У этого термина существуют и другие значения, см. Шило (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Мыло (значения).
Ши́ло на мы́ло (чаще всего при глаголе менять или поменять, иногда также переводить) — бессмысленная или недальновидная мена, приводящая в перспективе к сохранению существующего положения или к его ухудшению. Проще говоря: выбирать из плохого худшее; зря тратить время на обмен, не получая от него никакой выгоды.
Происхождение выражения точно не известно и имеет несколько версий, каждая из которых по-своему сомнительна. Самая распространённая точка зрения выводит поговорку из повседневной практики сапожников. Когда шила изготавливались из быстро ржавеющего железа, мыло было необходимо в работе как смазка. По другой версии, выражение произошло от диалектного «менять шило на свайку» (для игры в свайку), проще говоря, менять работу на пустую забаву. Позднее появилось мыло, так как с ним поговорка звучала более складно. Существует также вариант, связанный с шилом как орудием разбоя или убийства: «поменять шило на мыло с верёвкой» (виселицу), когда, фигурально говоря, сапожник отказывался от прежней мирной жизни и становился уголовником. Наконец, имеется версия XIX века, когда шило на старом жаргоне имело значение «спирт». Врачи дезинфицировали руки спиртом в разной степени разведения. Однако по понятным причинам правила впоследствии ужесточили, и медикам пришлось мыть руки с мылом. Видимо, с досады они назвали этот процесс «менять шило на мыло».
Коров выдумал кормить, чтоб молока больше давали… А мне что её, корову-то, раскармливать, коли никакого антересу от эфтого нет?.. Шило на мыло переводить?..[1]
...пущай они себе помылят промеж ног! Мы до заморозков прошлую осень пахали зябь, а они с Покрова хворост зачали делить, шило на мыло переводить.[2]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга первая), 1960
В редакции здешней газеты «Шило на мыло» обещали напечатать мой стихотворный фельетон о симулянтах. Когда напечатают, я вышлю тебе экземпляр газеты, и ты его всем покажи.[3]
Знали его тогда как менялу: менял шило на мыло. И верно, наберет в сидор ниток, иголок, кружек, ложек, пуговиц, мыла, пряжек, бумажек и обменивает на яйца, масло, хлеб...[5]
...допустимым и даже желательным был признан лёгкий оккультизм, особенно в квазинаучной упаковке ― всякие там рассуждения о <...> заряженной воде и магическом влиянии шила на мыло.[14]
Как отпала душевная необходимость в первом предмете ― шиле, так и не стало никакой надобности во втором ― мыле. А может случиться и такое, что, обретя мыло, вам вдруг остро понадобится шило.[17]
Для примера назову тип мудреца, гуру, носителя некоей автохтонной мудрости, который не участвовал в социально-политическом водовороте последних лет. Этот тип некогда пытался реализовать ― увы, неудачно ― Александр Солженицын. Но в близком будущем ― причем уже в 2004 году ― этот тип тоже может быть задействован на выборах. Очевидно лишь то, что ни один носитель парадигмы «солдата» на смену Путину прийти не может: ни Трошев, ни Шаманов не будут преемниками нынешнего президента. Это место уже занято, а менять шило на мыло ― не в привычках нашего народа. Здесь парадигма исчерпана, и ее можно только заменить другой парадигмой.[12]
Неурочность времени порождала другие неурочности и ломки правил: детям можно допоздна не ложиться, юношам и девушкам вообще не ночевать дома, а отмечать у друзей на законных основаниях, выпивали даже язвенники и трезвенники, целовались взасос не только члены Политбюро, и всем грезилась перемена участи, что и сделало комедию «Ирония судьбы» любимой: она именно о неурочности, о свободе и о перемене участи. То, что шило менялось на мыло, это неважно. Это выяснится потом.[15]
