Дворецкий

Материал из Викицитатника
Дворецкий (С. Грибков, 1879)

Дворе́цкий, также мажордо́м (лат. major domus «старший по двору») или ба́тлер (англ. butler), управляющий <хозяйством> — старший лакей, глава домашнего хозяйства. В больших имениях, где управление хозяйством может быть разделено между несколькими людьми, дворецкий чаще всего отвечает за столовую, винный погреб и буфетную. Также в его ведении может быть вся парадная (гостевая) часть дома, тогда как все прочее хозяйство находится в сфере управления экономки. Мажордом или дворецкий, как правило, мужчина, под его началом находится вся мужская Прислуга в доме, а экономка — руководит слугами женского пола. В современных домах обязанности дворецкого могут довольно широко варьироваться в зависимости от личных требований и интересов работодателя.

Начиная с конца 1980-х годов, спрос на дворецких существенно вырос по всему миру. Причина возрождения профессии заключается в увеличении числа миллионеров и миллиардеров, которым понадобилась помощь в управлении обширным домашним хозяйством. И прежде всего, выросло число богатых людей в Китае, что создало большой спрос на профессиональных дворецких, прошедших обучение в соответствии с европейскими традициями.

Дворецкий в коротких цитатах[править]

  •  

Что дворецкий крадет в год? как прибавить воду
В мой пруд? как бочек число с винного заводу?[1]

  Антиох Кантемир, «Сатира I. На хулящих учения. К уму своему», 1731
  •  

Он был дворецкий некоторого господина и тратил деньги без остановки потому, что они были прямо господские, а не его собственные. Таким образом, были они доказательством любви его ко мне и служили вечным залогом.

  Михаил Чулков, «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины», 1770
  •  

...мне ничего не стоит доставить ему чин, чему явным доказательством мой дворецкий, которого за усердную его ко мне службу сделал я секретарем. Итак, когда я дворецкому доставил такое счастие, то будь уверен, что тебе, как моему другу, могу более услужить...[2]

  Иван Крылов, «Почта Духов, или Ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами», 1789
  •  

...иногда накануне большого ужина дворецкий сказывал мне, что у него нет ни рубля на расход и что он нигде не мог занять денег. В таком случае я обыкновенно выгонял его из комнаты ― и ужин бывал прекрасный.[3]

  Николай Карамзин, «Исповедь», 1802
  •  

Дворецкий с важностью в лице и на ходу
Разносит кушанья по табели о рангах.[4]

  Пётр Вяземский, «Ухабы. Обозы», 1828
  •  

«Нет, я не дворецкий, а губернатор или там какой-нибудь от инфантерии». Да ведь за то мне всякий бы сказал: «Нет, врешь, ты дворецкий, а не генерал»...[5]

  Николай Гоголь, «Лакейская» (пьеса), 1840
  •  

С баронессиным стряпчим, словом компанионом по второклассному вагону, новый мажордом говорил мало и неохотно: его унижало в его собственных глазах это сообщество с человеком, возведенным в звание стряпчего, очевидно, единственно ради важности, а в самом деле бывшего просто громадным дворецким, которому было поручено ведение дорожных расходов и счетов и переписки по требованию денег от управителей домов и земель баронессы.[6]

  Николай Лесков, «На ножах», 1870
  •  

Пусть Вас не отталкивает слово дворецкий, ― это местный обычай называть дом дворцом и слугу в нем дворецким. В сущности же, это есть обыкновенный смертный, как все камердинеры, смышленый и честный, на руках которого находится все домашнее хозяйство.[7]

  Н. Ф. фон-Мекк, из письма П. И. Чайковскому, 1878
  •  

...слышатся жалобы <...> на государственного секретаря, который не снабдил заблаговременно членов Государственного совета всякими билетами на разные торжества, как будто я их дворецкий и должен заботиться о их удобствах, а не о делах, в Совете производящихся.[8]

  Александр Половцов, Дневник, 1883
  •  

Но дворецкий знает тайны,
Жжёт магические травы.[9]

  Николай Гумилёв, «Неоромантическая сказка», 1908
  •  

Стряхает пыль с рельефов гобелена
Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена...[10]

  Игорь Северянин, «В березовом коттэдже», 1911
  •  

Не могу же я кричать: «Дворецкий»! Вдруг, у кого-то фамилия — Дворецкий.[11]

