Лощи́на (от старославянского лоск, лысый, светлый, луч) — низменность, ложбина, долина с пологими склонами или низко расположенная долина или оплывший овраг с покрытыми дёрном склонами, зачастую окружённый лесом или заросший кустарником.
В современном научном языке слово лощина не имеет точного значения точного геоморфологического термина и употребляется в зависимости от контекста или места.
...снега и дожди бывают великия, отчего вода, в малых лощинах собравшаяся, стоит долго и, не имея стоку, уходит сквозь песок даже до оного камени, по которому, когда вглыбь пройтить не может...[1]
По довольству скота безъ сомнѣнія таковыхъ луговъ между занятыми по большей части подъ пашни полями скажутъ недовольно, такъ какъ и сѣна, которое не иначе, какъ по однѣмъ только симъ лощинамъ косится...[2]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
...хотя Екатеринбург стоит в лощине, но поверхность города сего от поверхности Пышмы уже гораздо возвышенна...[3]
...сено косят у нас в шести местах, не говоря о малых лощинах; поелику сена мало, и действительно оного мало в соразмерности скота, то убирают его поспешно и с великим тщанием.[4]
Но вот лошадь и всадник выскочили из леса и понеслись по лощине; в это время из-за гор выплывала луна. Каменистая лощина, стиснутая со всех сторон огромными скалами, не имела выхода. Загнанный волк повернул обратно.
— Ги де Мопассан, «Сицилия» (из сборника «Лунный свет», перевод С. А. Иванчина-Писарева), 1883
Навек останусь я в лощинах
Впивать дыханье жгучих трав.[8]
— Валерий Брюсов, «Искатель» (из сб. «Urbi et orbi»), 1903
Холодный мрак из дебрей и лощин
Ползет наверх, цепляется по скалам...[9]
На территории Тамбовской области апеллятивы, обозначающие углубление, образовавшееся в результате нормальной эрозии почвы, образуют ЛСГ с двумя опорными лексемами овраг и лощина. Обе эти лексемы в пределах Тамбовской области обладают максимальным (для привлекаемых к рассмотрению диалектов и языков) количеством дифференциальных семантических признаков (ДП). Связующим звеном этих опорных слов является географический апеллятив буерак. Вокруг каждого опорного слова группируется ряд лексем, которые по своим ДП могут считаться составляющими 2-х микрополей с опорными словами лощина и овраг.[10]:93
— Алексей Стеценко, «Вопросы семантики русского языка», 1976
Термин овраг, как видно на результате исследования, является самым употребительным. Об этом свидетельствует широта его распространения и тот факт, что термином овраг объясняются другие апеллятивы, называющие углубления и впадины, которые были образованы в результате эрозии почвы. Например: «Лощина овраг, углубление после снега в поле». «Буерак овраг, на дне может быть вода, но не обязательно, спуск крутой». Подобное наблюдается и в некоторых словарях диалектных слов. «Враг, вратек, бурак, баерак, овраг, овражек — рытвина в центральных областях».[10]:103
— Алексей Стеценко, «Вопросы семантики русского языка», 1976
Луг — участок земли, обильно заросший травой.
Первоисточник — древнерусское слово «Лугъ» — «заливной луг», «лощина», которое то же самое, что «Лужа» или «Лужина» (отсюда «Лужайка» с буквой «Ж» в середине), где корнем является русско-латинское слово «Лик» (ср. с латинским Liqueo — «быть жидким, текучим»), являющееся фонетическим вариантом слова «Лит» (К=Г=Д=Т) или «Лить», и в этом смысле «Луг» — это всего лишь Залитое место, Лужа.
— Владимир Лебедев, Этимологический словарь мирового русского языка (том третий, Л-Р), 2022
...оныя поля или леса в Перми и Угории, где наиболее тех ям я видел, суть на плоских высоких горах и от рек текущих саженьми 10-ю до 20 выше земли, сверху пещаные, вниз имеют известной или гипсовой камень, снега и дожди бывают великия, отчего вода, в малых лощинах собравшаяся, стоит долго и, не имея стоку, уходит сквозь песок даже до оного камени, по которому, когда вглыбь пройтить не может, ищет в сторону прохода, и тако от многих совокупившихся капель зделается поток под землею и выносит с собою лехкие частицы земли, а наипаче оного известного камени водою вынесть нетрудно, и от того книзу делаются пустоты и верхняя земля обваливается.[1]
На другой день в критическом положении оказалась рота лейтенанта Шумейко. Немцы еще 6 августа хорошо запомнили участок этой роты. В тот день они появились перед нею с трех направлений и оставили возле ее позиций около 300 трупов. Вновь подошли они к этому участку лишь 17 августа. Оттеснив соседнюю роту, они по лощине стали пробираться в тыл роты Шумейко. Лейтенант, чтобы предупредить окружение, бросил в лощину два отделения. К этому времени в лощине накопилось до двух рот неприятеля. Обнаружив, что дальнейший путь им прегражден, немцы открыли по отделениям сильный огонь. Обстановка усложнилась еще более, когда справа стал обходить роту целый фашистский батальон.
