У этого термина существуют и другие значения, см. Дождь (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Ведро (значения).
Дождь как из ведра́, иногда льёт как из ведра́ или просто как из ведра́ (разг., экспрессив.) — устойчивое сочетание, фразеологизм, означающий очень сильные ливневые осадки, дождь стеной, способный мгновенно промочить до нитки.
Ночь была не лучше дня; мрачные тучи носились стаями по небу; дождь лился ведром.[2]
— Василий Нарежный, «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова», 1814
§ 166. Гипербола. Когда сочинитель даже до невероятности увеличит, или уменьшит, своим выражением то, о чем он говорит: то сей троп есть Гипербола; на прим. дождь ведром льёт; или: глуп как стена.[3]
Гроза началась вечером, часу в десятом; мы ложились спать; прямо перед нашими окнами был закат летнего солнца, и светлая заря, еще не закрытая черною приближающегося тучею, из которой гремел по временам глухой гром, озаряла розовым светом нашу обширную спальню, то есть столовую; я стоял возле моей кроватки и молился богу. Вдруг страшный громовой удар потряс весь дом и оглушил нас; я бросился на свою кроватку и очень сильно ушиб себе ногу. Несколько минут я не мог опомниться; опомнившись, я увидел, что сижу на коленях у Евсеича, что дождь льет как из ведра и что комната освещена не зарею, а заревом от огня. Евсеич рассказал мне, что это горит соборная Троицкая колокольня, которую зажгла молнья.[8]
— Сергей Аксаков, «Детские годы Багрова-внука, служащие продолжением семейной хроники», 1858
Во вторник на Фоминой неделе деревенская детвора «окликает» первый весенний дождь. С самого утра следят все: не покажется ли на небе туча. Опытные погодоведы утверждают, что не бывает такого радоницкого вторника, в который не капнуло бы хотя одной капельки дождя. При первом затемнившем высь поднебесную облачке ребята принимаются выкрикивать свою окличку, некогда произносившуюся и взрослыми детьми посельской-попольной Руси: «Дождик, дождик! Снаряжайся на показ. Дождик, припусти, мы поедем во кусты, во Казань побывать, в Астрахань погулять. Поливай, дождь, на бабину рожь, на дедову пшеницу, на девкин лён поливай ведром. Дождь, дождь, припусти, посильней, поскорей, нас, ребят обогрей!»[4]
В трамвае мы блаженствовали. Дождь лил как из ведра, на открытую площадку сдувало ветром теплые капли, а мы сидели у открытого окна и смотрели в темень, из которой оранжевые и резкие, словно загорающиеся, молнии поминутно вырывали коробки домов, заборы, мокрую мостовую. Когда уже собирались сходить, осенила обоих сразу идея: зачем нам мокнуть под проливным дождем, когда можно ехать прямо к К. Это будет необычно ― явиться в такую погоду да еще ночью. Согласившись ехать дальше, мы всю дорогу смеялись, предвкушая удивление К. Подъехали к ее дому, с гиканьем выпрыгнули и остановились на лестнице для разработки плана атаки.[9]
Йозеф Геббельс решил посетить лагерь советских военнопленных на оккупированной территории Белоруссии: «Лагерь военнопленных представляет собой ужасную картину. Часть большевиков должна спать на голой земле. Дождь льет как из ведра. Большинство не имеет никакой крыши над головой. Я с ними беседовал и пришел к определенному заключению относительно того, что мне было не совсем ясно в большевизме».[10]
Лошади были уже впряжены; я уже ногу занес, чтобы влезть в кибитку; как вдруг дождь пошёл. «Беда невелика, ― размышлял я, ― закроюсь циновкою и буду сух». Но едва мысль сия в мозге моем пролетела, то как будто меня окунули в пролубь. Небо, не спросясь со мною, разверзло облако, и дождь лил ведром. С погодою не сладишь; по пословице: тише едешь, дале будешь ― вылез я из кибитки и убежал в первую избу.[1]
Я сидел подобно каменному истукану и, может быть, просидел бы так долго, если бы не явились трое слуг, из коих двое опять взяли меня под руки и повели, а третий прибавлял мне ходу, постукивая кулаком в спину. Мы сошли на двор, там за вороты и, наконец, пошли лесом. Ночь была глубокая. Проливной дождь осенний ведром катился с неба. Сколько я могу чувствовать, так, кажется, меня вели около двух часов, наконец остановились и, проклятые плуты, пожелав моему сиятельству покойной ночи, оставили в дуброве. Хохот их долго раздавался.[2]
— Василий Нарежный, «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова», 1814
Ведь вам нужно покупки большие делать, да и экипаж заводить. К тому же и погода теперь дурная; вы посмотрите-ка, дождь как из ведра льет, и такой мокрый дождь, да еще… еще то, что вам холодно будет, мой ангельчик; сердечку-то вашему будет холодно! Ведь вот вы боитесь чужого человека, а едете. А я-то на кого здесь один останусь?[11]
Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из ведра; с призовой спины Василья текли потоки в лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке. Сначала сбитая катышками пыль превратилась в жидкую грязь, которую месили колёса, толчки стали меньше, и по глинистым колеям потекли мутные ручьи. Молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже были не так поразительны за равномерным шумом дождя. Но вот дождь становится мельче; туча начинает разделяться на волнистые облака, светлеть в том месте, в котором должно быть солнце, и сквозь серовато-белые края тучи чуть виднеется клочок ясной лазури.[12].
