Го́рький дождь — метафорическое сочетание, означающее нежеланные и не ожидаемые жидкие осадки, которые приносят с собой слёзы, разочарование, горе или даже вред, как душевный, так и вполне осязаемый, материальный. Близкое, хотя и не вполне синонимическое выражение — чёрный дождь.
В текстах XVIII века словосочетание горький дождь вполне могло означать вполне реальные осадки, гибельные для крестьянского хозяйства. Так, солёный дождь, а также кислотный, радиоактивный или некоторые цветные дожди, если бы таковые понятия существовали в русском языке XVIII века, вполне могли бы называться «горькими (едкими) дождями».
Ревел мутный Волхов в берегах своих; молнии терзали покров неба ярящегося; град сбивал ветви с дубов и елей долговечных; гром рыкал среди областей небесных ужасно и заглушал рев бесчисленных стай медведей, обитателей лесов великого Новаграда. В дожде беспредельном горько рыдала природа, подобно сетующей невесте, грядущей за гробом жениха своего, несомого с поля брани. В утлой хижине отца моего обитала я на брегу Волхова. За две весны пред тем сошел он в могилу, оставя мне хижину, ладию и сети рыболовные ― все достояние рыбаря убогого.[3]
Но по малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли звери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышащей и не дышащей… Затуманилась Мать Сыра Земля и с горя-печали оросила поблекшее лицо свое слезами горькими ― дождями дробными. Плачется Мать Сыра Земля: «О ветре ветрило?.. Зачем дышишь на меня постылою стужей?..[4]
Он описывает шаровидную молнию, ее удивительный эффект: полный, гладкий шар бесшумно вкатывается в помещение, наполняя его ослепительным светом… о, я далек от намерения прибегать к пошлым сравнениям. Но облако было подозрительно. Но тень надвигалась, как во сне. Но шел дождь. В спальне было открыто окно. Нельзя в грозу оставлять окна открытыми! Сквозняк! С дождем, с каплями горькими, как слёзы, с порывами ветра, под которыми ваза-фламинго бежит, как пламя, воспламеняя занавески, которые также бегут под потолок, появляется из спальни Валя. Но только меня ошеломляет это явление.[5]
Такая березка росла под окошками и младших сестер ― у каждой своя, а под окном Лени ― молодой дубок… Эти деревца были посажены в первую осень жизни на хуторе, когда в саду появился неожиданный дорогой гость ― «ничейный» дед-отец… С тех пор не раз сгущались над хутором грозные тучи и горькие слезы, как осенние дожди, промывали белые стволы берез. Смерть Никича, арест отца, умирающий в ссылке Костя, прощание с Алиной… Обо всем этом подолгу говорилось и думалось в комнатке старшей сестры.[6]
Она видела шевелящиеся матерщиной губы, потертости на коже шлема и пухлую грыжу на сношенной покрышке. Она видела взмах руки, вырубавшей в последний момент гашетку распылительной форсунки. И, оглохнув, сладостно нутром вбирая рев движка и лопастей, пронизывавший грудь и кости, опаленная воздушной волной пролета, зачарованно смотрела на радугу, опадавшую перед ней вместе с капельным ковром, ощущая на лице горькую, как черёмуха, морось…[7]
Чтоб взгляд могил был опущен травой ресниц зеленоватых
дождь горько рушится ― и он
как Бога сын, как сын распятый.
А тот, который вверх взовьется
колосьями растет и вьется
но хлебом общим испечен,
А там где два дождя сольются
и на мгновение прервутся,
небесных струн я слышу звон.[9]
.svg){kind=logo}