  Джозеф Лео Манкевич, «Всё о Еве», 1950

Дворецкий в публицистике и документальной прозе[править]

  •  

Обнародовав с престола сии царские благодеяния, Борис двенадцать дней угощал народ пирами. Началося с двора и синклита: Борис пожаловал царевича киргизского, Ураз-Магмета, в цари касимовские; Дмитрия Ивановича Годунова в конюшие, Степана Васильевича Годунова в дворецкие (на место доброго Григорья Васильевича, который один не радовался возвышению своего рода и в тайной горести умер)...[12]

  Николай Карамзин, «История государства Российского» (том одиннадцатый), 1823
  •  

Образы, которые он выбирает, всегда такие же шикарно-будуарные: Ножки пледом закутайте, дорогим ягуаровым <…Виконт сомневался в своей виконтессе <…Вы прислали с субреткою мне вчера хризантемы <…Дворецкий ваш… на мраморной террасе. Лакированная, парфюмерная, будуарно-элегантная душа! Он глядит на мир сквозь лорнет, и его эстетика есть эстетика сноба.[13]

  Корней Чуковский, «Эгофутуристы», 1922

Дворецкий в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]

  •  

Скоро в хозяйстве нашем открылись маленькие неприятности: иногда накануне большого ужина дворецкий сказывал мне, что у него нет ни рубля на расход и что он нигде не мог занять денег. В таком случае я обыкновенно выгонял его из комнаты ― и ужин бывал прекрасный. Являлись добрые люди с товарами: одни продавали мне на вексель, другие в ту же минуту покупали у меня на чистые деньги, и дело было с концом. Но время от времени встречалось более трудностей, и часто за вексель в тысячу рублей давали мне только дюжин шесть помады![3]

  Николай Карамзин, «Исповедь», 1802
  •  

Вслед за стуком отодвигаемых стульев и кресел прибежала к нам Александра Ивановна. Узнав, что мы и не начинали обедать, она очень встревожилась, осердилась, призвала к ответу буфетчика, который, боясь лакеев, бессовестно солгал, что никаких блюд не осталось и подать нам было нечего. Хотя Александра Ивановна, представляя в доме некоторым образом лицо хозяйки, очень хорошо знала, что это бессовестная ложь, хотя она вообще хорошо знала чурасовское лакейство и сама от него много терпела, но и она не могла себе вообразить, чтоб могло случиться что-нибудь похожее на случившееся с нами. Она вызвала к себе дворецкого Николая и даже главного управителя Михайлушку, живших в особенном флигеле, рассказала им обо всем и побожилась, что при первом подобном случае она доложит об этом тётушке. Николай отвечал, что дворня давно у него от рук отбилась и что это давно известно Прасковье Ивановне, а Михайлушка, на которого я смотрел с особенным любопытством, с большою важностью сказал, явно стараясь оправдать лакеев, что это ошибка поваров, что кушанье сейчас подадут и что он не советует тревожить Прасковью Ивановну такими пустяками.[14]

  Сергей Аксаков, «Детские годы Багрова-внука, служащие продолжением семейной хроники», 1858
  •  

В Браилове будут к Вашим услугам лошади с экипажами и верховые и лодки, если Вы охотник до катания на воде. Я ужасно люблю и всегда правлю рулем. Вы не увидите никого, кто бы мог стеснять Вас. Все Ваши приказания Вы будете передавать дворецкому через Вашего <слугу> Алексея. Пусть Вас не отталкивает слово дворецкий, ― это местный обычай называть дом дворцом и слугу в нем дворецким. В сущности же, это есть обыкновенный смертный, как все камердинеры, смышленый и честный, на руках которого находится все домашнее хозяйство.[7]

  Н. Ф. фон-Мекк, из письма П. И. Чайковскому, 1878
  •  

...слышатся жалобы на дороговизну квартир, на неудовлетворительность мостовой, на формальности и беспорядок различных придворных управлений, наконец, на государственного секретаря, который не снабдил заблаговременно членов Государственного совета всякими билетами на разные торжества, как будто я их дворецкий и должен заботиться о их удобствах, а не о делах, в Совете производящихся.[8]

  Александр Половцов, Дневник, 1883

Дворецкий в беллетристике и художественной прозе[править]