На другое утро священник встал позже обыкновенного, взглянул в окно; на дворе дождь тёплый, частый, благодатный льет как из ведра, и по лужам ходят большие пузыри, предвестники, что дождь разошелся и еще долго не устанет.
И в самом деле, проливной дождь не переставал идти двое суток. Насилу на третье утро, к рассвету, немножко разведрило.[13]
Сидела у окна большая девочка и шила. А в окно стучал дождик уж третий день. Надоел девочке дождик, она ему и говорит:
— Как тебе, дождик, не стыдно? Льёшь как из ведра; пора и перестать.
А дождик ей выстукивает:
— Тук, тук, тук! То-то вот и есть, что льётся из ведра.
Девочка говорит: — Так закрой свое ведро.
А дождик:
— Тук, тук! Ведро-то худое, дно продырявилось.
Посмеялась девочка над дождиком, что никто у них там не умеет ведра́ починить, и решила сама взяться за дело.
Схватила она в охапку своё ватное пёстрое одеяло, накинула платок и выбежала. Дождь ей подставил радугу — мост и взобралась девочка наверх за большую, чёрную тучу.
Видит — стоит старое ведро величиною с самый большой дом и хлещет оттуда через дыру вода. Девочка принялась за работу: заткнула дыру одеялом, засмолила его смолой, вытерла руки о передник и побежала вниз. Думает: «Нет одеяла, да зато солнышко засветит».[14]
Живые картины. Гроза в летний июньский день. Сочинение непризнанного драматурга, скрывшегося под псевдонимомВаньки-Встаньки. Картина первая. «Был прекрасный июньский день. Палящие лучи полуденного солнца озаряли цветущие луга и окрестности…» Ваньки-Встанькина донкихотская образина расплылась в морщинистую сладкую улыбку, и глаза сузились полукругами. Но вот вдали на горизонте показались первые облака. Они росли, громоздились, как скалы, покрывая мало-помалу голубой небосклон…» Постепенно с Ваньки-Встанькиного лица сходила улыбка, и оно делалось все серьезнее и суровее. «Наконец тучи заволокли солнце… Настала зловещая темнота…» Ванька-Встанька сделал совсем свирепую физиономию. «Упали первые капли дождя…» Ванька забарабанил пальцами по спинке стула. «В отдалении блеснула первая молния…» Правый глаз Ваньки-Встаньки быстро моргнул, и дернулся левый угол рта. «Затем дождь полил как из ведра, и сверкнула вдруг ослепительная молния…»[15]
В противность мужу, её, как якорь в воду, тянуло в железный лязг гаванной сутолоки, к рыжей ржавчине трехтрубных гигантов, в льющееся ручьями зерно, под светлый плеск небес, парусов и матросок. Побуждения их были несходны. Льёт дождь, льёт как из ведра. Я приступаю к обещанному. Над канавой трещат ветки орешника.[6]
Домработница Кванта кричала бегущим по лестнице, что их залило, а к ней вскоре присоединилась домработница Хустова из квартиры N 80, помещавшейся под квартирой Кванта. У Хустовых хлынуло с потолка и в кухне, и в уборной. Наконец, у Квантов в кухне обрушился громадный пласт штукатурки с потолка, разбив всю грязную посуду, после чего пошёл уже настоящий ливень: из клеток обвисшей мокрой драни хлынуло как из ведра. Тогда на лестнице первого подъезда начались крики. Пролетая мимо предпоследнего окна четвёртого этажа, Маргарита заглянула в него и увидела человека, в панике напялившего на себя противогаз.[16]
На рассвете на Мосеевом острове, на Соломбале, в Архангельске и на царских морских кораблях загремели пушки, отдавая салют уходящему вверх по Двине цареву каравану. Дождь лил сплошной пеленою, как из ведра. В царской поварне заливали печи, иноземные рейтары ломали, навалившись плечами на дверь, боковушку, в которой остались меда и водки. Пристав нагайкой стегал юродивого, певчие под навесом отжимали мокрые ризы.[17]
― Замерз что-то. То ли устал, то ли опять начало трясти.
