Осли́нник или Эноте́ра (лат.Oenóthera), также известный как ночная фиалка или ночная свеча (нем.Nachtkerze) — крупный род растений семейства Кипрейные (лат.Onagraceae), включающий растения весьма разнообразного облика: травы и полукустарники, ветвистые или не ветвистые, с простыми, цельнокрайными, зубчатыми, лопастными или перисто-рассечёнными листьями. Однако в текстах чаще всего имеется в виду так называемый перелёт или Ослинник двулетний (лат.Oenothera biennis), а также его многочисленные садовые сорта и гибриды, известные в XIX веке как садовый рапунцель.
Родина ослинника — Северная Америка. Он был завезён в Европу в XVII веке, а затем распространился далее на восток. Сейчас в диком виде произрастает в средней полосе России, а также в Предкавказье и на Дальнем Востоке. Предпочитает слегка увлажнённые местообитания, его можно встретить на песчаных наносах по берегам рек, в поймах. Также, подобно иван-чаю, растёт по обочинам дорог, насыпям, на сорных местах. Растение известно и как декоративное, выведены многие красивоцветущие сорта; в садоводстве научное название ослинник почти не употребляется, растение известно под транскрипцией латинского названия «энотера».
...Oenothera Lamarckiana. Это крупноцветное растение, родом из Америки, около ста лет тому назад ввезено в Европу и медленно распространяется здесь по различным странам. Де-Фриз, наблюдая Oenothera Lamarckiana в окрестностях Амстердама, констатировал у неё наличность появления новых форм. Перенеся растение в опытный сад, де-Фриз в течение десяти лет наблюдал регулярный процесс превращения Oenothera Lamarckiana в новые виды.[4]
Де-Фриз выделил таким образом ряд новых видов Oenothera <...>. Заслуживает особого внимания, что каждый из поименованных видов не является потомством какого-нибудь одного экземпляра. Напротив, среди сеянцев Ое. Lamarckiana ежегодно появлялись одни и те же виды и притом в приблизительно одинаковой пропорции. Это показывает, что процесс превращения охватывает всю массу особей растения.[4]
Естественную смерть можно отодвинуть, мешая растению производить семена. Так, проф. Гуго де Фриз продлял жизнь своих энотер, обрезая каждый цветок до оплодотворения его. <...> «Срезывая соцветие достаточно рано, можно заставить растение производить почки у основания стебля, зимовать и вновь расти в следующем году».[5]
Перелёт (Oenothera biennis L.) <...> растёт по берегам рек, полям, пескам; цветет с июля по сентябрь, цветки распускаются вечером и к утру увядают. Иногда перелёт разводится как декоративное растение и ради съедобных корней, так называемого «рапонтика».[6]
О Жордане вновь заговорили в самом начале XX века, благодаря Де-Фризу и его теории мутаций. Желая придать своим наблюдениям над разновидностями Oenothera Lamarkiana несоответственно преувеличенное значение, он назвал их видами, из чего выходило, что он был первым смертным, присутствовавшим при появлении новых видов на земле.[7]
Мутации в близких видах и родах идут, как правило, в одном и том же направлении. <...> Де Фриз, Гейтц, Стомпс и др. <установили это> — у различных видов энотеры.[8]
— Николай Вавилов, «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», 1920
К сожалению, найти объекты, пригодные для биологических опытов, не так легко. У ботаников для этого долгое время излюбленным объектом была Oenothera lamarckiana...
...она повествовала ему <...> о заросшем лютиками холме, на вершине которого теснились мрачные стены и башни, увенчанные флюгерами-всадниками, и только тогда он остановил её.
