Михаил Самуэлевич Генделев

Михаил Генделев

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Михаи́л Самуэ́левич Ге́нделев (1950, Ленинград — 2009, Тель-Авив) — израильский поэт и переводчик. Считается одним из основателей русскоязычной литературы в Израиле.

Окончил Ленинградский санитарно-гигиенический институт. Работал спортивным врачом. С 1967 года начал писать стихи, которые не публиковались. В 1977 году эмигрировал в Израиль. Фельдшером принимал участие в Ливанской войне. В 1990-х годах много издавался как журналист. Был первым президентом Иерусалимского литературного клуба.

Цитаты из стихотворений разных лет

	На то, что нету, нету в жизни смысла – отличная есть рифма — «коромысло».
	— из книги «Обстановка в пустыне», 1993

	Я часто думаю: меня Не жалко. Жалко Потебня.
	— из книги «Обстановка в пустыне», 1993

	Что Алеша Хвостенко нами отпетый всеми под пой ладовый есть ли он выход в Поля Елисея вход с Малой Садовой из врат кофейни иного кайфа путем невинным
	— «На смерть поэта», Москва, август 2004

	Дай я пошлю тебе бабочку божию чушь безделку с запиской на обороте вручить Хвостенко мою самую с серебра оттенком пепельную с огненною каймою носи ее памяти на отвороте светлом как я о том как ты пел так и сейчас поешь ли с взглядом в иерусалимскую стенку летом всего и оставшуюся от дома уже двадцать лет зимою
	— «На смерть поэта», Москва, август 2004

	Топинамбур конечно названье кого мясом нету и не было есть то есть чей то есть стих как небрежное знание о самоименовании званий вещей то есть тварь в сочинительном вся падеже лепит то чему завязи нет и плода то есть то чего и не бывает уже не бывает а как же уже никогда слава богу не будет уже иногда и уже не случилось уже.
	— «Топинамбур груша земляная» (Москва – Иерусалим, 24 февраля – 15 марта 2005 г.)

	А что касаемо жены сначала и подряд никто и никогда с войны меня не ждал назад...
	— «Берлинская лазурь», Москва, август 2007

	но ведь пришла со мной лежит на общей простыне и хнычет Поблядушка Жизнь и руку лижет мне...
	— «Берлинская лазурь», Москва, август 2007

	Помнишь завтра мы с тобою от чекистов улетали он сидел спиной к свободе коридоре в госпитальном в ожидании наркоза процедуры или боли губы цвета карамели зубы хруста канифоли
	— «Госпиталь инвалидов войны лета 1976 года», Иерусалим, июль 2007

	гром гремит пора обедать в спецпалате папы вместо а меня пришли проведать мальчик и его невеста навсегда перед отлетом испытать чужбины дальной заключив отца в летальной хирургии гошпитальной
	— «Госпиталь инвалидов войны лета 1976 года», Иерусалим, июль 2007

	Ну и косы у Береники у кого таких пепельных кос Береника не ешь голубики от нее Береника понос
	— «Волосы Береники», Иерусалим, август 2007

	Как от Первых Дней Творенья пальмовое пьём вино так по мере утоленья все говённее оно
	— «Пальмовое вино», Казань – Москва, август 2007

	Мы спать пошлем дитя пусть сон его глубок пускай ему опять приснится голубок покуда любим мы друг друга на полу и весной в мой Иерусалим опять вернется Бог вернее кто-нибудь от имени Его кося немного вбок в воздухе огненные оставляя поцелуи.
	— «Семейная фотография на фоне салюта», Иерусалим, август 2006 г.

	солдат соплю утри солдат не виноват в своей стране ну а войне прости солдат война не виновата.
	— «Одна сигарета с видом на Иерихон», Иерихон – Москва, август 2006 г.

	я так скажу как Магда Геббельс вы здесь посидите и сами никуда не уходите а главное детей не разбудите пусть куколки их спят во мху до сентября.
	— «Палестинское танго», Яффо – Москва, август-сентябрь 2006 г.

	Как врывались в бараки как всё на своем пути и нам швыряли под траки конфеты армяне и конфети кумысом трофейный шнапс запивали Элизиума на полях и как нам давали сестрички наши во всех в мире госпиталях и как я и каждый убил впервые понял теперь беги пусть с вами поют живые с мертвыми пьют враги.
	— «Ресторан “Эфиопия” девятое мая», 2008

Цитаты из песен

	Чей ты сын? Честь, Отечество — сон. Пей За морозную синь, Пей за степь, за коней, Пей за глину дорог, Пей за тех, кто лежит средь неубранной ржи, Кто у Дона полег, Почему же ты жив?...
	— «Ностальгия» (музыка Леонида Нирмана), 1975

Михаил Генделев о себе

	...Мне недавно пришло в голову, что в ситуации, когда весь мир рассыпается, единственный способ утвердить словесную реальность — это произнести слово — это послать его вдаль и ждать эха, как летучая мышь. Нащупывать мир словами.
	— «Дорога на одного», 1987

Не оттого ли я так теперь не люблю, когда стучат в дверь... А при свете дня писать решительно не могу. Все катается на мотив «Синий платочек». И филиппики, за кои заслуженно несу титул года «Враг алии номер один. И абсорбции». И переводы стихов Борхеса и Шломо Ибн-Габироля. Что б ни писал, от некролога до одической поэмы, – он же. С опущенных плеч. Положительно не могу творить при беспощадном, все высвечивающем свете дня!