Настоятельно рекомендовано было уделять как можно больше внимания глобальным проблемам человечества, например, экологии и прочим безопасным темам. Также допустимым и даже желательным был признан легкий оккультизм, особенно в квазинаучной упаковке ― всякие там рассуждения об энергоинформационных взаимодействиях, тайнах торсионных полей, заряженной воде и магическом влиянии шила на мыло. В остальном же мыслителям предоставили полную академическую свободу ― мели, Емеля, твоя неделя. Естественно, из мыслителей полилось содержимое.[14]
И первые шаги Сергея Кужугетовича никакого восторга не вызывают. Кадровые перестановки больше напоминают обмен шила на мыло. А возвращение суворовцев и нахимовцев на парад, посвященный историческому маршу 7 ноября 1941 года, вообще сильно отдает популизмом. Табуреткин-то был прав: дети должны учиться, а не маршировать.[16]
Попробуйте лишить себя привычных вещей: жить в другом доме, ходить на другую работу, общаться с незнакомыми людьми. Поменяйте жену/мужа, выгоните собаку, заведите кошку. Новая жизнь на какое-то мгновение создаст иллюзию праздника. Но сколько драгоценного человеческого времени вам потребуется на то, чтобы привыкнуть к новым вещам? Жизнь не просто останавливается. Вас отбрасывает назад на несколько лет. Вы будто снова оказываетесь первый раз (пусть и в другом, но всё же) в первом классе. Дальше ― хуже. Скоро вы поймёте, что махнули, как говорится, не глядя, ― шило на мыло. Как отпала душевная необходимость в первом предмете ― шиле, так и не стало никакой надобности во втором ― мыле. А может случиться и такое, что, обретя мыло, вам вдруг остро понадобится шило. Тогда вы непременно приметесь коротать часы досуга, оплакивая безвозвратно утерянное.[17]
Днём я сплю и занимаюсь самоусовершенствованием, а ночью охраняю райпромкомбинат от литературных отщепенцев и сочиняю стихи на местные темы. В редакции здешней газеты «Шило на мыло» обещали напечатать мой стихотворный фельетон о симулянтах. Когда напечатают, я вышлю тебе экземпляр газеты, и ты его всем покажи. Целую тебя.[3]
Я оформил для Сеппо какой-то пропуск активиста кафе и попросил его привезти мне настоящий фирменный саксофон. До этого я играл неизвестно на чём, на каком-то старье, постоянно ремонтируя свои инструменты и меняя их по принципу «шило на мыло». Сеппо пообещал, но сказал, что есть одна проблема ― на границе обычно записывают любой ввозимый инструмент и проверяют его наличие при выезде из СССР. Так что мне надо будет достать любую развалину, лишь бы напоминала саксофон, для предъявления ее пограничникам при выезде, иначе у него будут неприятности. До того, чтобы записывать марку и серийные номера, имеющиеся на всех инструментах, таможенная система тогда почему-то не додумалась.[18]
Люди прошли через шок (сами того не осознав) и приспособились к новым условиям. Все прирабатывают: кто ремонтирует квартиры и автомобили, кто дает уроки, кто спекулирует по мелочи. Но все живут, не голодают. Да и пенсии растут довольно круто. В этих условиях менять шило на неведомое мыло никто не захочет, особенно если за такую смену надо платить кровью. Частная инициатива бурно развивается. Сейчас она нередко выглядит довольно грязно. Но ведь и ребенок рождается и живет первые пару лет в дерьме, а тут смена целой исторической эпохи и ей от роду фактически едва больше года.[9]
― Теперь возьмём Егора Василича… Куда он жмых девал?
― Смехота… Коров выдумал кормить, чтоб молока больше давали… А мне что её, корову-то, раскармливать, коли никакого антересу от эфтого нет?.. Шило на мыло переводить?.. Нет, шалишь! А купи он свинью, да купи-то опять-таки с умом, потрафляй, куда какая идёт: коли к немцу, ― на круглоту напирай, нужды нет, что невеликонька, в Москву ежели ― бери крупную и чтоб не подлыжеватая была, а в Доброе аль в Лебедянь ― опять иную…[1]
Пошла как-то коровка в господские луга ― на тихие берега, нажралась сырого клевера по горло, брюхо-то у ей, милые вы мои, и распёрло… Завертелась бабка, ― без коровки-то зябко, кликнула кузнеца, чёрного молодца… Колол он корову шилом, кормил сырым мылом, лекарь был хоть куда, нашему полковому под кадриль. Да коровка-то, дура, упрямая была, ― взяла да и померла.[19]
― А что отец все-таки про колхоз говорит? ― допытывался Степа. Афоня помялся.