Лейтенант обратился за помощью к артиллеристам майора Мринчука. Но с огневых позиций был получен такой ответ: стволы орудий накалились, вести огонь невозможно. Что делает лейтенант Шумейко? Собрав все силы, он теснит две немецких роты, засевшие в лощине, отбрасывает их и соединяет свой левый фланг с соседней ротой. <...>
Один за другим следуют дружные залпы. Фашисты залегают. Красноармейцы, выскочив из окопов, бросаются в атаку. Они уничтожают остатки батальона и захватывают господствующую высоту. Сотни трупов немецких солдат устлали лощину и скаты высоты.
Немцы стремились одновременно ударить с фронта и с тыла, но не смогли этого сделать. Их группа, просочившаяся в стык двух подразделений, была встречена засадой, где был командиром гвардии сержант Токарев. Засада находилась как раз против лощины, по которой двигались немцы. Когда они стали подниматься из лощины на поле, наши бойцы встретили противника огнем. Тотчас же в его сторону полетели четыре белые ракеты. Этим самым Токарев указывал своему командиру взвода, откуда движется враг и в каком количестве.
Командир взвода гвардии лейтенант Домкратов, в подчинении которого было несколько засад, имел при себе небольшой резерв автоматчиков. Заметив ракеты, он устремился со своим резервом к лощине справа. Немцы очутились в окружении, и ни одному из них не удалось отсюда уйти.[11]
— Пётр Олендер, «Борьба с мелкими группами противника», 16 июля 1942
Прекраснѣйшія мѣста повсюду покрыты пашнями, кои по причинѣ долинъ, во всѣ стороны простирающихся, разположены только по однѣмъ оныхъ косогорамъ; вверьху оставлены мѣста для рощей, лѣсъ здѣшняго уѣзда составляющихъ, а внизу по сырости лога для луговъ и подъ сѣнокосы. По довольству скота безъ сомнѣнія таковыхъ луговъ между занятыми по большей части подъ пашни полями скажутъ недовольно, такъ какъ и сѣна, которое не иначе, какъ по однѣмъ только симъ лощинамъ косится...[2]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Мѣста по дорогѣ были во всемъ прежнимъ подобныя, выключая развѣ, что онѣ положеніемъ становились нѣсколько ниже и долины склонялись болѣе къ западу, гдѣ въ нѣкоторомъ разстояніи видна была пространная лощина, простиравшаяся отъ сѣвера къ полудню, у которой и западной берегъ былъ такъ же нѣсколько выше, нежели тотъ, по которому мы ѣхали. По оной лощинѣ текла рѣка Нара.[2]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Перемѣня лошадей поѣхали мы далѣе, сперва поднявшись на пещаной холмъ, а послѣ спустясь въ лощину, по которой протекала рѣка Пратва; у ея берега были высоки, но одинъ отъ другаго весьма далеки; лѣвой составляли пещаные бугры, а правой, окончевающійся къ рѣкѣ яромъ, покрывалъ лѣсъ; нынѣ она шириною будетъ не болѣе двенадцати саженъ, а когда разливается, то шириною будетъ болѣе полуверсты, какъ видно изъ займищевъ ею потопляемыхъ; глубина ея не вездѣ одинакова, но во многихъ мѣстахъ имѣются мѣли, а болѣе того мельницы, кои судамъ ходить не позволяютъ. Она впадаетъ въ Оку.[2]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Малыя сіи горы; кои минералогами флецами называются, кажется наблюдаютъ здѣсь въ положеніи своемъ нѣкоторой порядокъ, по которому видно, что онѣ болѣе простираются отъ O къ W. Между ими хотя имѣются нѣкоторыя лощины, однако онѣ уже не такія, какія были прежде и по которымъ бы какіе нибудь ручьи протекали; даже гдѣ между горъ и выйдетъ самое нижайшее мѣсто, тамъ вода скоплялась какъ въ котлинѣ на подобіе маленькаго озерка.