— «Записки из мансарды», 1992

	Мы — не от мира сего. Мы другой крови — ты и я. Мы — другой коленкор. Мы воображения полет, вкупе с генеральным героем М. С. Генделевым. И автором, он тоже ни-ког-да, он полёт, и игра прихотливого артиста. Мы все фуфу. Чистый вымысел чистого разума...
	— из книги «Великое русское путешествие» (Ленинград-Иерусалим-Ленинград), 1993

	Что свидетельство множественности меня? Мы — это: евреи, солдаты, мертвецы, психи, счастливцы, старики, цари, ублюдки, форинбодины, журналисты ве хуле, ве хуле. Мы даже иногда — поэт.
	— из статьи «Вид на крепость в ясную погоду», январь 1994 года

	…Я ни разу не видал вблизи (и вдали) соловья, а ворон и попугай мне всегда были милее (но ведь херувимов я тоже не видал, а описываю с редкой достоверностью, ибо реалист).
	— из статьи «Вид на крепость в ясную погоду», январь 1994 года

Конечно, поэт — это не совсем чтоб мужчина... Мужчина — это тот, кто зарабатывает деньги, содержит семью, любит автомобили, пиво и шеш-беш и в третьем лице говорит о себе «он», а не «она». А я в третьем лице о себе вообще не очень распространяюсь, а когда обо мне говорят и сплетничают посторонние, сразу же возникает куча неразрешимых вопросов: «бездарность», «большая стерва», «недюжинное дарование», «ординарность», «личность», «явление», «гадина редкая», «бестия чернокудрая» и т.д., и т.п. – это кто? Мальчик или девочка? Куча неразрешимых вопросов.

— «Я и женщины», 1994

	…Я ничего в жизни трогательнее не знаю реплики «нечего надеть!» Я слышу эту реплику всю свою иногда счастливую жизнь, восхищаюсь ею — в ней слышна некая невыразимая, кроме как в интонации, оптимистическая надежда на вечность человечества. Или – хоть его, человечества, половины.
	— «Сучка с сумочкой», февраль 1995

	Я просто полагаю, что поэзия — это занятие взрослых и твердых людей… А взрослый — это тот, кто ходит на работу — работать, на войну — убивать, в постель — любить, а не играть в то, что работает, убивает и любит.
	— из статьи «Дикси», 6 апреля 1995

	Свою поэзию я сочинял или выламывал из красного воздуха, или доставал, как кролика за ухи из цилиндра, — именно с целью: самому её прочитать. Потому что мне этой (моей) поэзии не хватало. В обиходе. Как свободы, любви, Бога, боли или еды.
	— «Полное собрание сочинений», Послесловие автора, 2009

Цитаты из прозы

Нет! нас не интересует сомнительный сиюминутный успех у черни, не манит, и все! Наши образцы: «Одиссея», «Путешествия Гулливера», «Как реорганизовать Рабкрин» — нетленные образцы наши. Посему: все, что вы прочтете — наглая ложь. То есть — и тем самым — честная и благородная правда нашей жизни, господа персонажи! Донельзя нам с коллегами обрыдли экивоки — мол, «ни один из героев никогда не существовал в действительности»... Дудки! В нашей с вами, дамы и господа, действительности, мы очень даже существовали. Вольно ж вам дуться, персонажи, не случайно сходство с прототипами...

— «Великое русское путешествие» (Ленинград-Иерусалим-Ленинград), 1993

	Привожу пар экзампль пример: завалящий французик из Годо. Урожденный, безусловно, еврей, но с волюнтарным (перевод иноязычных текстов, толкование выделенных курсивом темных мест и примечания на странице 159), конечно, израильским гражданством, и — поехал в Бордо. Есть о чем писать? О чем читать, глаза утомлять? Нету о чем писать, нету о чем читать, глаза б не глядели.
	— из книги «Великое русское путешествие» (Ленинград-Иерусалим-Ленинград), 1993

	…За 15 лет уж можно и самого тупого натаскать признавать херувимов с первого взгляда. И отдавать им честь. В полете.
	— из статьи «Вид на крепость в ясную погоду», январь 1994 года

