Почти половина Арктики, то есть части поверхности Земли, окружающей Северный полюс, прилегает непосредственно к северным берегам территории нашего Союза.[1]
Летние ночи в Арктике вначале напоминали ленинградские белые ночи, потом всё быстрее и быстрее солнце побеждало тьму, и уже к окончанию зверобойного промысла в горле Белого моря, в середине мая, можно было свободно работать ночью без огня.[2]
Расширение арктической зоны в ледниковые эпохи далеко к югу, за пределы границы собственно Арктики, <...> дало возможность третичным арктическим элементам распространиться до Альп и горных хребтов Сибири. Здесь она вошли в соприкосновение с горными видами, спустившимися с вершины альпийских и сибирских хребтов к их подножию. В результате возникла смешанная аркто-альпийская флора.[4]:453
— Евгений Вульф, «Историческая география растений», до 1936
...ученые уже сейчас, до обработки научных материалов, разрешили целый ряд крупнейших проблем, связанных с освоением севера, в частности — подтверждена гипотеза о потеплении Арктики.
В Арктике все не как у нас. Там, например, бывает, что день длится по нескольку месяцев. И все это время так светло, что можно и ночью книжки читать.[6]
Арктика после зимней спячки пробуждается в марте, когда восходит солнце, бурной жизнью живет весной и летом ― полярный день, расцвет! ― и замирает осенью...[7]
Расширение арктической зоны в ледниковые эпохи далеко к югу, за пределы границы собственно Арктики, в особенности, в Америке и Европе, дало возможность третичным арктическим элементам распространиться до Альп и горных хребтов Сибири. Здесь она вошли в соприкосновение с горными видами, спустившимися с вершины альпийских и сибирских хребтов к их подножию. В результате возникла смешанная аркто-альпийская флора.
В межледниковые эпохи и после сокращения последнего оледенения эти аркто-альпийские элементы поднимались обратно в горы и распространялись на север. В результате арктическая флора обогащалась альпийскими, а альпийская — арктическими элементами. Эти миграции видов, сопровождавшие изменения границы оледенения, привели к созданию современного состава арктической флоры. В ней мы находим арктические элементы, отсутствующие в Альпах и на возвышенностях Сибири, и аркто-альпийские элементы, общие тем и другим, но разъединённые в настоящее время лесной зоной. В послеледниковое время в более умеренных частях Арктики к этим элементам присоединились еще и лесные виды, называемые Толмачёвым бореальными элементами арктической флоры, постепенно убывающие по направлению к северу.[4]:453
— Евгений Вульф, «Историческая география растений», до 1936
Мы ведём на Арктику наступление с юга и штурмуем ее ледоколами со стороны Ледовитого океана. Ведь Арктика — это «мастерская погоды». Метеорологи только тогда смогут безошибочно предсказывать погоду, когда вся Арктика покроется сетью радио- и метеостанций. Арктика — это страна несметных и ещё почти не изведанных богатств. Мы только приоткрыли арктический сундук и уже нашли апатиты, железную руду, уголь, графит, нефть, цветные металлы, торф, сланцы и прочее и прочее, притом в таких количествах, которые изменяют все наши представления о мировых запасах полезных ископаемых. А ее бесконечные леса? А неисчислимое количество морского зверя и рыбы полярных морей, рек, озер? А пушные богатства лесов? А бесчисленные стада диких оленей?