  •  

Таким образом, ударилася было я в слёзы; но честная старушка, которая известна была всему городу Киеву, ибо в оном я тогда находилась, взяла меня под свое покровительство и столько сожалела о моем несчастии, что на другой день поутру сыскала молодого и статного человека для моего увеселения. Сперва показалася было я упорною, но через два дни охотно предприяла следовать ее советам и позабыла совсем свою печаль, которую чувствовала я невступно две недели по кончине моего супруга. Сей человек был больше молод, нежели хорош, а я пригожа довольно, а «на красненький цветочек и пчелка летит». Он был дворецкий некоторого господина и тратил деньги без остановки потому, что они были прямо господские, а не его собственные. Таким образом, были они доказательством любви его ко мне и служили вечным залогом.

  Михаил Чулков, «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины», 1770
  •  

― Не отлагай же долее, отдай его в мой приказ и будь уверен, что я выведу его в люди. Не думай, чтоб я это обещал из одной только учтивости: нет, мне ничего не стоит доставить ему чин, чему явным доказательством мой дворецкий, которого за усердную его ко мне службу сделал я секретарем. Итак, когда я дворецкому доставил такое счастие, то будь уверен, что тебе, как моему другу, могу более услужить; нужно только потерять тебе несколько тысяч при его производстве, так и дело с концом; но поверь мне, что сын твой со временем, когда будет на судейском стуле, издержки сии возвратит тебе всотеро».[2]

  Иван Крылов, «Почта Духов, или Ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами», 1789
  •  

Крисанфовна в молодости желала за Феклистыча замуж, а он желал выйти из сомнения на счет ее добродетели, как-то слишком поверил и слишком углубился в открытия, ― а вышло ничего, и он женился на другой. У них частые бывали сшибки, и Феклистыч два раза ее невинно подвел под гнев: один раз сказав, будто она на салопе прожгла утюгом дыру, а в другой взвел, будто она разбила банку медового варенья, отпуская повару на сладкий слоевой пирог. ― Тётка запылала справедливым и законным гневом на глупого раба своего. «Позови Феклистыча сюда! подай его сюда! Вот я его, бестию! Нет, уж терпения недостает!» Дворецкий встречен был бранью и вопросом: «Затем разве я тебя, шельму, пою и кормлю, чтоб ты травил крысами и собаками Крисанфовну и перегноил мои кареты
Феклистыч. ― Помилуйте, сударыня, да чем я тут виноват? Ведь крысы меня не послушают; уж мы не знаем, как от них отбиться: на погребе держать ничего нельзя, то и дело битую живность кидаем в соседский колодезь. Вон на святой у лакея Зиновья пукли прочь так и отъели, не успел прилечь, сердечушка, отдохнуть на лавку. Денег на мышьяк не жалуете: что ж мне делать? Ведь в карете этой ездить нельзя: что ж ей понапрасну пустой стоять?
Барыня. ― О, скотина! о, лошадь безмозглая! а в другой карете-то зачем зашла собака? Что это, псарня, что ли?
Феклистыч. ― Да извольте прежде спросить, что за собака; это дворникова нашего дворная сука. Время пришло, вскочила в карету да и ощенилась. Ее и чёрт оттуда не выживет, ништо сама выйдет.
Барыня. ― Хорошо. Ты было меня отправил самоё в каретный-то сарай! Ну, да если бы я пошла, а собака-то на меня бросилась, ведь я бы умерла от страху.
Феклистыч. ― С вами б этого, сударыня, не случилось: все собаки знают. Как она смеет?.. А что Крисанфовна говорит про ту карету, что сломалась, так ведь это ее дело за девками смотреть. На мне, сами изволите знать, весь дом лежит. День велик, умаешься. Рад как бы довалиться; уже ничто на ум не идет.[15]

  Фёдор Ростопчин, «Ох, французы!», 1812
  •  

Слуга выходит навстречу офицеру.
― Дома ли баронесса? ― спрашивает последний.
― Нет, ― отвечает слуга, ― она уехала с час тому назад в Дерпт.
― Кто ж дома?
― Фрейлейн.
― Доложи ей, что барон Траутфеттер, приехавший из армии, просит позволения ей представиться. Слуга, не делая дальнейших расспросов, опрометью побежал в дом искать кастеляна для доклада и дорогою, толкая встречных и поперечных, кричал как сумасшедший, что жених барышнин приехал! Тотчас по всему дому разнеслось одно эхо:
― Жених, жених барышнин приехал! От передней до девичьей повторялись эти слова. Вероятно, их слышал и гость. Наконец явился перед молодою госпожой своей старик дворецкий и провозгласил, как герольд, что барон Адольф фон Траутфеттер приехал из армии и желает иметь честь ей представиться. Луиза в ужасном волнении.[16]