[2]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Поверхность горы покрываетъ красная глина и гдѣ есть лощины, тамъ не рѣдко попадаются и другихъ горныхъ породъ каменья, какъ кварцовыя, фелдшпатовыя, тальковыя и проч. такъ что въ семъ мѣстѣ уже простота прежней степи изчезать начинаетъ, а вмѣсто того заставляетъ думать, нѣтъ ли въ здѣшнихъ пригоркахъ чего нибудь изъ благородныхъ металловъ.[2]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Уже начинает дорога итти кверху, и хотя Екатеринбург стоит в лощине, но поверхность города сего от поверхности Пышмы уже гораздо возвышенна, ибо расстояние по дороге около трехсот верст, а по течению реки, может быть, до 500.[3]
Перед Петровым днем или немного после оного начинают сенокосы. Сие есть поистине самое приятнейшее и опрятнейшее упражнение из всех работ земледельческих; сено косят у нас в шести местах, не говоря о малых лощинах; поелику сена мало, и действительно оного мало в соразмерности скота, то убирают его поспешно и с великим тщанием.[4]
Почти вся Рязанская губерния полиста и безгорна: кое-где холмится. В каждой лощине хутор или деревенька. Ручей и рощица — суть сокровища в сей стороне.[5]
— Фёдор Глинка, «Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях...», 1817
Мы узнали, что в Цареве-Займище днюет транспорт с снарядами и с прикрытием двухсот пятидесяти человек конницы. Дабы пасть как снег на голову, мы свернули с дороги и пошли полями, скрываясь опушками лесов и по лощинам; но за три версты от села, при выходе на чистое место, встретились с неприятельскими фуражирами, числом человек в сорок.[12]
— Денис Давыдов, Дневник партизанских действий 1812 г., 1835
...я с рассветом осмотрел местоположение и приказал шестидесяти человекам пехоты, прокравшись лощиною к селу, вторгнуться в средину улицы, закричать: «Ура, наши, сюда!» — и на штыках вынести вон неприятеля.[12]
— Денис Давыдов, Дневник партизанских действий 1812 г., 1835
Распоряжение мое было исполнено со всею точностию, но не с той удачею, каковую я ожидал. Пехота тихо пробралась лощиною и, бросясь в село, вместо пленных наших и слабого их прикрытия попалась в средину хотя оплошного, но сильного неприятельского баталиона. Огонь затрещал из окон и по улице... Герои! Они опирались брат на брата и штыками пробили себе путь к Бугскому полку, который подал им руку.[12]
— Денис Давыдов, Дневник партизанских действий 1812 г., 1835
Подъезжая к лощине, увидел я необыкновенную картину. Под деревом лежал один из наших татарских беков, раненый смертельно. Подле него рыдал его любимец. Мулла стоя на коленах читал молитвы. Умирающий бек был чрезвычайно спокоен и неподвижно глядел на молодого своего друга. В лощине собрано было человек 500 пленных. Несколько раненых турков подзывали меня знаками, вероятно принимая меня за лекаря, и требуя помощи, которую я не мог им подать.[6]
— Александр Пушкин, «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года», 1835
Климат арзрумский суров. Город выстроен в лощине, возвышающейся над морем на 7000 футов. Горы окружающие его покрыты снегом большую часть года. Земля безлесна, но плодоносна. Она орошена множеством источников и отовсюду пересечена водопроводами.[6]
— Александр Пушкин, «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года», 1835
Но посмотрим, что скажет Хотин.[13] Город командует крепостью, крепостью-цитаделью, или замком. Чрез крепость проходит лощина, лощиной можно подойти к крепости. Замок древен, построили его генуэзцы.[14]