«Это не лютики, — сказал он. — Это миссурийский ослинник».[9]
Де Фриз, изучавший растение энотеру (ослинник), своими глазами видел примеры проявления массовых мутаций. Через 40 лет выяснилось, что Де Фриз принимал за мутации то, что было другим генетическим явлением — сбалансированными транслокациями, которые вели себя при скрещивании друг с другом как гены.[10]
— Виктория Скобеева, «Генетика — наука или технология?», сентябрь 2005
Расхождение частей и распрямление их смятых и складчатых частей в плоскости совершается обыкновенно весьма быстро, иногда моментально, напр. у Oenothera grandiflora листки околоцветника расходятся и распрямляются в полминуты... <...> После полудня до вечера раскрывание цветков не происходит, наступает некоторая пауза; под вечер начинают раскрываться цветки каприфолия, Oenothera, горицвета, Hesperis matronalis, Datura...[2]
Распускание цветка (главным образом околоцветника) происходит более или менее быстро, при чем иногда бывает ясно заметно движение частей (напр. у Oenothera biennis, некоторых орхидей), у некоторых растений происходит при этом даже небольшой шорох...[11]
Концом жизни вида является либо вымирание, либо наступление нового периода М., нового взрыва видообразования, причем по крайней мере для части особей вида наступает превращение в новые виды. Разыскивая такие растения, которые в данное время находились бы в периоде мутации, де-Фриз натолкнулся на Oenothera Lamarckiana. Это крупноцветное растение, родом из Америки, около ста лет тому назад ввезено в Европу и медленно распространяется здесь по различным странам. Де-Фриз, наблюдая Oenothera Lamarckiana в окрестностях Амстердама, констатировал у неё наличность появления новых форм. Перенеся растение в опытный сад, де-Фриз в течение десяти лет наблюдал регулярный процесс превращения Oenothera Lamarckiana в новые виды. Из нескольких тысяч экземпляров сеянцев ежегодно некоторое количество претерпевало метаморфоз. Продуктом метаморфоза оказывались различные новые виды, близкие к Oenothera Lamarckiana, но отличающиеся от нее несомненными признаками. Некоторые из этих видов оказались нежизнеспособными, другие напротив развивались прекрасно и давали многочисленное потомство, причем культура ряда поколений этих новорожденных видов обнаружила полную устойчивость вновь появившихся признаков (за исключением Ое. scintillans, y которой, как правило, только часть потомства оказывалась тожественной с родителями). Де-Фриз выделил таким образом ряд новых видов Oenothera (Ое. gigas, Ое. lata, Ое. nanella, Ое. scintillans, Ое. oblonga, Ol. albida, Ое. rubrinervis). Заслуживает особого внимания, что каждый из поименованных видов не является потомством какого-нибудь одного экземпляра. Напротив, среди сеянцев Ое. Lamarckiana ежегодно появлялись одни и те же виды и притом в приблизительно одинаковой пропорции. Это показывает, что процесс превращения охватывает всю массу особей растения. С другой стороны, это является указанием и на то, что в наличном состоянии видовой организации Oenothera Lamarckiana уже скрыта возможность метаморфоза лишь в нескольких строго определенных направлениях, соответствующих вновь полученным видам.[4]
Естественную смерть можно отодвинуть, мешая растению производить семена. Так, проф. Гуго де Фриз продлял жизнь своих энотер, обрезая каждый цветок до оплодотворения его. В то время как при обыкновенных условиях энотеры заканчивали своё цветение приблизительно после 40 или 50 цветков, вышеуказанный способ позволил им цвести до самых зимних холодов. «Срезывая соцветие достаточно рано, можно заставить растение производить почки у основания стебля, зимовать и вновь расти в следующем году» (извлечение из письма Г. де Фриза).[5]
Большое число факторов указывает на сходство основных генов у близких видов и близких родов. Мутации в близких видах и родах идут, как правило, в одном и том же направлении. Морган, Бриджес, Стэртевент, Вейнштейн и Мёллер установили это для различных видов дрозофилы, Бэбкок — для видов грецкого ореха, Де Фриз, Гейтц, Стомпс и др. — у различных видов энотеры.[8]
— Николай Вавилов, «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», 1920
Перелёт (Oenothera biennis L.) — двулетнее травянистое растение из семейства Onagraceae, занесенное (в 1614 г.) из Северной Америки и одичавшее теперь повсюду в Европе. <...> Перелёт растёт по берегам рек, полям, пескам; цветет с июля по сентябрь, цветки распускаются вечером и к утру увядают. Иногда перелёт разводится как декоративное растение и ради съедобных корней, так называемого «рапонтика».[6]
О Жордане вновь заговорили в самом начале XX века, благодаря Де-Фризу и его теории мутаций. Желая придать своим наблюдениям над разновидностями Oenothera Lamarkiana несоответственно преувеличенное значение, он назвал их видами, из чего выходило, что он был первым смертным, присутствовавшим при появлении новых видов на земле. Утверждая это, он рассчитывал на то, что слово вид будет принято в обычном смысле, между тем как он принимал его в жордановском. Таким образом, все его пресловутое открытие сводится на игру слов, на каламбур.[7]
Де-Фриз производил свои опыты на растительном материале и в частности на одном хорошо известном в Европе американском растении, Oenothera lamarckiana, которое принималось за естественный вид и при опытах дает мутационно большое количество новых форм. Де-Фриз сравнивал свои мутации с жордановскими элементарными видами, из которых состоят линеевские сборные виды, и распределил их по категориям, установив мутации прогрессивные, ретрогрессивные и атавистические.
