, чтобы прибрать всё к рукам.
	It would take a group of men like us at least five lifetimes of steady hauling to empty the silo. We'd have to set up a corporation and get a legal staff (preferably one with the lowest kind of ethics) and file a claim on this planet and go through a lot of other red tape to be sure we had it all sewed up.

	На Земле варвары задержали прогресс на тысячу лет, предав огню и рассеяв библиотеки и труды греков и римлян. Для них книги годились только на растопку да на чистку оружия. — вариант трюизма
	Back on Earth, the barbarians stalled human progress for a thousand years when they burned and scattered the libraries and the learning of the Greeks and Romans. To them, books were just something to start a fire with or wipe their weapons on.

	Соглашения — удобные штуки. Их можно нарушать, когда вздумается. Особенно джентльменские соглашения.
	Agreements are convenient things. You can break them any time you want. Especially gentlemen's agreements.

	— Ты бы даже своей умирающей бабушке не дал глотка воды, если бы она не заплатила вперёд. <…> Так что не заливай-ка ты мне тут о служении человечеству.
	"You wouldn't give your dying grandma a drink of water unless she paid you in advance. <…> Don't give me any of that gruff about service to humanity."

	… владеть планетой с разумными существами нельзя, но есть много других способов прибрать её к рукам.
	… you can't claim a planet that has intelligence, but there were plenty of other ways we could get our hooks into it for keeps.

	— Всё, чего достигло человечество, было добыто в процессе социальной эволюции. Мошенники и негодяи необходимы для прогресса не меньше, чем дальновидные идеалисты. Они как человеческая совесть, без них не проживёшь. — вариант распространённой мысли
	"Whatever progress the race has ever made has been achieved by the due process of social evolution. In any human advance, the villains and the rascals are as important as the forward-looking idealist. They are man's consciences and man can't get along without them."

О сборнике

	Одна из многих <…> целей художника <…> — начинать так, чтобы читатель был захвачен, увлечён и вынужден продолжать чтение. Клиффорд Саймак — мастер «повествовательного крючка». В каждом из двенадцати рассказов, составляющих сборник «Миры Клиффорда Саймака», он неизменно увлекает читателя, <…> даже когда тот имеет дело с материалом на уже знакомую тему. <…> Его стиль мягкий и блуждающий; никогда не знаешь, куда он клонит. Это означает, что его рассказы никогда не страдают от механической разработки сюжета, которая позволяет читателю предсказывать действие и развязку <…>. М-р Саймак имеет склонность к сюжетам про обмен, а также о каком-то предмете внеземного существа, который вызывает серию необъяснимых событий на земле. <…> и результаты, далёкие от повторения, всегда очаровательны. Иногда м-р Саймак высказывает серьёзные замечания, но никогда не болезненные или вспыльчивые, всегда добродушные. В его утешительных историях нет злодейства, и он не страдает ксенофобией, которая, кажется, преследует многих авторов, когда они пишут о пришельцах из другого мира.
	One of the many <…> artist's <…> object <…> is to begin in such a way that the reader will be captured, involved, and compelled to continue. Clifford Simak is a master of the Narrative Hook. In each of the twelve stories making up his collection The Worlds of Clifford Simak, he invariably captivates the reader, <…> even when he is dealing with material that is already familiar in theme. <…> His style is gentle and rambling; one never knows where he's headed. This means his stories never suffer from the mechanical working out of plot which enables the reader to predict the action and resolution <…>. Mr. Simak has a predilection for trading stories, and also favors the device of the extra-terrestrial being who brings about a series of inexplicable events on earth. <…> and the results, far from being repetitive, are always charming. Occasionally Mr. Simak makes a serious point, but he is never morbid, never violent, always good-tempered. There is no villainy in his comforting stories, and he does not suffer from the xenophobia that seems to haunt many authors when they write about other-world aliens.
	— Альфред Бестер

	Миры, в которых обитает Клиффорд Саймак, не являются жестокими или бурными. Они нежны и сострадательны, места, где мужчины всё ещё могут получать удовольствие от простых вещей. В большинстве этих случаев мир в целом не осведомлён о происходящих событиях. Их видят или переживают немногие люди, причём самого неприметного сорта. <…> все рассказы <…> разделяют эту тишину. Однако не обманывайтесь этим, думая, что историям не хватает разнообразия. Отличительной чертой искусства мистера Саймака является то, что в этой тишине он может создавать множество тонких оттенков, которые придают разнообразие, сохраняя при этом универсальность, которой редко достигает история освоения космоса, какой бы прекрасной она ни была. Его оттенки юмора и грусти присутствуют ровно в нужных количествах; ничто не делается просто для эффекта. Результат, быть может, и не блестящий, но он, безусловно, обладает исключительной привлекательностью.
	The worlds that Clifford Simak inhabits are not violent or tempestuous ones. They are gentle and compassionate, places where men can still derive pleasure from simple things. In most of his cases, the world as a whole is not aware of the events that occur. They are witnessed or experienced by few people, and those of the most unspectacular sort. <…> all of the tales <…> partake of this quietness. Do not be fooled by this, however, into thinking that the stories lack variety. It is the hallmark of Mr. Simak’s art that within this quietness he can have a wealth of delicate shadings that give variety while retaining the universality that a story of space exploration, no matter how fine, rarely achieves. His touches of humor and sadness are in just the right quantities; nothing is done purely for effect. The result may not have brilliance, but it certainly does have the utmost appeal.
	— С. Е. Коттс

	Рассматривая эти рассказы вместе, легко <…> заметить истинно саймаковскую тему: инопланетяне в глубине души — дружелюбные люди, и мы можем вести с ними дела. Такой подход может быть сентиментальным, но слащавым никогда не бывает. А собственно с людьми <…> вы хотели бы познакомиться, если только вы не эстет битниковского типа. <…> Что касается дружественных инопланетян, то они не всегда торгуют. Я не могу сказать, чего они добиваются в «Почётном противнике», <…> хотя, боюсь, трюк передан по телеграфу.
	Looking at these stories together, it is easy to see <…> truly Simakian theme: that extraterrestrials are friendly people at heart, and we can do business with them. Sentimental this approach may be; mawkish it never is. And its people <…> are folks you'd like to meet, unless you're a beatnik-type aesthete. <…> As for the friendly ETs, they don t always trade. I can't say what they are after in "Honorable Opponent," <…> though I am afraid the gimmick is telegraphed.
	— Питер Скайлер Миллер