Дождева́льная устано́вка, (разг. дождева́лка) или опры́скиватель, иногда ороситель, разбры́згиватель, пульвериза́тор или спри́нклер (англ.sprinkler) — инструмент для орошения, который опрыскивает недостаточно увлажнённую почву водой или другой жидкостью. В результате разбызгивания улучшается наполнение корней растений влагой и питательными веществами, снижается температура приземного слоя воздуха и увеличивается его влажность.
Опрыскиватели бывают стационарные, ручные и тракторные. Также оросители используются для охлаждения и для уменьшения количества пыли в воздухе.
Катафалк поставлен перед синим экраном, но приподнят на домкратах, чтобы его колёса вертелись в воздухе. Сверху установлен опрыскиватель, обильно поливающий водой артистов, находящихся на катафалке.[3]
Говорят, на его рыбоконсервном заводе люди работали в белых халатах, а в разделочных цехах были установлены специальные опрыскиватели, отбивающие дурной запах.[5]
Стихийная сила природы ― вода, запряженная в турбины и превращенная в силу электрическую, приведет в действие исполинские насосы, которые погонят перехваченные у рек и накопленные в хранилищах паводковые воды через гряды высоких холмов в степные магистральные каналы, чтобы оросить поля, сады, плантации и лесные полосы. Неистощимые источники дешевой гидроэлектрической энергии позволяют в самых широких размерах применить дождевальные установки. Они лучше всего отвечают физиологическим запросам растения, потому что близко имитируют естественный дождь. К тому же «механический дождь» гораздо экономней расходует воду, чем орошение почвы по бороздам. Чтобы понять значение дождевальных машин, вовсе нет надобности отправляться в знойныеКара-Кумы или же в засушливые степи Заволжья. Заглянем на поля подмосковного совхоза «Лесные поляны».[2]
Орошение ― как бы расширение земли, оно словно бы говорит: данная пашня возможности осадков с неба использовала, она дает прибыли для собственного расширения ― дождевалкой. Из лозунга об орошении надо делать вывод, что пар как средство скопить атмосферную влагу свою роль в Кулунде сыграл. Но ведь ничего подобного! Уже шестой год и здесь тянется процесс вхождения в севообороты, а степь едва поднялась к пятнадцати процентам, четырехполка подлинная еще в дальнем будущем. <...>
Тот факт, что и прерии Канады, и наши Курган, Оренбуржье перешли за стопудовую отметку в яровых только суходолом, ничем кроме влаги с небес, вовсе не должен оттягивать вступления в бой тяжелой артиллерии интенсификации ― канала и дождевалки. Речь лишь о том, что на орошение нужно заработать! А заработать можно.[6]
Сюда же, в горящий факел, насосом подается вода. Бьющее с силой пламя разбивает воду на мелкие капельки и одновременно нагревает их. Возле сопла образуется туман. Фомин считает это обстоятельство большим достоинством по сравнению с обычными дождевальными установками, которые оборудованы механическими разбрызгивателями, дробящими струю воды на сравнительно крупные капли. Конечно, такие капли могут и не проникнуть в поры почвы или в какой-то степени нанести повреждения нежным побегам. Однако, создавая из воды туман, мы, собственно говоря, будем увлажнять весь окружающий воздух, а не только почву, и, таким образом, эффективность установки снизится. Кроме того, образовавшиеся крошечные и легкие капельки далеко не отлетят от сопла, поэтому основное достоинство дождевальных установок ― их дальнобойность ― сведется на нет.
Несколько иначе подошел к этой проблеме Л. Егошин из села Медведевка Кусниского района Челябинской области. Чтобы повысить эффективность поливочных машин, специалисты стремятся делать их возможно более широкими.[7]
— Фридрих Малкин, Юрий Фёдоров, «Что посеешь, то и пожнешь», 1976
Первым искусственное механическое дождевание применил Г. Аристов еще в 1875 году. Воспользовавшись источником воды под напором, он проложил по полю чугунную магистраль с врезанными в нее штуцерами-отборниками, к которым попеременно подсоединял пеньковый рукав с разбрызгивателем. Благодаря своей исключительной простоте принцип Г. Аристова не забыт до сих пор. В несколько усовершенствованном виде он используется в так называемых дождевальных установках с переносными быстроразборными трубопроводами. Трубы напорной магистрали временно прокладываются по полю на опорах примерно метровой высоты. Вместо пенькового рукава Аристова к установленным с определенным шагом штуцерам крепятся стояки с вращающимися насадками-распылителями.