Объективные исследователи не проходили мимо этих препятствий на пути мутационной теории и не видели возможности заменить ею учение о подборе. Только ярые антидарвинисты считали последнюю похороненной открытиями де-Фриза. Так сказать, ученые средних взглядов находили возможным признать образование видов двумя путями — подбором и мутационно, что представляет собою ускоренный процесс видообразования. Так дело обстояло несколько десятков лет и, казалось, ничто не угрожало мутационной теории, когда вдруг выяснилось, особенно исследованиями Реннера, что Oenothera lamarckiana, послужившая опорой для теории, является не естественным видом, а представляет собою помесь, так как большая часть явлений ее изменчивости разъясняется приложением к ней закона Менделя. Правда, коренные виды, произведшие Oenothera lamarckiana, неизвестны; вероятно даже, что они вымерли, но закон Менделя в приложении к вопросу о расщеплении признаков в помесях настолько определенен, что дает полное основание базироваться на нем в данном случае.
К сожалению, найти объекты, пригодные для биологических опытов, не так легко. У ботаников для этого долгое время излюбленным объектом была Oenothera lamarckiana, о судьбе которой сказано выше, у зоологов ее заменяет плодовая муха (Drosophila) и в редких случаях немногие другие насекомые.
...вероятность возникновения у двух особей одинаковой мутации исчезающе мала. На самом деле генетики не были такими идиотами, какими видит их современный учебник, и полагали, что такие «уродства» повторяются регулярно, если вид дошел до определенного порога. Де Фриз, изучавший растение энотеру (ослинник), своими глазами видел примеры проявления массовых мутаций. Через 40 лет выяснилось, что Де Фриз принимал за мутации то, что было другим генетическим явлением — сбалансированными транслокациями, которые вели себя при скрещивании друг с другом как гены. Почему же Де Фриз так ошибся? Его подвел тот самый метод, который принес ему успех — ведь для генетического анализа неважно, имеем мы дело с генами или с транслокациями — переносом части одной хромосомы на другую. Когда Де Фриз обнаружил, что его «мутации» совсем не всегда ведут себя так, как положено генам, да еще и вдобавок не порождают у растений различий видового уровня, он разочаровался в своей теории. Дальше мутационизму не повезло.[10]
— Виктория Скобеева, «Генетика — наука или технология?», сентябрь 2005
В народной медицине используют спиртовую настойку травы ослинника (в соотношении 1:10) в каплях при изнурительных детских поносах. Траву ослинника двухлетнего употребляют как вяжущее при желудочно-кишечных заболеваниях, при хронических истощениях, диспепсии, отвар травы — как мочегонное и стимулирующее работу желудка, печени средство.[12]:168
— Владимир Лавренов, «Современная энциклопедия лекарственных растений», 2006
Ослинник двулетний, перелёт (Oenothera biennis). Ослинник, завезенный на территорию нынешних Соединенных Штатов в начале XVII века, был известен первым европейским поселенцам, а также коренным американцам. Его использовали для лечения кашля, синяков и болезней пищеварительной системы. Считается, что его доставили в Америку корабли, к бортам которых прилипли его семена.[13]
«Что я вижу? — кричал Бох, таща в поводу каурую клячу, на которой восседала измученная долгой дорогой божественно красивая девушка. — Что я вижу?»
Хорошо поставленным голосом, без тени раздражения она повествовала ему <...> о заросшем лютиками холме, на вершине которого теснились мрачные стены и башни, увенчанные флюгерами-всадниками, и только тогда он остановил её.
«Это не лютики, — сказал он. — Это миссурийский ослинник. Мы прибыли. Это и есть Город Палачей».[9]
↑Лавренов В. К., Лавренова Г. В. Современная энциклопедия лекарственных растений. — СПб., М : Нева, 2006 г. — 271 с.
↑Джуди Энн Нок. Колдовские травы. Ведьмовской путеводитель по тайным силам растений (перевод: Белолипцев М. С.). Серия: Викка. Сила природной магии. — М.: ЭКСМО, 2022г. — 336 с.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