Дно океана образовало лощину шириною въ 120 километровъ; на нее можно бы было уставить Монбланъ и вершина его не выступила бы на поверхность воды. Лощина эта загорожена еъ востока остроконечною стѣной вышиною въ 2000 метровъ. Мы въ нее прибили 28 мая и „Наутилусъ“ очутился въ 150 километрахъ отъ Ирландіи.[7]
Стало солнышко закатываться. Стали снеговые горы из белых — алые; в чёрных горах потемнело; из лощин пар поднялся, и самая та долина, где крепость наша должна быть, как в огне загорелась от заката.[15]
Посидели они за углом. Затихло всё, только слышно — овца перхает в закуте да низом вода по камушкам шумит. Темно, звёзды высоко стоят на небе; над горой молодой месяц закраснелся, кверху рожками заходит. В лощинах туман как молоко белеется. <...>
— Ну, с богом! — Перекрестились, пошли. Пошли через двор под кручь к речке, перешли речку, пошли лощиной. Туман густой да низом стоит, а над головой звёзды виднёшеньки. Жилин по звёздам примечает, в какую сторону идти. В тумане свежо, идти легко, только сапоги неловки, стоптались.[15]
Дорогу он узнал. Прямиком идти вёрст восемь. Только бы до лесу дойти прежде, чем месяц совсем выйдет. Перешёл он речку: побелел уже свет за горой. Пошёл лощиной, идёт, сам поглядывает: не видать ещё месяца. Уж зарево посветлело и с одной стороны лощины всё светлее, светлее становится. Ползёт под гору тень, всё к нему приближается.[15]
Но вот лошадь и всадник выскочили из леса и понеслись по лощине; в это время из-за гор выплывала луна. Каменистая лощина, стиснутая со всех сторон огромными скалами, не имела выхода. Загнанный волк повернул обратно.
Франсуа взвыл от радости, и этот вой, повторенный эхом, прокатился в горах как раскат грома. Он соскочил с лошади, сжимая в руке кинжал.
— Ги де Мопассан, «Сицилия» (из сборника «Лунный свет», перевод С. А. Иванчина-Писарева), 1883
Усадьба его стояла на горе; мелкорослый сад, состоявший из акаций и сирени, заглохший в лопухах и чернобыльнике, шел вниз, к лощине. Из окна, через кусты, было далеко видно. <...>
По часам следил он за каждым огоньком, что мерцал и пропадал в мутно-молочном тумане дальних лощин; если оттуда с забытого пруда долетал иногда крик цапли – таинственным казался этот крик и таинственно стояла темнота в аллеях… А когда перед зарею, охваченный сочной свежестью сада, он открывал глаза – сквозь полураскрытую крышу шалаша на него глядели целомудренные предутренние звезды…[16]
...здѣсь происходила дикая игра силъ природы; сѣрое море песку стелилось въ долинѣ, и черезъ него катилъ свои мутныя воды ледниковый потокъ, — широкій и разорванный, — и наносилъ новыя груды песку. Сегодня онъ несъ свои бурныя волны здѣсь, завтра уже сворачивалъ, и такъ вся лощина была въ его владѣніи. Только на мысахъ и островкахъ, — образовавшихся изъ наноснаго щебня и песка, — цвѣлъ еще верескъ и разросся можжевельникъ и горная сосна, но и среди нихъ торчали обломки скалъ, сброшенныя горнымъ духомъ, по которымъ вился лишай и скользили ящерицы.[17]
Наконецъ онъ завернулъ за послѣдній утесъ скалъ, передъ нимъ, какъ на ладони, лежала родная лощина, — и у него словно отнялись ноги и захватило дыханіе. Наверху откоса не было образа Св. Іосифа. Могучій потокъ камня и щебня тянулся по прямой линіи къ мѣсту, гдѣ стояла прежде одинокая избушка: ея ужъ не было тамъ.[17]
За холмом, по ту сторону болота, называвшегося Мокрой Лощиной, неясно белели в темноте между деревьями стены виллы Буонаккорзи. Внизу, на Муньоне, была водяная мельница. Стройные кипарисы чернели на вершине холма.