С создания дождевальных установок подобного типа ― КДУ и ВНИИГиМ-1 ― начали свои исследования в этой области ученые Всесоюзного научно-исследовательского института гидротехники и мелиорации. В 1934 году в мастерских института были изготовлены первые пять образцов ВНИИГиМ-1, но очень скоро у них выявились серьезные недостатки: небольшой радиус захвата с одной позиции и высокая интенсивность полива, достигавшая 1 мм/ мин. На плотных землях вода не успевала впитываться, и образовывались лужи, которые разрушали структуру почвы.[8]
— Леонид Евсеев, «Дождевальная машина», 1977
Дождевальная установка в мемуарах и художественной прозе
Мы приблизились и увидели – молодой человек в куртке с зелеными кантами, в форменной – не то лесной, не то агрономической фуражке и с ним молодая женщина на камне поджаривала улитку. Вследствие страшной сырости этой осени на озимь навалилась «улита» и начисто все поедает. Как спасти поля? Кто-то сказал, что надо окуривать дымом. И вот инструктор делает опыт: спичкой на камне окуривает улиту. Но каждый раз, как он к ней приближает спичку, улита сбрасывает шкурку и вылезает.
– Три шкурки сбросила, – сказал агроном, – и всё жива, а они думают ее уморить дымом.
Я сказал:
― Улитка погибает от медного купороса, разве нет у нас купороса.
Агроном ответил:
― Купоросу то много, а опрыскивателя всего два на уезд.[1]
Чисто и дико текли детские дни, сёстры учили их строго понемногу и немного времени, за малочисленностью; они были часто заняты по хозяйству и, нуждаясь, нанимались сиделками. Летом они варили варенье и сыр, собирали орехи и мяту, подоткнув юбки, окапывали огород или же с медным опрыскивателем за спиною стоически поливали каждый виноградный лист, борясь с филоксерой. Они же доили и чистили коз, косили луг и даже красили монастырские постройки, как и все крестьяне, понемногу знавшие все ремесла. Субсидий монастырь не получал никаких.[9]
Когда едешь из Хараре на юг, в сторону реки Лимпопо, вокруг видишь саванну, похожую на шкуру леопарда: рыжая трава и темные пятна деревьев. Но временами среди этой пожухшей растительности, словно оазис, появляется обширный зеленый массив. Чуть ли не до горизонта простираются тщательно ухоженные посевы пшеницы. Ее изумрудные всходы орошаются дождевальными установками. За проволочной сеткой пасутся породистые черно-белые коровы. А вот и усадьба белого фермера.[10]
По улицам Измаилиэ праздно фланируют ― смокинги, дамы и фесочки (в палевом); каменный англичанин проедет в кровавом авто ― в серой каске; вуаль, голубая, причудливо плещется с каски; стоит полицейский феллах в туго стянутом, в новом мундирчике; и поднимает над улицей белую палочку, строя рукою египетский угол; другой же феллах поливает из мощной кишки пламень плит; здесь на площади ― садик; и брыжжут в газон оросители, пышно, ― фонтанчиком; всюду ― киоски: с газетами; здесь ― людоход. <...>
Бегают белые бэби в зеленых роскошествах; жеманный худой феллашенок гоняется в солнышке за косолапо в кусты убегающим ящером; немо сидит феллахиня-мамаша под розовой веткою: то ― олеандры; папаша, почтенная «хаха», читает газету в жасмине; ороситель из пестрой лужайки стреляет струей в широчайшие листья банана; и кроет их перлами:
― «Видишь, другая струя застрелялась!»
― «В кусты ― из кустов».
Из кустов с предлиннейшей кишкою выходит ленивый тюрбан: это ― сторож; зеленокрылая птица вспорхнула; какая ― не знаю.[11]
«Областной хлопковый комитет предлагает вам выдать подателю сего, тов. Тер-Погосову, три имеющихся в вашем распоряжении конных аппарата-опрыскивателя типа «Вермореля», предназначающихся Уездному коммунальному хозяйству…»
— Для чего это?