― Ежели бы работящий народ подобрался, да с достатком, да еще бы трактор заиметь, тогда бы и в артели жить можно. А сейчас, говорит, всё равно, что шило на мыло менять. Из десятков кляч трактора не соберешь.[20]
При общем наличии в Гремячем Логу 184 пар быков и 73 лошадей план весеннего сева не был напряженным. Об этом так и заявил Яков Лукич:
— Отсеемся рано, ежели будем работать при усердии. На тягло падает по четыре с половиной десятины на весну. Это легко, братцы! И гутарить
нечего.
— А вот в Тубянском вышло по восемь на тягло, — сообщил Любишкин.
― Ну, и пущай они себе помылят промеж ног! Мы до заморозков прошлую осень пахали зябь, а они с Покрова хворост зачали делить, шило на мыло переводить.
Приняли решение засыпать семфонд в течение трех дней.[2]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга первая), 1960
За долголетние устойчивые урожаи, за высокие доходы председатель колхоза Андрей Иванович Лозовой награжден был медалью «Золотая Звезда» Героя Социалистического Труда… Я встретил его на ферме, возле сливного бака. Он сидел за столиком, что-то записывал. Увидев меня, бросился навстречу. Мы обнялись.
― Всё чудишь? ― спрашиваю. ― Шило на мыло меняешь? Не жалеешь ты начальство.[21]
— А другой у меня сын, Минька, тот с жёнами закружился, кобель такой: меняет их без конца. Я говорю: да чего ты их меняешь-то, Минька? Чего ты все выгадываешь-то? Все они нонче одинаковые, меняй ты их, не меняй. Шило на мыло менять? Сошелся тут с одной, ребеночка нажили... Ну, думаю, будут жить. Нет, опять не ложилось. Опять, говорит, не в те ворота заехал. Ах ты, господи-то! Беда прямо. Ну, пожил один сколько-то, подвернулась образованная, лаборанка, увезла его к чёрту на рога, в Фергану какую-то.[4]
― Он за что сидел-то?
― За кражу… ― И Люба беспомощно посмотрела на подругу.
― Шило на мыло, ― сказала та. ― Пьяницу на вора… Ну и судьбина тебе выпала! Живи одна, Любка. Может, потом путный какой подвернётся.[4]
Помнили только, что было время, когда Богодул лишь заплывал, заворачивал в Матёру со своих дорог по береговым деревням. Знали его тогда как менялу: менял шило на мыло. И верно, наберет в сидор ниток, иголок, кружек, ложек, пуговиц, мыла, пряжек, бумажек и обменивает на яйца, масло, хлеб, больше всего на яйца. Известно, магазин не во всякой деревне, и что требуется по хозяйству, не вдруг под руками, а Богодул уж тут, уж стучит: не надо ли этого, того?[5]
― Можно. Но не нужно. Меняю сало на сыр.
― А вы чулы, як один чумак менял шило на мыло?
― Чул. Плесни-ка мне из термоса.
Филин тоже не стал есть сало, хотя аппетитный чесночный дух щекотал ноздри.[7]
Господа риелторы, подумал я, образумят Тамару, объяснят ей, что дураки в Москве давно перевелись. Я уверен был, что нам не светило ничего, кроме обмена «шила на мыло», ведь в активе мы имели только убогую «двушку», а скромные наши накопления ушли бы на новое обустройство и комиссионные этим как раз риелторам. Но не тут-то было ― оказалось, что риелторский бизнес потому и процветает, что дураков среди нас достаточно. И один из этих дураков пишет сии строки.[13]
Потом войдут в поэму без сапог,
всей влагой с Нилом, суммой голых линий,
свет совести у женщин уж погас,
ночуй, чулки сними при свете молний!
Порфирий спит, сожжён. Язон, базед,
поёт, как шило в лошадином мыле…[6]
— Виктор Соснора, «На свете нету святости, а Муз...», 1983
↑ 12Б. Б. Рыжий. «В кварталах дальних и печальных». Избранная лирика. Роттердамский дневник. — М.: Искусство – XXI век, 2012 г.
↑ 12Станислав Белковский, Политика ― театр тотемов (генеральный директор совета по национальной стратегии отвечает на вопросы наших корреспондентов). — М.: «Завтра», 18 февраля 2003 г.
↑ 12Олег Зайончковский, «Счастье возможно: роман нашего времени». — М.: АСТ; Астрель, 2009 г.