― А тебя что? Трясёт? ― быстро спросил Родионов.
― Ужас как, ― ответил Потапов и доверчиво взглянул на Родионова.
― Я её, проклятую, в Галиции в шестнадцатом году захватил.Понимаешь, сырой воды выпил из колодца, и в тот же вечер меня и забрало. Уж трясло, трясло… Как солнце заходит, так я без памяти, рубашка как из ведра! Хины я этой проклятой пуды, ну, просто пуды съел! Оглох даже![18]
Валентина сложила ставший бесполезным зонтик и пошла напрямик, наугад. Кофта и юбка были насквозь мокрыми, она ощущала всем телом холодную упругость кустов, так мешавшую ей поскорее выбраться отсюда. Туча обволокла небо, затянула все просветы между верхушками деревьев. Тревожно хлопали листья. Дождь лил как из ведра ― шальная июньская гроза. На крутом глинистом скате балки Валентина поскользнулась, упала. Кожаная сумочка с ландышами осталась где-то вверху.[19]
Еще несколько минут назад абсолютно чистое голубое небо вдруг затянулось черными свинцовыми тучами. Блеснул последний луч солнца, и вдруг неожиданно будто бы из ведра хлынул тропический ливень. Грянул гром, еще, еще… Зловеще сверкнула молния, начался настоящий шторм!
― Ой, мамочка, ― закричал перепуганный шпион Дырка.
― Полундра, ― прохрипел капитан Буль-Буль. ― Убрать паруса, задраить люки, ― отдавал он команды.
Дырка бегал по палубе, выполняя приказания капитана, но вдруг поскользнулся на мокрой палубе и грохнулся.
― Я не могу, у меня не получается, ― захныкал он и полез под спасательную шлюпку. Ветер словно щепку швырял парусник из стороны в сторону.[20]
Вниз на лифте. Знакомый двор. Машина. И вдруг ливень! Как из ведра! Из голубого неба! На солнце сияет бриллиантами! Грибной дождь! И также вдруг кончился! Раздвигаются знаменитые ворота. В машине на сиденье цветы. Со мной рядом садится на сей раз майор с очень смешной фигурой: туловище почти нормальное, но чуть тонковатые ноги, на груди мундир как будто накачали воздухом. От этого майор похож на головастика. Кузнецкий мост! Тоже сияющий, омытый, вниз рекой несется вода. Попросила остановить машину у водосточной решетки, жаль, что у меня нет орденов: выбросила свои только что возвращенные медали: «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «Восемьсотлетие Москвы», еще какие-то.[7]
― В Жулебино высадил, ― сказал Полухин. ― Прямо у дома, который он сам мне показал. Сейчас уж не вспомню, что за дом. Дождина лил как из ведра! И поздно было ― три часа ночи. Я их высадил и сразу уехал.[21]
— Алексей Макеев и Николай Леонов, «Гроссмейстер сыска», 2003
Утром мы увидели громадные дождевые тучи, идущие с востока, темные, отягощенные влагой, именуемые в этих краях небесные коровы. Холмы заволокло, дождь лил, как из ведра, до блеска отмывая утёсы и разбросанные по холмам валуны. В сером граните, нависшем у нас над окном, виднелась черная прожилка, а темная базальтовая скала от дождя становилась чернее и чернее. Пруд с лилиями переполнился водой, обезьяны вскарабкались на деревья. Вороны так промокли, отяжелели, что не могли летать, и множество маленьких птичек нашло себе приют у нас под крышей. Квакали лягушки. Красная земля потемнела, и запах мокрой земли проникал во все углы. Дом отсырел мгновенно: воздух, стены, пол, потолок, простыни, одеяла… Гигрометр на первом этаже показывал влажность сто процентов. С прошлого дождя мы так и не высушили ботинки, решили не выставлять их на балкон, побоялись, что украдут.[22]
— Марина Москвина, «Небесные тихоходы: путешествие в Индию» (повесть), 2003
Много чего было за лето! К примеру, такое. Мама ведет собрание, за окном летний дождь льет как из ведра. Вдруг она видит, как входит белобрысая, толстенькая Дурка, а следом ― незнакомец. И он, и Дурка промокли до нитки. Дурка ставит табуретку углом и садится, незнакомый мужчина ― рядом, положив руку Дурке на плечо. В зале смятение… Дурка подмигивает президиуму, а мама делает выразительную паузу, призывая к тишине. Собрание шло долго, и, как только дождь перестал, Дурка, согнувшись, вышла за дверь, незнакомец ― за нею.[23]