Тут вмешался франт:
— Это для нас. Коммунальное хозяйство, не имея канализации, очень нуждается в пополнении ассенизационного обоза. Опыт показал, что из аппаратов «Вермореля» выходят прекрасные…
— Бочки для обоза? <...>
Механическая борьба не обещает большого успеха, но нельзя опускать руки. И, как насмешку, мы привезли штук семьдесят ранцевых опрыскивателей «Аутомакс», ― превосходные, ― одиннадцать конных «Верморелей» да два «Платца».[12]
Осинкин же почитался душой различных слетов и районных мероприятий на воздухе, вроде Дня тракториста или праздника Урожая, и непременно избирался во всевозможные жюри. Но при всем при том вел хозяйство расчетливо, даже прижимисто, не любил рисковать, тратить копейку «на ветер», и прежде чем завести какую-нибудь новую машину, скажем дождевальную установку или суперзерносушилку, сначала посмотрит у соседа, сто́ит она того или не сто́ит.[13]
Катафалк поставлен перед синим экраном, но приподнят на домкратах, чтобы его колёса вертелись в воздухе. Сверху установлен опрыскиватель, обильно поливающий водой артистов, находящихся на катафалке. Запущенный пропеллер маленького самолёта создает иллюзию сильного ветра, развевающего одежду артистов, срывающего с них головные уборы. В итоге зритель видит катафалк, мчащийся под проливным дождем, слышит цокот копыт и шум сильного дождя.[3]
Я глянул на прозрачный ряд пробирок на верстаке, на громоздкий ряд толстых банок с ядами на длинной полке, на висящую под стеклом вырезку из «Вечерки» (читатель И-ов, житель станции Т-во, спрашивает… и «И-ов» ― подчеркнуто красным карандашом…), на бронзовые стройности опрыскивателей, на застывший, сверкающий кончик вертикально поднятой шприцевой иглы, раскаленной точечкой обозначившей средоточие (средостение) мгновения и выразившей весь окружающий объем… пауза затянулась, молчание нависло, длинный и тонкий звон протянулся от уха к уху.[14]
И автомобиль был у него всегда в лучшем виде. Именно он впервые с наивной гордостью продемонстрировал мне опрыскиватель ― фонтанчики, моющие на ходу ветровое стекло. Из одной зарубежной поездки он привез мелодичную, звучную итальянскую сирену и установил на своей машине вместе с нашим сигналом. Иногда пускал ее в ход и радовался как ребёнок, когда разом озирались по сторонам изумленные водители.[4]
На первый взгляд можно было подумать, что он работает дворником, но это было своеобразное хобби ― абуэло любил чистоту. Говорят, на его рыбоконсервном заводе люди работали в белых халатах, а в разделочных цехах были установлены специальные опрыскиватели, отбивающие дурной запах. Абуэло не выносил дурного запаха. Мало кто в этом городе знал, что абуэло, этот добрый дедушка, не кто иной, как бывший обер-штурмбаннфюрер СС Карл Рауф ― один из создателей и внедрителей знаменитых «душегубок»! Не следил ли он и там за чистотой? Не устанавливал ли он и там опрыскиватели, отбивающие дурной запах? Впрочем, для многих людей прошлое, как деньги: оно не пахнет.[5]
Комитет ― не без участья Добрых душ ― с меня сложил, И тогда ― слезами счастья Грудь жены я оросил!.. Несколько голосов :
Браво, браво! ороситель!
Браво, пьём за подвиг твой!..[15]
«Шестьдесят семь лет в Провансе
Просидела, как на стуле,
Но такого не бывало, ―
День за днем дожди в июле!» <...>
«Чуть опрыщут виноградник
Легкой пылью купоросной,
Всё сейчас же до пылинки
Смоет, к чёрту, дождь несносный.
Вы лозу̀-то оберните, ―
Сколько, сударь, белых пятен!
Дождь в июле винограду,
Как быку мясник, приятен…
Разрослись шатрами листья, ―
Кисти спрятались до света…
Что-то будет с виноградом
В это пакостное лето?»[16]
.svg){kind=logo}