  Иван Лажечников, «Последний Новик», 1833
  •  

В том-то и есть поведенье, что всякий человек должен знать долг. Коли слуга, так слуга, дворянин, так дворянин, архиерей, так архиерей. А то бы, пожалуй, всякий зачал... я бы сейчас сказал: «Нет, я не дворецкий, а губернатор или там какой-нибудь от инфантерии». Да ведь за то мне всякий бы сказал: «Нет, врешь, ты дворецкий, а не генерал», — вот что! «Твоя обязанность смотреть за домом, за поведеньем слуг», — вот что! «Тебе не то, что бон жур, коман ву франсе, и веди порядок, распоряженье», — вот что! Да.[5]

  Николай Гоголь, «Лакейская» (пьеса), 1839-1840
  •  

Так и сталось: в Праге Иосаф Платонович не имел минуты, чтобы переговорить с Глафирой наедине; путешествуя до Парижа в сообществе стряпчего баронессы, он совсем почти не видал Глафиры, кроме двух исключительных случаев, когда она звала его и давала ему поручения при таможенном досмотре вещей. С баронессиным стряпчим, словом компанионом по второклассному вагону, новый мажордом говорил мало и неохотно: его унижало в его собственных глазах это сообщество с человеком, возведенным в звание стряпчего, очевидно, единственно ради важности, а в самом деле бывшего просто громадным дворецким, которому было поручено ведение дорожных расходов и счетов и переписки по требованию денег от управителей домов и земель баронессы. Принужденное сообщество с таким человеком, разумеется, и не могло приносить Вислеиеву особого удовольствия, тем более, что Иосаф Платонович с первых же слов своего попутчика убедился, что тот стоял на самой невысокой степени умственного развития и, по несомненному преобладанию в нем реализма, добивался только сравнительных выводов своего положения при баронессе и положения Висленева при его госпоже Бодростиной. Он жаловался ему на беспокойство характера и причудливость баронессы и описывал трудность своего положения, весьма часто низводимого беспокойною принципалкой до роли чисто лакейской. Висленев, не желая продолжать этого разговора, отвечал, что в его положении ничего подобного нет, да и быть не может, как по характеру госпожи Бодростиной, так особенно по его личному характеру, о котором он отозвался с большим почтением, как о характере, не допускающем ни малейшей приниженности. Баронессин стряпчий ему позавидовал, и эта зависть еще увеличилась в нем, когда он, сообщив Висленеву цифру своего жалования, узнал от Иосафа Платоновича, что Бодростина платит ему гораздо дороже, ― именно сто рублей в месяц.[6]

  Николай Лесков, «На ножах», 1870
  •  

Папа и мисс Эдварс застали Эли за этими проделками; они хотели поймать её, но она вскарабкалась на самую верхушку ёлки и оттуда стала защищаться, бросая вниз всё, что ни попадалось ей под руку. Папа позвал на помощь маму и нашего дворецкого Никиту. Эли сломала пряничную куклу, которая была на самой верхушке ёлки, и кусками пряника так ловко бросалась, что попала маме в глаз, а мисс Эдварс — по носу. Наконец, папа велел Никите поставить лестницу и стащить Эли. Она упиралась, плевала, фыркала и даже кусалась, но Никита всё-таки её снял и отнёс в нянину комнату, где её заперли до вечера.

  Екатерина Балобанова, «Наша обезьянка (Быль)», 1900
  •  

Хозяин с главным дворецким обошёл накрытый стол, осматривая, всё ли в порядке. В залу вошли герцогиня и гости, приглашённые к ужину, среди которых был Леонардо, оставшийся ночевать на вилле. Прочли молитву и сели за стол. Подали свежие артишоки, присланные в плетёнках ускоренной почтой прямо из Генуи, жирных угрей и карпов мантуанских садков, подарок Изабеллы д'Эсте, и студень из каплуньих грудинок.