Арктика — это страна будущего, а не страна «погибели и ужаса», какой она была и какой еще кажется многим до сих пор.[5]
Нет, не холод и не климат — главное препятствие. «Сопротивляемость» Арктики заключается в ее просторах, в бездорожье, в том, что она слишком велика.[5]
Арктика богата каменным углем и в особенности лесом. Но мы не идем по линии наименьшего сопротивления. Мы бережем лес и уголь для более ценного использования в химической промышленности. Зато Арктика богата даровой энергией ветра. И мы все более и более используем эту энергию. Полноводные реки Сибири многие месяцы в году скованы льдом. Наши ученые работают над задачей круглогодового использования энергии этих рек. Сейчас производятся интереснейшие опыты борьбы с образованием льда, замерзанием рек.[5]
Север непроходим. Моря забаррикадированы льдами. Арктика отрезана необозримыми пространствами тундры, тайги, лесов, столь же непроходимых, как льды полярных морей. Льды уже пробиты нашими ледоколами. А леса оставались непроходимыми, потому что у нас не было лесного «ледокола».[5]
Перед ними была просторная галерея, в которой стояли огромные резервуары высотою с дом, похожие на мартеновские печи. Стены и своды галереи были скреплены железобетоном. Яркие лампы освещали эту галерею. В конце ее виднелась вторая, за нею третья… целый подземный город, уходящий вдаль своими широкими и высокими «улицами» с «домами»-резервуарами. У одной стены находился застекленный кабинет. В нем за письменным столом работал человек, отпивая чай из стакана. «Под землёй в Арктике, а как будто у себя в квартире»...[5]
...оживлённые богатства Севера растекутся щедрыми потоками по всей стране, и такими же щедрыми потоками другие — более южные области страны — пришлют сюда то, чего не хватает под небом Арктики.[5]
...не одним этим определяется огромное научное значение дрейфа седовцев. Сравнивая их дрейф с дрейфом «Фрама», ученые уже сейчас, до обработки научных материалов, разрешили целый ряд крупнейших проблем, связанных с освоением севера, в частности — подтверждена гипотеза о потеплении Арктики.
Полярные моря открывают свои тайны. А знать — это побеждать. Победить же Арктику — это значит безмерно расширить нашу хозяйственную, политическую и оборонную мощь.
...в стратосфере, температура, оказывается, начинает плавно повышаться, причем установлена вероятность положительных температур в стратосфере Арктики, в период полярной ночи: на высоте 40-50 км над Арктикой воздух стратосферы нагрет до плюс 50—70°С! Тропический зной над арктическим холодом!
Хочется сказать несколько слов об Арктике ― Арктике летом. Еще недавно, нынешней весною, наблюдал я на острове Моржовец, как долгая зимняя полярная ночь уступала место полярному дню. Летние ночи в Арктике вначале напоминали ленинградские белые ночи, потом все быстрее и быстрее солнце побеждало тьму, и уже к окончанию зверобойного промысла в горле Белого моря, в середине мая, можно было свободно работать ночью без огня. На «Малыгине» в Баренцевом море мы жили в беспрерывном солнечном дне. Солнце не заходило. Без привычки иной раз было трудно разобраться, что сейчас ― утро или вечер. Выйдешь на капитанский мостик к компасу, посмотришь, в какой части света находится солнце, и только тогда определишь ― день или ночь. Первое время, когда солнце светит беспрерывно, человек не в состоянии уснуть, его мучит бессонница. Наконец, на вторые или третьи сутки свалишься на койку и спишь, как убитый.[2]
— В Арктике, Дима, на полярных морях чаще всего лед неровный, торосистый, весь в буграх, валах, провалах, гладкого места не найдешь. Вот этими гусеничными цепями вездеход и цепляется за неровности льда, лезет на торосы, сползает с них и вновь взбирается.[9]
С детских лет моё внимание было приковано к легенде об удивительной птице — розовой чайке арктических стран. Впервые мне рассказал о ней Адам Спицын, один из костромских чудаков. Все жалованье почтового чиновника тратил он на приобретение книг о путешествиях в арктически страны, на выписку прейскурантов и приобретение наимоднейшего охотничьего оружия: штуцеров, винтовок, ужасной мощности „слоновьих“ ружей.[10]