Он легко представлял себя самого лет через десять, уже сильно сдавшего, с потекшими щеками и крепко плешеватого, и ее ― все еще очень привлекательную полногрудую брюнетку. Это был бы, что называется, неравный брак. Поэтому он хотел, чтобы последнее слово осталось за ней. В тот вечер, когда жена поставила ему ультиматум, бушевала гроза. Дождь хлестал как из ведра. Молния то и дело с оглушительным грохотом раскалывала небо на мелкие куски. Порывы ветра повалили много деревьев и оборвали линии электропередач на огромном пространстве Восточного побережья, от Бостона до Норфолка. Гроза выглядела достойной декорацией к семейной драме. Ольга подала ему телефон и вышла из комнаты. Но из-за непогоды его попытка связаться с Леной оказалась неудачной.[24]
― Хватает меня за руку и отводит от края бездны… Потом?.. Помню только, с неба лило как из ведра и улица в размытых пятнах фонарей, из конца в конец пустая… Когда очнулся, оказалось, стою на балюстраде, а внизу машинки, такие маленькие-маленькие, меньше игрушечных, и кто-то с нечеловеческой силой тянет меня назад. И что удивительно, дождь кончился, а на террасе, куда меня стащила Крыся, большая лужа. Лежу я в ней распростертый и смотрю на звезды, а Крыська навалилась сверху, прижала к камням телом, целует и ревёт белугой…[25]
В чувство пришёл глубокой ночью от страшного грохота и ещё от того, что промок до нитки. Вокруг тьма непроглядная, лишь время от времени вспыхивают ослепительно-яркие молнии, причём все, как мне тогда казалось, норовят угодить именно в меня. Дождина как из ведра. Ни лошадки, ни телеги поблизости не наблюдается. Голова тяжеленная, во рту сушняк неимоверный, все тело ноет, будто меня пару раз подбросили высоко над землей и ни разу не поймали. Короче, состояние и так плачевное, а тут ко всем несчастьям ещё и темень, и дождина проливной, и громы с молниями.[26]
...я посмотрел вниз ― из моего кармана ― видно, пьяница-цементщик так по-медвежьи яростно сжимал меня, что разошлась и поехала предательница-ткань, ― из моего кармана один за другим, то струйкой, то капельками, вытекали на каменную мостовую цветные ― желтые, зеленые и так далее ― искорки. Кажется, я уже почти потерял сознание, но меня схватили. Рванул, будто сорвавшись с цепи, ветер, и дождь полил как из ведра.[27]
Без вдохновенного волненья,
Без жажды правды и добра
Полвека я стихотворенья
На землю лил, как из ведра.
За то Россия уж полвека ―
С Большой Морской до Шемахи ―
Во мне признала человека…
Производящего стихи.[28]
Прозрачных дней прошла пора,
И туча серая нависла.
Льет дождь осенний тихо, кисло, ―
Не летний дождь, как из ведра.
Уж третьи сутки льет исправно;
Знать, зарядил он не шутя;
И ропщут все на дождь, хотя
«Дождь, дождь!» молились все недавно.[29]
— Алексей Жемчужников, «Осенний дождь в деревне» (из цикла «Сельские впечатления и картинки». Серия первая), 25 сентября 1886 г.
И вспомнил я свой дар, ненужных светлых муз,
недолговечные созвучья и виденья, ―
когда на улице, средь гула и движенья
бесчувственных колес, не встретил я вчера калеки моего… Да что! Как из ведра
бездонного, лил дождь, и каменные плиты
блестели холодно, и краски были смыты…[5]
Госпожа в лесу и плачет навзрыд.
Воют гиены, и рыкают львы, Громы гремят, и молнии видны.
Дождь лил как из ведра, и ветер был.
Кличет святителей, Бога зовет...[32]
В небе туча хмурится,
Хмурится, хмурится,
Скоро грянет гром,
Скоро грянет гром. Дождь пойдёт по улице,
Улице, улице,
С жестяным ведром,
С жестяным ведром.
Весной, что рекой прольет — капли не видать; осенью ситцем просеет — хоть ведром черпай.
Весной ведро воды — ложка грязи; осенью ложка воды — ведро грязи.
.jpg)
.svg){kind=logo}