  Дмитрий Мережковский, «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи», 1901
  •  

Сидор Карпович, бывший дядька Семена Брыкова, а потом его дворецкий или мажордом (как называл он себя), встал ни свет ни заря и занялся порядком. Это значило, что, где ворча, где болтая, он обошел пять господских комнат, вошел в кухню и там остался, не зная в доме места теплее и уютнее. Сидор Карпович был седой, степенный старик с выправкой старого слуги екатерининского времени. Сидор Карпович был седой, степенный старик с выправкой старого слуги екатерининского времени. В холщовой рубашке с жабо, в желтом нанковом сюртуке, в чулках и башмаках, он время от времени вынимал из кармана тавлинку и с важной миной набивал табаком свой красный нос, нагло свидетельствовавший о единственной слабости старика. Затем Сидор вышел в прихожую и первым делом ткнул в бок спавшего на конике Павла, казачка и рассыльного, малого шести футов ростом. Тот вскочил как ужаленный и спросонья вытаращил глаза.
― Дрыхнешь! ― с укором заговорил Сидор. ― Восемь часов, а он дрыхнет! Вставай, ленивец! Вот я ужо…[17]

  Андрей Зарин, «Живой мертвец», 1902

Дворецкий в поэзии[править]

  •  

Чтоб строй мира и вещей выведать премену
Иль причину, ― глупо он лепит горох в стену.
Прирастет ли мне с того день к жизни, иль в ящик
Хотя грош? могу ль чрез то узнать, что приказчик,
Что дворецкий крадет в год? как прибавить воду
В мой пруд? как бочек число с винного заводу?[1]

  Антиох Кантемир, «Сатира I. На хулящих учения. К уму своему», 1731
  •  

И хриплым голосом, и брюхом на виду
Рожденный быть вождем в служительских фалангах,
Дворецкий с важностью в лице и на ходу
Разносит кушанья по табели о рангах.
Дверь настежь: с торжеством, как витязь на щитах,
Толпой рабов осётр выносится картинно;
За ним, салфеткою спеленутую чинно,
Несут вдову Клико, согретую в руках.
Испорченный судьбой, кухмистром и дворецким,
Будь пир твой в стыд тебе, гостям твоим во вред!
Будь гость, краса и честь пирам замоскворецким,
Отозван на другой обед![4]

  Пётр Вяземский, «Ухабы. Обозы», 1828
  •  

Царь! Тут не подозренье,
Тут полная улика налицо!
Старков, дворецкий князь Ивана, нам
Сейчас донес, что князь Иван сегодня
Решил признать царёнка государем,
Тебя ж решил с престола до утра
Согнать долой. Ты, батюшка, Старкова
Хоть сам спроси![18]

  Алексей Константинович Толстой, «Царь Фёдор Иоаннович», 1868
  •  

Повеселел старик!
Спросил вина шипучего.
Высоко пробки прянули,
Попадали на баб.
С испугу бабы визгнули,
Шарахнулись. Старинушка
Захохотал! За ним
Захохотали барыни,
За ними ― их мужья,
Потом дворецкий преданный,
Потом кормилки, нянюшки,
А там ― и весь народ![19]

  Николай Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо», 1865-1877
  •  

Над рекой собравшись тесною толпою,
Слуги рассуждали о беде великой:
Как бы лучше сладить с мачехой-судьбою,
Как поладить с речкой бурною и дикой.
Вдруг дворецкий вспомнил древнее преданье:
«Из воды возможно выкупить деньгами».
И сейчас же отдал слугам приказанье
Отворить подвалы ржавыми ключами.[20]

  Семён Надсон, «Боярин Брянский», 1879
  •  

Над высокою горою
Поднимались башни замка,
Окруженного рекою,
Как причудливою рамкой.
Жили в нем согласной парой
Принц, на днях еще из детской,
С ним всезнающий и старый
И напыщенный дворецкий. <...>
Вид принявши молодецкий,
Принц несется на охоту,
Но за ним бежит дворецкий
И кричит, прогнав дремоту...
И, как сны необычайны,
Пестрокожие удавы
Но дворецкий знает тайны,
Жжет магические травы.[9]

