Игорь Северянин
И́горь Северя́нин (большую часть литературной деятельности он предпочитал написание Игорь-Северянин; настоящее имя — И́горь Васи́льевич Лотарёв; 1887 — 1941) — русский поэт «Серебряного века».
Цитаты[править]
Мы живём, точно в сне неразгаданном, | |
| — «Странно…», 1909 |
Наликёрьте сердца, | |
| — «Хабанеретта», 1909 |
| — «Качалка грёзэрки», 1911 |
| — «Монументальные пустяки», 1914 |
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! | |
| — «Увертюра», 1915 |
| — «В хвойной обители», 1918 |
| — «Письмо», 1921 |
| — «Что нужно знать», 1925 |
По отвесному берегу моря маленькой Эстии, | |
| — «Узор по канве», 1928 |
| — «Дон Жуан», 1929 |
| — «Классические розы», 1930 |
«Громокипящий кубок» (1913)[править]
Трижды овесененный ребёнок. | |
| — «Berceuse осенний», 1912 |
Весенний день горяч и золот, — | |
| — «Весенний день», 1911 |
| — «Поэза вне абонемента», 1912 |
Я так устал от льстивой свиты | |
| — «Прощальная поэза», 1912 |
Это было у моря, где ажурная пена, | |
| — «Это было у моря», 1910 |
- см. «Эпилог» («Я, гений Игорь-Северянин…»)
О Северянине[править]
«Гарсон! сымпровизируй блестящий файв о'клок!» ― и шикарный денди-поэт, жеманно и кокетливо потягиваясь, выпрыгнет из фешенебельного гроба: ― Шампанского в лилию! Шампанского в лилию! ― И закричит шоферу-похоронщику: За чем же дело стало? ― К буфету, черный кучер! Как хорошо в буфете пить крем-де-мандарин! Таков наш фешенебельный, галантный поэт, лев сезона 1913-1914 гг., Игорь Северянин. Я нарочно пишу о нем его же стилем, его же словами, чтобы читатели лучше почувствовали всю галантность и галантерейность его творчества. Образы, которые он выбирает, всегда такие же шикарно-будуарные: Ножки пледом закутайте, дорогим ягуаровым <…Виконт сомневался в своей виконтессе <…Вы прислали с субреткою мне вчера хризантемы <…Дворецкий ваш… на мраморной террасе. Лакированная, парфюмерная, будуарно-элегантная душа! Он глядит на мир сквозь лорнет, и его эстетика есть эстетика сноба. О чем бы он ни говорил: о Мадонне, о звездах, о смерти, я читаю у него между строк: Гарсон! сымпровизируй блестящий файв о'клок. Его любимые слова: фешенебельный, комфортабельный, пикантный… Не только темы и образы, но и все его вкусы, приемы, самый метод его мышления, самый стиль его творчества определяются веерами, шампанским, ресторанами и бриллиантами. Его стих, кокетливо-пикантный, жеманный, жантильный, весь как бы пропитан этим воздухом бара, журфикса, кабарэ, скетинг-ринка. Характерно, что он ввел в нашу поэзию паркетное французское argot и стрелку называет пуантом, стул ― плиантом, молнию ― эклером и даже русскую народную песню озаглавливает «Chanson Russe». Фиоль, шале, буше, офлёрить, эксцессерка, сюрпризёрка ― на таком жаргоне он пишет стихи, совсем как (помните?) Madame де Курдюков: Вам понравится Европа. Право, мешкать иль не фо па, Отправляйтесь-ка в Кронштадт, Не то будете малад. Же не вё па, же нире па, Же не манж па де ла репа. | |
| — Корней Чуковский, «Эгофутуристы», 1922 |
Кстати, говорят, что все зависит от силы желания, если «как следует» желать, то и сбудется желаемое, как бы оно ни было маловероятно. Не этим ли объясняется успех певца «ананасов в шампанском», успех, исчезнувший так же молниеносно, как начался? Редкая «физическая» талантливость Северянина, конечно, несомненна… но все-таки, когда на вечерах «божественного Игоря» я смотрел на тысячную, без всяких преувеличений, толпу (и не из одних же швеек она состояла!), рычащую от восторга на разные его «грезовые эксцессы» и «груди, как дюшес»[1], я спрашивал себя, что же все-таки с этими людьми? В самом деле, может быть, Игорю Северянину так хотелось славы, что он вызвал её из пустоты, как факир из пустоты выращивает пальму. Потом «упоение победой» ослабило страстность желания, и мираж исчез так же, как появился?.. | |
| — Георгий Иванов, «Китайские тени», 1930 |
| — Дон Аминадо, «Подражание Игорю Северянину», 1931 |
Он появился у меня как поклонник моей сестры поэтессы Мирры Лохвицкой, которую он никогда в жизни не видел, но всю жизнь любил. <…> | |
| — Тэффи, «Игорь Северянин», около 1950 |
Большими аршинными шагами в длинном чёрном сюртуке выходил на эстраду высокий человек с лошадино-продолговатым лицом; заложив руки за спину, ножницами расставив ноги и крепко-накрепко упирая их в землю, он смотрел перед собою, никого не видя и не желая видеть, и приступал к скандированию своих распевно-цезурованных строф. Публики он не замечал, не уделял ей никакого внимания, и именно этот стиль исполнения приводил публику в восторг, вызывал определённую реакцию у контингента определённого типа.[3] | |
| — Абрам Арго, «Звучит слово», 1962 |
«А Северянина мы всерьез не принимали. Его сделал Фёдор Сологуб. Есть ведь такое эстетство — наслаждаться плохими стихами. Сологуб взял все эти его брошюрки, их было под тридцать, и прочитал от первой до последней. Отобрал из них, что получше, добавил последние его стихи, и получился «Громокипящий кубок». А в следующие свои сборники Северянин стал брать все, что Сологуб забраковал, и понятно, что они получались один другого хуже. Однажды он вернулся из Ялты, протратившись в пух и прах. Там жил царь, — так вот, когда Северянин ездил в такси, ему устраивали овации громче, чем царю. Понятно, что Северянин только и делал что ездил в такси. А народ тоже понимал, что к чему: к царю относились — известно как, вот и усердствовали для Северянина».[4] | |
| — Михаил Гаспаров, «Записи и выписки», 2001 |
Примечания[править]
- ↑ В нескольких стихотворениях сборника «Поэзоантракт», начиная с вольного перевода «Цыган в пути» Ш. Бодлера.
- ↑ «Мы жили тогда на планете другой...»: Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990: В 4 кн. Кн. 1. — М.: Московский рабочий, 1995.
- ↑ В. А. Кошелев. Поэт с открытой душой // Игорь Северянин. Стихотворения. — М.: Советская Россия, 1988. — С. 13.
- ↑ Михаил Гаспаров. Записи и выписки. — М.: НЛО, 2001.