	Поэт работает все же не в культуре и не в истории, не на бумаге. Он работает в ничём, в еще менее ничём, чем межзвездный вакуум, чем эмиграция, чем отсутствие читателя. И в этом, даже менее чем идеальном ничьём Ничём из идеального ничего он строит свой неидеальный текст.
	— из послесловия к книге «Неполное собрание сочинений», Москва 20 января 2002 года

Я настаиваю на безукоризненности своего гастрономического вкуса и пристрастий: хорош бы я был, кабы выдавал рецепты манной каши с кетчупом вместо цыплят «монморанси» или, что почти то же самое, тефтели из холодной рыбы с макаронами и вялым огурцом вместо карпа «а-ля Ротшильд»!… Иное дело – согласование моего вкуса со вкусами общества, которое желает трескать всякую пакость то ли по привычке, то ли по семейной традиции, то ли по недостатку времени, денег и воображения… Тут я бескомпромиссен и на поводу у пожирателей тефтельки не пойду, извините – не могу.

— «Книга о вкусной и нездоровой пище...», 2006

Репатрианты, столуясь в Израиле, справедливо жалуются на вкусовую «неполноценность» некоторых местных продуктов: кашерованных мяса и птицы, овощей и фруктов… В участливых разговорах с ними я провел немало времени, пытаясь убедить их перестать трагедировать, а попробовать обратить свое слепо-глухо-внимание на простое, казалось бы, обстоятельство – не «безвкусие» (помидоров, земляники, творога и т. д.), а иновкусие! Что особенно демонстративно проявлено на примере салата, зелени сельдерея, редиса да и картофеля! Розы в Израиле, действительно, в основном не пахнут! Но еще как пахнут базилик и кардамон, тмин, тимьян и заатар (ближневосточная пряная смесь на основе чабреца, майорана, иссопа)! Простое добавление в салатную заправку, скажем, жареного кунжутного семени рождает сладкое жужжание в ноздрях.

— «Книга о вкусной и нездоровой пище...», 2006

Привык я на войне сносить и жар, и холод, и к пище всякой там меня привел, соответственно, голод. Что ж, я нашел вкус в лягушках, устрицах, мидиях и трепангах, авокадо, трюфелях, анчоусах и улитках, карамболях и кашицеподобной йеменской приправе хильбе. И все-таки в своем кулинарном кодексе я настаиваю на вкусовой и технологической, ну скажем так, норме. На приемлемости восхитительного вкуса и рукотворности изготовления самыми примитивными и недорогостоящими средствами и способами: сам я не богат, кухня моя — не чудо техники, а рецепты наподобие савойского пирога (173 ингредиента, из коих один — речные камни, а, кажется, предпоследний — соловьиные языки), конечно, манят, но староват я для таких забегов.

— «Книга о вкусной и нездоровой пище...», 2006

	Да, я искренне считаю, что современная русская литература больна. ...И как бывший русский литератор, я определил бы эти симптомы как философодефицитную астению писательского сознания, прогрессирующий эстетический паралич с дегенеративными изменениями читательской психики.
	— из статьи «Галочки на белых полях современной русской литературы», 2000-е

Цитаты из эссеистики

Я почему-то думал, что ее спасет талант. Вселенный в ум, организующий быт талант (не родственный даже двоюродно общей одаренности, не говоря об способностях, которые лишь побуждают к включению гений, а не являются его причиной). Ответственный за всё талант — пилот. Спасет, чтобы всё успела написать талантливая наша Анечка, написать все, что положено именно ей — Ане Горенко. Кажется, сие — что талант организует жизнь и упорядочивает судьбу, вся эта добродетельная иллюзия — издержки, шелупонь кружка романтической авиамодели. Эрос, мол, побеждает Танатос, и Дух поэзии обязательно — побеждает Танатос, и культурка, мол, тоже обязательно побеждает танатос по очкам, который танатос от непрерывных поражений ходит как обосранный. Эта паскуда, Анечки смерть, по-моему, была неграмотна, дрянь, читать не умела по-русски. Ей, отличному, штучному поэту, досталась смерть из подворотни, смерть пэтэушницы, смерть чмо. Зато, конечно, быстро, качественно. В смысле — однозначно. Как дворнягу переехало.

— «Японец в кипятке», Иерусалим, апрель 1999

Большинство ее стихов смерть остановила в новом для меня и теперь уже окончательном жесте. Привыкаю их перечитывать. Неисправимо. Основным её людским качеством была невыносимость. Себе самой и окружающим. По-моему, окружающих она принимала за неуправляемые и опасные с точки зрения крена и полома кайфа — глюки. Кончала с собой она дважды, предупредив меня об этом по телефону. Потом ее жизнь покончила с ней самой. Она мне позвонила минут за сто до смерти, уже обдолбанная. Я был с ней нелюбезен. О чем не жалею. Я не любил Карпу.