  Николай Гумилёв, «Неоромантическая сказка», 1908
  •  

Дождь льёт всю ночь. То чудится, что кто-то
К крыльцу подъехал… То издалека
Несется крик… А тут ещё забота:
Течёт сквозь крышу, каплет с потолка.
Опять вставай, опять возись с тазами!
И всё при этом скудном ночнике,
С опухшими и сонными глазами,
В подштанниках и ветхом сюртучке![21]

  Иван Бунин, «Дворецкий», 1910
  •  

 На северной форелевой реке
Живете вы в березовом коттэдже.
Как Богомать великого Корреджи,
Вы благостны. В сребристом парике
Стряхает пыль с рельефов гобелена
Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена,
Со страусовым веером в руке.[10]

  Игорь Северянин, «В березовом коттэдже», 1911

Дворецкий в массовой культуре и кинематографе[править]

  •  

Официант!
— Это не официант, это дворецкий.
— Не могу же я кричать: «Дворецкий»! Вдруг, у кого-то фамилия — Дворецкий.
— Да... В этом что-то есть. В основном, конечно, идиотизм, но есть.[11]

  Джозеф Лео Манкевич, «Всё о Еве», 1950
  •  

— Я просто проверить.
— Всё в порядке?
— Да, всё в порядке: два трупа.
— Давайте перенесем труп кухарки в кабинет.
— Зачем?
— Я дворецкий и обязан блюсти порядок в кухне.

  — «Улика», 1985
  •  

— У тебя на кухне мужчина в нижнем бельё.
— Тише! Это мой... дворецкий.
— У тебя есть дворецкий?
— Да. Не пугай его, он сейчас уйдёт.

  — «Уикенд у Берни», 1989

Источники[править]

  1. 1 2 А. Д. Кантемир, Собрание стихотворений. Второе издание. Библиотека поэта. Большая серия. — М.-Л.: Советский писатель, 1956 г.
  2. 1 2 И.А.Крылов. Полное собрание сочинений, том 1. — М.: ОГИЗ. Государственное издательство художественной литературы. 1945 г.
  3. 1 2 Н. М. Карамзин. Избранные сочинения в двух томах. — М., Л.: Художественная литература, 1964 г. — Том первый. Письма Русского Путешественника. Повести.
  4. 1 2 Вяземский П.А. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия.Ленинград, Советский писатель, 1986 г.
  5. 1 2 Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений в 14 томах. Том 11. — М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1952 г.
  6. 1 2 Н. С. Лесков. «На ножах». – Полное собрание сочинений, том 23. — СПб., 1903 г.
  7. 1 2 П.И.Чайковский.. Полное собрание сочинений. В 17 томах. Том 6-7. Переписка с Н.Ф. фон-Мекк. — М.: Музгиз, 1961 г.
  8. 1 2 А. А. Половцов. Дневник государственного секретаря: в 2 томах. — М.: Центрполиграф, 2005 г.
  9. 1 2 Н. Гумилёв. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1988 г.
  10. 1 2 Игорь Северянин, «Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы.». — М.: «Наука», 2004 г.
  11. 1 2 Джозеф Манкевич. Всё о Еве (DVD). Серия: 100 шедевров мирового кино. — М.: ИДДК, 2007 г.
  12. Н. М. Карамзин. «История государства Российского»: Том 10. — СПб.: Тип. Н.Греча, 1816—1829 гг.
  13. К.И. Чуковский. Собрание сочинений. Том 8. — М., «Терра»-Книжный клуб, 2004 г.
  14. Аксаков С.Т. «Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. Аленький цветочек». Москва, «Художественная литература», 1982 г.
  15. Ф. В. Ростопчин. Ох, французы! — М.: «Русская книга» («Советская Россия»), 1992 г.
  16. Иван Лажечников, «Последний Новик» 1833 г. (текст)
  17. Н. Алексеев, П. Москвин, А. Зарин. Из эпохи царствования Екатерины II и Павла I. ― (Романтические хроники). ― M.: CKC, 1993 г.
  18. А.К. Толстой. Собрание сочинений в четырех томах. — М.: Правда, 1980 г.
  19. Некрасов Н.А. Полное собрание стихотворений в трёх томах. Библиотека поэта. Большая серия. — Ленинград, «Советский писатель», 1967 г.
  20. С. Я. Надсон. Полное собрание стихотворений. Новая библиотека поэта. Большая серия. — СПб.: Академический проект, 2001 г.
  21. И. Бунин. Стихотворения. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1956 г.

См. также[править]