Когда человеку пятьдесят шесть и на вопрос о самочувствии он отвечает «хуже, чем вчера, но лучше, чем завтра», тащить в Арктику организм, не выслушав его аргументы, ― занятие легкомысленное. Врач, которого я выбрал в посредники, долго и озабоченно качал головой, но всё-таки пришел к выводу, что у меня еще имеются некоторые шансы потоптать землю ― если я брошу курить, не буду волноваться, сидеть на диете, гулять, спать, поменьше работать, пить валерьянку, не превращаться в соляной столб при виде красивых женщин, принимать на ночь теплую ванну и глотать от семисот до тысячи таблеток в день. Один из своих рассказов Марк Твен заключил словами: «Так было дело. Кое-что, впрочем, я выдумал».[7]
Редчайший в моей полярной жизни случай: в летной гостинице Диксона имелись не только свободные койки-места, но и целые номера! Не сезон: Арктика после зимней спячки пробуждается в марте, когда восходит солнце, бурной жизнью живет весной и летом ― полярный день, расцвет! ― и замирает осенью: солнце светит, как керосиновая лампа, с каждым днем угасая и честно предупреждая, что вот-вот скроется на полгода, и пурга налетает все чаще, и сворачивают дела экспедиции.[7]
Я был знаком с лётчиком Виктором Серовым, и он сказал: «Будь добр, нарисуй мне на хвосте нашего северного полярного мишку, потому как Антарктида – это продолжение нашей Арктика». Вот эти слова его я запомнил и с удовольствием ему нарисовал масляными красками медведя на хвосте, потому что выпускал там стенную газету и много чего я рисовал подобного. Потом мы начали устанавливать на самолёты Ли-2, которые в Антарктиде были, турбокомпрессоры для того, чтобы они могли летать в высокогорных условиях Антарктиды. То есть я Антарктиду воспринимал как продолжение Арктики, как новый континент, который нашим людям начинает потихонечку поддаваться.[11]
― Почти половина Арктики, то есть части поверхности Земли, окружающей Северный полюс, прилегает непосредственно к северным берегам территории нашего Союза. В противоположность Антарктике, окружающей Южный полюс Земли и являющейся большим материком, Арктика представляет собой море. Ледовитый океан усеян в области, примыкающей к материкам Европы, Азии и Северной Америки, многочисленными большими и малыми островами и лишен их в центральной области, вокруг полюса. Вследствие холодного климата эти острова покрыты все время толщами льда и снега, и только немногие освобождаются от них в течение короткого полярного лета.[1]
Нина. Вы думаете, это легко — влюбиться? А кроме того, он в Арктику уезжает. Лидия Васильевна. Кто уезжает в Арктику? Нина. Коля. Он давно уже собирается в Арктику. И он в кружке в арктическом в клубе. И поедут. Летом поедут в Арктику. Шура. И не в Арктику, а в Мурманск. Нина. Все равно — Арктика. Шура. Просто город! Нина. Ты, Шура, всегда наоборот. По ступенькам спускаются Коля и Володя. Нина. Вот она говорит, что Мурманск — это не Арктика. Скажи ей! Коля. Как же не Арктика, если наш арктический кружок туда едет. Шура. Ты еще скажешь: Архангельск![12]
В Арктике все не как у нас. Там, например, бывает, что день длится по нескольку месяцев. И все это время так светло, что можно и ночью книжки читать. Это время называется «полярный день». Так бывает весной и летом. А зимой наоборот ― почти все время темно. Потому и говорят ― полярная ночь. Много интересного и удивительного можно рассказать про Арктику.[6]
А кайма, белая простая кайма,
Вдруг превратилась в большие холмы
Хрипящего, сдавленного льда.
Я понял: это ― полярная ночь,
Это ― звенящий арктический лёд,
Это ― поэма моя![13]
Да, океаном-нелюдимом
Был Ледовитый океан,
Где льдина стукалась о льдину,
Как о стакан стучит стакан. Он всех, кто шел к нему на праздник, Кто из стакана пригубил, ― В своих хоромах непролазных Коварством Арктики губил.
Но, долгу верные повсюду,
Мы чувства страха лишены.
Гремит ледовая посуда
В холодных залах тишины![14]
↑ 123Обручев В.А. Плутония. Земля Санникова. — М.: Машиностроение, 1982 г.
↑ 12Записки лётчика М. С. Бабушкина. 1893-1938. — М.-Л.: Издательство Главсевморпути, 1941 г.
↑Ильф и Петров. Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. — М.: Гослитиздат, 1961 г. — С. 9
↑ 12Вульф Е. В. Историческая география растений: История флор земного шара. Вступ. статья: С. Ю. Липшиц. — Москва; Ленинград: Изд-во Акад. наук СССР, 1944 г. — 546 с.
↑ 123456789101112Беляев А. Р. Под небом Арктики. — Москва, «В бой за технику», №№ 4, 7 и 9-12, 1938 г.; №№ 1-2 и 4, 1939 г.
↑ 12Членов А.Ф., «Как Алёшка жил на Севере». Москва,«Детская литература», 1965 г.
↑ 123Санин В.М. «Не говори ты Арктике — прощай». — Москва, «Советский писатель», 1989 г.
↑Л. С. Богословская. Какая птица самая выносливая? — М.: «Вокруг света», №6, 2004 г.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
.jpg)