— «Японец в кипятке», Иерусалим, апрель 1999

Пьяная, она мне посвятила стихотворение, на выбор. Но я забыл какое. Жила она на кислотной помойке, на пустыре, в широком смысле слова “ад”. Я интересно рассказываю, а Анечка? Богема (через южнорусское “hе”) противопоказана поэтам как среда обитания негигиеничная, опасная и непродуктивная. Настоящей книги не собрала, хотя уже могла. Игла настигла и вошла, когда Анька уже насобачилась парить, как ангел, верней, идея ангела. Но еще лично не привыкла. Как “маленький японец в кипятке”.

— «Японец в кипятке», Иерусалим, апрель 1999

Цитаты о Михаиле Генделеве

Кстати об Иерусалиме: ты слышал, что у Генделева был инсульт? Как мы стареем. В девяностом году в Ерушалаиме, на дне рождения Вайскопфа, мы с Генделевым нажрались в хлам и закончили ночь в пять часов в последнем открытом баре, довесив на русскую водку, мексиканскую текилу и израильское вино полдюжины пива «Маккаби». Перед рассветом в закоулках арабского квартала мы были обнаружены патрульным джипом и подброшены в центр. — С ума сошли так пить? — спросил дружелюбный головорез по-русски с грузинским акцентом. — Ножа захотелось? Недавно приехали? Откуда? Я из Тбилиси. — Гамарджоба! — ответил Генделев. — Нож — не проблема. — И стал рассказывать, как на операции он, анестезиолог, давая общий наркоз, снотворное дал, а обездвиживающее забыл — и вдруг посреди операции, брюшная полость открыта, больная села на столе. Бригада офонарела от ужаса, хирурга пришлось буквально откачивать. Генделева выгнали из госпиталя, и больше он врачом работать не стал. Он гениальный поэт. В доказательство и желая сделать приятное, мы спели патрулю старую балладу: «Корчит тело России от ударов тяжелых подков, непутевы мессии офицерских полков, и похмельем измучен, от вина и жары сатанел, пел о тройке поручик у воды Дарданелл: чей ты сын? твоя память — лишь сон; пей! за багрянец осин петергофских аллей, за рассвет, за Неву...» Сентиментальное было путешествие. Эту песню он написал к фильму «Бег» в семидесятом году, когда мы познакомились в ленинградском клубе песни. Музыку сочинил Ленька Нирман. Ленька давно в Тулузе...

— Михаил Веллер, «Ножик Серёжи Довлатова», 1997

	— Как-то мне рассказывали, что вы то ли ругали известного поэта Генделева, то ли хвалили его кулинарные рецепты. Правда ли? — Наполовину. Я говорил, что уважаю профессионализм, поэтому политические статьи Генделева не читаю, а читаю его «чистые тарелки». Даже сделал пару соусов по его рецептам.
	— Александр Бовин, «Пять лет среди евреев и мидовцев», 1999

	Обращает на себя внимание, что некоторые поэты, ощущая узость русскоязычной среды обитания только в печатном слове, начали писать песни. Михаил Генделев, например, который ещё в родном Питере написал превосходную песню «Ностальгия», теперь, уже вполне став израильским классиком, снова начал писать песни, и в последнюю нашу встречу в 97-м году показал мне целый цикл.
	— Александр Городницкий, «И жить ещё надежде», 2001

...Не знаю, почему я был так уверен, что Миша из этой истории выкарабкается. Наверно, потому что плохо представлял себе свою жизнь без него. Мы очень дружили и виделись постоянно — как не расставались. За несколько дней до беды позвонил Веллер и сказал, что Мише стало лучше, и я уже совсем успокоился. Никогда ещё не испытывал такую растерянность от ухода близкого человека — как-то в этот раз особенно неправильно. Звонит телефон, а я слышу его голос: «Привет, дорогой мой...»

— Андрей Макаревич, 2009

Цитаты о Михаиле Генделеве в стихах

Вы, Генделев, ёбнулись! Какой «топинамбур»?! Вы с ума сошли! ― Анна Карпа «Топинамбур груша земляная» (эпиграф), 1998

Ссылки

• Официальный сайт. Фонд Михаила Генделева
• Михаил Генделев. Новая литературная карта России
• Михаил Генделев. Век перевода
• Интервью с Михаилом Генделевым
• Михаил Генделев читает свои стихи
• Фотографии Михаила Генделева
• Рецепты из книги о нездоровой и вкусной пище
• Сообщество памяти Михаила Генделева в Живом журнале
• Михаил Генделев, «В садах Аллаха», перевод с русского на иврит: Лена Зайдель
• Памяти Михаила Генделева: в стихах, словах и друзьях: май 2015 г.