Грилло указал, где, по его мнению, следует копать. Мерула указывал на другое место, у подошвы холма, где нашли мраморную руку. А старший работник, садовник Строкко, утверждал, что следует рыть внизу, у Мокрой Лощины, так как, по его словам: «всегда нечисть ближе к болоту водится». <...>
Ветер стих. В воздухе потеплело. Туман поднялся над Мокрою Лощиною. Пахло стоячею водою, желтыми весенними цветами и фиалками. Небо сделалось прозрачнее. Пропели вторые петухи. Ночь была на исходе.[18]
Теплая ночь окутывала городок серебристым и печальным лунным сиянием, и сладкий сон водворился давно уже в небольшой горстке домиков, разбросанных в лощине меж гор. Полная луна остановилась в синих, усеянных дрожащими звездами небесах и перебросила искрящуюся дорогу чрез величавую в своем молчаливом спокойствии реку.[19]
А по ночам клуб стонал от говора, смеха, звона посуды, а улицы, сонные и безлюдные, нет-нет да оглушались вдруг заразительным задорным смехом дам и девиц возвращавшихся с пикника из-за Волги, где они выпили «сладенького»… Одним словом, в лощине меж гор тогда копошились так же, как это бывает с муравейником, затерянным где-нибудь в лесу, когда этот муравейник случайно попадает под ногу бродящего по лесу охотника…[19]
Бутлер быстро повел по указанному направлению свою роту, но не успел спуститься к балке, как услышал сзади себя один за другим два орудийные выстрела. Он оглянулся: два облака сизого дыма поднялись над двумя орудиями и потянулись вдоль балки. Партия, очевидно не ожидавшая артиллерии, пошла назад. Рота Бутлера стала стрелять вдогонку горцам, и вся лощина закрылась пороховым дымом. Только выше лощины видно было, как горцы поспешно отступали, отстреливаясь от преследующих их казаков. Отряд пошел дальше вслед за горцами, и на склоне второй балки открылся аул.[20]
Вот скоро на 6-й версте будут лощина, овраг и через него мост. Дубовые деревья и кустарники покрывали густой зарослью всю лощину. Яша вспомнил, что отец говорил, будто это самое опасное место на их участке. Там могут спрятаться бандиты и напасть на поезд.
↑ 12В. Н. Татищев. Избранные произведения. — Ленинград, «Наука», 1979 г.
↑ 123456В. Ф. Зуев. Путешественныя записки Василья Зуева отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году. — Въ Санктпетербургѣ, при Императорской Академіи Наукъ 1787 года
↑ 12Радищев А. Н.. Полное собрание сочинений в 3 томах. — М. Л.: Издательство АН СССР, 1941 г., том второй
↑ 12Радищев А. Н. Полное собрание сочинений в 3 томах. — М. Л.: Издательство АН СССР, 1941 г., том второй
↑ 12Глинка Ф. Н. Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием Отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год. — М., 1870 г.
↑ 123А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений. «Издательство Академии наук», 1937-1949 гг.
↑ 12Жюль Верн. Двадцать тысяч лье под водой (перевод М. Вовчок). — Санктъ-Петербургъ: Книгопродавецъ С. В. Звонаревъ, 1870 г.
↑ 12В. Брюсов. Собрание сочинений в 7-ми т. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.
↑ 12Д. М. Цензор. Стихотворения разных лет: 1903—1938. — Ленинград, Советский писатель, 1940 г. — 220 с.
↑ 12Вопросы семантики русского языка : (Сборник трудов). Моск. гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина, Кафедра общего языкознания. — Москва : МГПИ, 1976 г. — 244 с.
↑Одендер П. Борьба с мелкими группами противника. — М.: «Красная звезда», № 165 (5229), 1942 г., стр.2
↑Готический замок Хотина над самым Днестром, на береговом холме, обнятом лощиной, похож на замок Конвай в Бретани. Теперь он составляет уже цитадель крепости. (прим. авт.)
↑Вельтман А. Ф. Повести и рассказы. — М.: Советская Россия, 1979 г.
↑ 123Л.Н.Толстой. Собрание сочинений в 22 томах. — М.: Художественная литература, 1983 г. — Том 7.
↑И. Бунин. Полное собрание сочинений в 13 томах. — М.: Воскресенье, 2006 г. — Том 1. Стихотворения (1888—1911); Рассказы (1892—1901). — С. 282
↑ 12Петер Розеггер. Рассказ из жизни альпийских крестьян. — СПб.: журнал «Юный Читатель», № 16, 1900 г.
↑Д. С. Мережковский. Собрание сочинений в 4 томах. Том I. — М.: «Правда», 1990 г.
↑ 12Е. Н. Чириков. Рассказы. Том 3. Издание товарищества «Знание». 1903 г.
↑Л.Н.Толстой. Собрание сочинений в 22 томах. — М.: Художественная литература, 1983 г. — Том 14.
↑Я. П. Полонский. Полное собрание стихотворений. — СПб.: Издание А. Ф. Маркса, 1896. — Том 2. — С. 399.
↑Н. С. Гумилёв. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. — Ленинград, Советский писатель, 1988 г.
