Анна Андреевна Ахматова
Анна Андреевна Ахматова | |
Статья в Википедии | |
Произведения в Викитеке | |
Медиафайлы на Викискладе |
А́нна Ахма́това (имя при рождении А́нна Андре́евна Го́ренко) — русская поэтесса, писатель, литературовед, литературный критик, переводчик, одна из основателей поэтического акмеизма.
Цитаты
[править]Автобиография
[править]Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина («На рождение порфирородного отрока») и Некрасова («Мороз, Красный нос»). Эти вещи знала наизусть моя мама. |
В 1910 (25 апреля старого стиля) я вышла замуж за Н. С. Гумилёва, и мы поехали на месяц в Париж. |
В 1912 году вышел мой первый сборник стихов — «Вечер». Напечатано было всего триста экземпляров. Критика отнеслась к нему благосклонно. |
После Октябрьской революции я работала в библиотеке Агрономического института. В 1921 году вышел сборник моих стихов «Подорожник», в 1922 году — книга «Anno Domini». |
Отечественная война 1941 года застала меня в Ленинграде. В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолёте в Москву. |
До мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А ещё я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела. |
Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных. |
Мандельштам довольно усердно посещал собрания «Цеха <поэтов>», но в зиму 1913-14 (после разгрома акмеизма) мы стали тяготиться «Цехом» и даже дали Городецкому и Гумилеву составленное Осипом и мной прошение о закрытии «Цеха». — С.Городецкий наложил резолюцию: «Всех повесить, а Ахматову заточить». | |
— «Листки из дневника: воспоминания об О.Э.Мандельштаме», 1964 |
Литературная критика
[править]После этого океана грязи, измен, лжи, равнодушия друзей и просто глупости полетик и не-полетик, родственничков Строгановых, идиотов-кавалергардов, сделавших из дантесовской истории une affaire de regiment (вопрос чести полка), ханжеских салонов Нессельроде и пр., высочайшего двора, заглядывавшего во все замочные скважины, величавых тайных советников — членов Государственного совета, не постеснявшихся установить тайный полицейский надзор над гениальным поэтом, — после всего этого как торжественно и прекрасно увидеть, как этот чопорный, бессердечный («свинский», как говаривал сам Александр Сергеевич) и уж, конечно, безграмотный Петербург стал свидетелем того, что, услышав роковую весть, тысячи людей бросились к дому поэта и навсегда вместе со всей Россией там остались. |
Достоевский не знал всей правды о зле. Он считал, что если ты зарубил старуху-ростовщицу, то потом до конца жизни тебя будут грызть муки совести и, в конце концов, ты признаешься, и тебя отправят в Сибирь. А мы знаем, что можно утром расстрелять десять-пятнадцать человек, а вечером, вернувшись домой, намылить жене голову за то, что у неё скверная прическа. |
Я счастлива, что в сегодняшний торжественный день могу засвидетельствовать, что вся моя сознательная жизнь прошла в сиянии этого великого имени, что оно было начертано вместе с именем другого гения человечества — Шекспира на знамени, под которым начиналась моя дорога. И вопрос, который я осмелилась задать Музе, тоже содержит это великое имя — Данте. |
Будущее, как известно бросает свою тень задолго до того, как войти. |
Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно. |
Будущее, как известно бросает свою тень задолго до того, как войти. |
— Против кого дружим? |
Стихотворные цитаты
[править]— «Я живу, как кукушка в часах...», 1911 |
— «Мне с тобою пьяным весело», 1911, Париж |
В то время я гостила на земле. | |
— «В то время я гостила на земле...», осень 1913 |
— «У меня есть улыбка одна…», ноябрь 1913 |
«Так любят только дети, | |
— «Горят твои ладони...», 1915, Царское Село |
Столько раз я проклинала | |
— «Столько раз я проклинала…», июль 1915, Слепнёво |
Тот счастлив, кто прошёл среди мучений, | |
— «Заре», июль 1920 |
И в мире нет людей бесслёзней, | |
— «Родная земля», 1922 |
Жить ― так на воле, | |
— «Жить ― так на воле...», 30 ноября 1939 |
— «Мне ни к чему одические рати...», 21 января 1940 |
Не страшно под пулями мёртвыми лечь, | |
— «Мужество», 23 февраля 1942 |
— «Наше священное ремесло...», 25 июля 1944, Ленинград |
— «Кого когда-то называли люди...», 1945 |
Да, для нас это грязь на калошах, | |
— «Родная земля», 1 декабря 1961, Ленинград. Больница. Гавань |
Цитаты об А. Ахматовой
[править]— Марина Цветаева, «Анне Ахматовой», 11 февраля 1915 |
— Николай Пунин, Дневник, 1920 |
