У этого термина существуют и другие значения, см. Дождь (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Соль (значения).
Солёный дождь, реже соляно́й дождь, в XVIII веке называемый также «горьким» — жидкие осадки, которые в своём составе, кроме собственно дождевой воды, содержат также растворённые в ней соли (включая поваренную). Солёные дожди образуются, когда дождевое облако или сам дождь проходят через массы воздуха, засоренного пылью, в составе которой есть соли. Можно сказать, что солёный дождь как явление генетически родственен кислотным дождям, а также — особым дождям из животных и растительных организмов, поскольку вместе с дождевой водой несёт в себе примеси из воздуха или с земли.
Главным источником солёных дождей является, прежде всего, морская соль, а также пыль солончаков и промышленные примеси. Только за счёт штормовых ветров из морей и океанов в воздух попадает с брызгами около 25-30 миллиардов тонн солей в год. В полёте одна дождевая капля массой 50 миллиграмм может впитать в себя соль почти из 16 литров воздуха, а один литр дождя растворяет в себе соль, содержащуюся в 300 кубометрах воздуха. Нетрудно сосчитать, что за век на квадратный километр суши с дождями может выпасть более тысячи тонн растворённых солей.
В качестве распространённой метафоры под словосочетанием солёный дождь обычно имеются в виду слёзы, пот или кровь.
Привязанное к дереву, животное простояло ночь подъ соляным дождем и к утру было найдено мертвым. Соляной ветер задушил овцу, как душит он и другие живые существа, имевшие несчастье попасть в сферу его веяния.[1]
...затем ливнем полился дождь, при значительном понижении ртути в термометре: в половине одиннадцатого она показывала внутри каюты не более +11 R.; к полудню, дождь возобновился и потом выпал крупный град, продолжавшийся около десяти минут, и покрывший улицы и террасы домов градинами, величиною в добрую горошину. Матросы наши, прежде никогда не видавшие этого явления, начали сгребать с палубы в ушат градины, называя их матар элъ-мэлх (дождь из соли).[6]
— Артемий Рафалович, «Путешествие по Нижнему Египту и внутренним областям Дельты», 1850
Точно также глухіе удары тяжелыхъ соляныхъ волнъ, отражающихся въ каменныхъ, изрытыхъ пустотами прибрежьяхъ, могли породить повѣрье о стонахъ и вопляхъ грѣшныхъ людей заключенныхъ подъ водой въ каменные утёсы. Минеральные, соляные вѣтры и ураганы, пораждаемые огромною массой испаряющейся соляной воды, описанные еще въ Библіи подъ названіемъ мертвыхъ восточныхъ вѣтровъ и сопровождаемые иногда соляными дождями, въ поэтическихъ представленіяхъ полудикаго народа легко могли превратиться въ дыханіе грѣшнаго народа и слёзы его, которыми онъ оплакиваетъ свое ужасное несчастіе.[1]
При значительной степени насыщенія вѣтровъ минеральными частицами происходятъ настоящія вѣянія смерти. Знаменитый опытъ Піеротти доказалъ это какъ нельзя болѣе наглядно. «Узнавъ отъ Бедуиновъ, по извѣстнымъ имъ примѣтамъ, о приближеніи соляныхъ облаковъ, Піеротти выставилъ на жертву урагану овцу купленную имъ нарочно для опыта. Привязанное къ дереву, животное простояло ночь подъ солянымъ дождемъ и къ утру было найдено мертвымъ». Соляной вѣтеръ задушилъ овцу, какъ душитъ онъ и другія живыя существа, имѣвшія несчастіе попасть въ сферу его вѣянія. Изрѣдка соляныя бури, разражающіяся преимущественно въ Іорданской долинѣ, а также въ уади эль-Араба, достигаютъ и Іерусалима при сильныхъ восточныхъ вѣтрахъ, засыпая его улицы и террасы соляною пылью. Въ Іорданской пустынѣ въ это время бываетъ такая ужасающая атмосфера что Арабы бѣгутъ подальше въ горы, а растенія нерѣдко замираютъ навсегда.[1]
В Приаралье сложилось катастрофическое положение. С осушенного дна в воздух ежегодно поднимается 75 млн тонн соли, пыли и песка, которые, перемешиваясь с облаками, переносятся на большие расстояния (до 1000 км) и там выпадают в виде соленых дождей или <солёного> снега. Теперь в регионе на площади 47, 2 тыс. км (кв) летом может идти соленый дождь, стала соленой роса, а зимой идет соленый снег. Заселяются орошаемые земли, на 1 га которых ежегодно выпадает 520 кг соли и пыли, на их месте появляются пустыни. Деградация коснулась около 2 млн га бывших пахотных площадей. Воздух в Приаралье насыщен ядовитыми солеными веществами, что вызывает появление различных болезней.
Осушенное дно моря ― это уникальный объект, поэтому подход к его освоению должен быть взвешенным.[7]
— Создание насаждений на осушенном дне Арала, 2004
Ни в Москве, ни в Воронеже, ни в провинции, ни в деревнях я не видела столько накрашенных женщин и неправдоподобно наглых мужчин. Или это улицы такие, по которым мне приходится ходить на базар? Неловко как-то спросить, но я не представляю, как объяснить эту особенность, здесь, а так как я мало знаю этот город, он и кажется мне весь таким. Не удивилась бы, если с неба на него посыпался каменный или, как это там, солёный дождь (соляной столп, жена Лота, это я помню, но нарочно сердито говорю).[8]
— Ольга Бессарабова, Дневник, 1920 г.