Мне рассказывали о знакомстве Ан. с гр.<афом> Василием Комаровским. Гр. Комаровский познакомился где-то с Гумилевым и сделал ему визит в доме по Бульварной улице (где жил тогда Гумилев, недавно женившийся). Ан. не было дома. Когда она пришла, Комаровский встал, широко поклонился и, подойдя своей тяжелой походкой, сутулясь, к руке Ан., сказал: «Теперь судьбы русской поэзии в ваших руках». Василий Алексеевич не придавал, естественно, серьезного значения своим словам, он просто хотел быть предельно элегантным. Ан. помнит эту встречу и сказала мне, что очень сконфузилась и что вообще первое время (но недолго) очень стеснялась Комаровского. Позже он написал ей стихи и бывал часто у Гумилевых; не без гордости в свое время рассказывал мне об этом. В одном из приступов безумия он говорил Ан., что она ― русская икона, и он хочет на ней жениться. Тетушка Комаровского (так называемая тетя Люба) побаивалась знакомства Василия Алексеевича с Ан. думая, что он в нее влюбится; она боялась «романа с богемой».[3] | |
— Николай Пунин, Дневник, 12 марта 1925 |
Это было в начале пятидесятых годов. В конце января Илья Григорьевич Эренбург справлял вечером день своего рождения. <...> | |
— Леонид Мартынов, «Анна Андреевна», 1970-е |
Общего с Надеждой Яковлевной презрения к ничтожеству Финского залива Анна Ахматова отнюдь не испытывала. Он не заменил ей, конечно, Чёрное море, воспетое в ее первой поэме, но она (не «мы», а она, Анна Ахматова, петербуржанка, ленинградка) полюбила комаровские сосны, и залив, и Приморское шоссе, по которому в сторону Выборга ее возили на автомобиле друзья, и свою крошечную дачу, которую называла «будкой», ― где хозяйничали, по очереди дежуря возле нее, москвичи и ленинградцы, ― и правильно поступил Л.Н. Гумилев, похоронив мать в том месте, где, по словам Надежды Яковлевны, «искусственно, вернее насильственно, оторванные от всего, что нам было дорого и близко», «мы остановились с Ахматовой на минутку». Теперь Ахматова там навсегда, и берег Финского залива навсегда стал ахматовским. В этом месте и об этом месте за десять лет Ахматовой написано столько стихов, что я уверена: оно обречено ее имени посмертно и навечно, как Переделкино обречено Пастернаку.[5] | |
— Лидия Чуковская, «Дом поэта» (фрагменты книги), 1976 |
Поэтесса и переводчица Таня Макарова, дочь Алигер, была для Ахматовой тоже из тех детей, которые «родились у знакомых». Из историй об этих детях она с удовольствием рассказывала такую. Однажды она была в Переделкине и встретилась на улице с критиком Зелинским, который попросил ее на минуту свернуть к его даче посмотреть на сына. «К калитке подошла молодая женщина с годовалым ангелом на руках: голубые глаза, золотые кудри и всё прочее. Через двадцать лет, на улице в Ташкенте, Зелинский попросил на минуту свернуть к его дому посмотреть на сына. Было неудобно напоминать, что я с ним уже знакома. К калитке подошла молодая женщина с годовалым ангелом на руках: голубые глаза, золотые кудри. И женщина, и ангел были новые, но всё вместе походило на дурной сон».[6] | |
— Анатолий Найман, Рассказы о Анне Ахматовой, 1987 |
А ночью в небе древнем и высоком | |
— Николай Гумилёв, «Священные плывут и тают ночи...», 1914 |
Долголетье исправит | |
— Борис Слуцкий, «Долголетье исправит...», 1973 |
Волков начинал как скрипач. Даже возглавил струнный квартет. Как-то обратился в Союз писателей: ― Мы хотели бы выступить перед Ахматовой. Как это сделать? Чиновники удивились: | |
— Сергей Довлатов, «Записные книжки», 1990 |
В 35-м году нежданно-негаданно повеял теплый перелетный ветер в окна дома Ахматовой. Были напечатаны её переводы армянского поэта Алазана, которого потом расстреляли. Был устроен для узкого литературного круга вечер Ахматовой. Ей устроили овацию. Злые языки уверяли, что в кулуарах билась в истерике Вера Инбер, приговаривая: «Зачем же я десять лет перестраивалась!..»[9] | |
— Николай Любимов, «Неувядаемый цвет», 1992 |
Не знаю, как на семинарах или в дружеском общении с собратьями по науке, но с простыми смертными Ландау никакой формы собеседования, кроме спора, не признавал. Однако меня в спор втягивать ему не удавалось: со мной он считал нужным говорить о литературе, а о литературе ― наверное, для эпатажа! ― произносил такие благоглупости, что спорить было неинтересно. Увидя на столе томик Ахматовой: «Неужели вы в состоянии читать эту скучищу? То ли дело ― Вера Инбер», ― говорил Ландау. В ответ я повторяла одно, им же пущенное в ход словечко: «Ерундовина».[10] | |
— Лидия Чуковская, «Прочерк», 1994 |
Источники
[править]- ↑ 1 2 3 4 5 А. А. Ахматова. Собрание сочинений в 6 томах. — М.: Эллис Лак, 1998 г.
- ↑ М.И. Цветаева. Собрание сочинений: в 7 томах. — М.: Эллис Лак, 1994-1995 г.
- ↑ 1 2 Н. Н. Пунин, Дневники. Письма. ― М.: АРТ, 2000 г.
- ↑ Л. Мартынов. Стихи и воспоминания. — М.: Арион, №4, 2005 г.
- ↑ Л.К.Чуковская. «Дом поэта». ― М.: «Время», 2012 г.
- ↑ А.Найман, «Рассказы о Анне Ахматовой». — М.: Вагриус, 1999 г.
- ↑ Б.А.Слуцкий. Собрание сочинений: В трёх томах. — М.: Художественная литература, 1991 г.
- ↑ Сергей Довлатов, Собрание сочинений в 4-х томах. Том 4. — СПб.: «Азбука», 1999 г.
- ↑ Н. М. Любимов, Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 3. — М.: «Языки славянской культуры», 2007 г.
- ↑ Лидия Чуковская. «Прочерк». — М.: «Время», 2009 г.