Солёный дождь в беллетристике и художественной литературе
Была сильная качка. Бледные клочья пены мелькали, как бледные руки яростно грозящих призраков. Порою волны перехлестывали за борт и дождем соленых брызг окачивали всех, стоявших на палубе, и больше всех царя-кормчего. Платье на нем вымокло; ледяная сырость пронизывала; ледяной ветер бил в лицо. Но, как всегда на море, он чувствовал себя бодрым, сильным и радостным.[9]
Надо было не мешкать. Ведь каждую минуту она могла оставить подушку, и тогда ищи где хочешь ее бабьих шёпотов. Я быстро зашагал, стараясь поспеть вовремя, но тут, как раз когда я продирался сквозь ее ресницы, огромными черными дугами упершиеся в золотое шитье подушки, на меня полил сверху соленый дождь. Я ускорял шаги, стараясь поскорее добраться до сухого места, но… ― … но вы дошли все-таки до шёпота?[2]
Сильнейший западный шторм разразился на следующую ночь. Солнце не показывалось четыре дня, ураганный ветер перемешивал соленую водяную пыль с потоками проливного дождя. В гавани стоял лязг якорных цепей, визг трущегося железа и деревянных брусьев, скрип рангоутов бесчисленных рыбацких судов. Буря загнала в бухту несколько больших кораблей, в том числе и два парохода… На пятые сутки наступила ясная и ветреная погода.[10]
Пахнут дождем наши гимнастёрки, которые столько дней жарило солнце. Теперь дождь вымывает из них соль и пот. Пахнет просмоленная дощатая лодка, сильно пахнет река. И нам весело от этих запахов, оттого, что мы гребем изо всех сил, до боли в мускулах, оттого, что солёные струи дождя бегут по лицу. На плацдарме, теперь уже далеко от нас, всходят в дожде ракеты, свет их туманен. Хлещут синие молнии, ослепительно отражаясь в воде.[3]
Он невольно сдерживал дыхание, кряхтел, словно это он, шкипер, держится одной рукой за катер, а другой ― за плашкоут. Когда трос показывался из воды и плашкоут делал рывок вперед, Горбунов расслаблялся, переводил дыхание. Волной в рубке выбило стекло, и теперь дождь вперемежку с солеными морскими брызгами хлестал прямо в лицо. А Горбунов улыбался. Впереди его ждет залитый дождем порт, поселок, завтра он увидит из окна сопки, нависшие над поселком.[11]
Лес ярко вспыхнул, гулко лопнуло небо и пролилось. По лицу потекли ручейки, он их слизывал, они были солеными, и он не разбирал, что слизывал: слёзы или дождь, потому что и дождь был соленым от пота, много раз увлажнявшего лицо и высыхавшего там, на покосе. Он не стал прятаться под ёлкой. Не потому, что боялся, ― как бы в елку не ударила молния и не убила его, а потому, что ему, плачущему, с расслабленными, наконец, нервами, было все равно: течет или не течет за воротник, между лопатками, до поясницы вода, прилипают или не прилипают к коленкам брюки, чавкает или не чавкает в кирзачах.[4]
Маша трясет головой. Я вижу, как на её спину падают бурые капли дождя. Солёный дождь течет по моим губам. Я провожу ладонью по лицу. Ладонь алая, как кровь. Точнее, это и есть кровь. Я разбил нос. Вся грудь штормовки в крови. Я зажимаю нос пальцами.[5]
Тихий дракон на скромной яхте свернул свой грозный хребет, готовя новые жертвы, ― возможно, и среди тех, кто сейчас восторженно визжал на разукрашенной и озаренной костром пьяцце. И опять сыпал дождь, и морская соль просачивалась сквозь кожу, пробирая сыростью до костей… В считаные минуты над бесконечно движущимися рядами пологих валов стал собираться туман, вернее, пока туманец; он поднимался от воды ― связующая дырявая ткань меж двумя стихиями…[12]
И вот я с ней, я ей твержу: «Плыви со мной, плыви! О там, на море я скажу тебе слова любви!»
Ей страшен дождь соленых брызг
и трепет парусов,
руля нетерпеливый визг;
ей не расслышать слов.[13]
Тесный мир; вот гневный сев Всколосился и разлил заразу. Боле тучной жатвою ни разу Не являлся людям Божий гнев.
Точно твердь поили не дожди,
А солёные Господни слезы,
Боронили молниями грозы,
Шли за плугом гневные вожди.[14]
Вот веточка омелы, над которой
Лежат декабрьские слепые шквалы,
Солёные дожди унылых склонов,
Вот грязные ботинки, вот окурок,
Окрашенный густой губной помадой, ―
Здесь женщина была, она ушла.[16]
— Светлана Кекова, «Дал Господь мне дожить до Успенья...», 1980-е
С земли на небо дождь солёный льется.
Молчит кривое зеркало, смеется,
Беззубо скалит зубы голова,
живущая на небе, словно в ссылке. ―
Там нет волос, растущих, как трава,
на темени, висках и на затылке. <...>
Мы на земле, томясь своей виной,
верны законам страха и насилья.
Как ни кропи нас мертвою водой,
но некий волос, тонкий и седой,
останется на чьей-нибудь одежде.
Тела людей за облачной грядой
уже совсем не таковы, как прежде.[18]
.svg){kind=logo}
