У этого термина существуют и другие значения, см. Дождь (значения).
Пе́ред дождём — длительный или краткий период ожидания, когда дождь ещё не начался, но в воздухе и на небе ощущается его приближение.
Длительный период ожидания дождя можно охаратеризовать как острое желание спасения от летней засухи, духоты или зноя, иногда — жизненно необходимое, когда речь идёт об урожае или пожаре. Такое ожидание не всегда заканчивается дождём. Иногда он проходит стороной и обманывает ожидания.
Короткое ожидание дождя связано с быстрыми и наглядными изменениями в погоде, когда на наблюдателя надвигаются дождевые облака или тучи, небо внезапно омрачается, а солнечная погода заметно мрачнеет: поднимается ветерок, тянет сыростью, а часто и меняется температура воздуха.
Одних мух и клопов собиратель тщательно складывает в морилку, другие его кусают самым неотвязчивым образом. Особенно надоедливы и упорны к кусанию всякого рода насекомые перед дождём.[2]
— Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции 1923-1926 гг.», 1925
У нас почти повторилась прошлогодняя осень. Дождя ни капли, все высохло. Хозяева в ожидании дождя еще не приступали к посеву. Я посеял и всходы имею местами очень недурные, но в общем это исключение.[6]
Плантации чая находятся здесь всегда на склонах холмов, высотою в две-три тысячи футов, ― в местах, где вода стекает быстро, оставляя влаги лишь столько, сколько нужно. Сбор листьев начинается в первых числах апреля, до наступления периода весенних дождей. При сборе этих самых ранних весенних листьев не обрывают растение все целиком, а стараются оставить достаточно листвы на концах ветвей. Для получения второго (самого богатого) сбора необходимы правильные и обильные весенние дожди. Правильность дождя ― вообще самое существенное условие в культуре чая.[7]
16 ноября, около 8 час. вечера, над погостом Елины Островскаго уезда надвигалась с севера темная, резко очерченная по краю туча, из которой сперва пошел небольшой дождь, а затем крупными хлопьями сырой снег. Двое из жителей погоста незадолго перед дождем вышли прогуляться. Вскоре один из гуляющих заметил, что у него на мокром от снега каракулевом воротнике пальто что-то светится, на что он обратил внимание своего спутника. Едва последний прикоснулся к воротнику товарища рукой в шерстяной мохнатой, перчатке, как моментально засветились все концы пальцев перчатки.[8]
— газета «Новое время», 1913
Заметив, что стрелки укладывают вещи так, чтобы их не промочил дождь, Дерсу сказал:
― Торопиться не надо. Наша днем хорошо ходи, вечером будет дождь.
Я спросил его, почему он так думает.
― Тебе сам посмотри, ― ответил гольд. ― Видишь, маленькие птицы туда-сюда ходи, играй, кушай. Дождь скоро ― его тогда тихонько сиди, все равно спи. Действительно, я вспомнил, что перед дождем всегда бывает тихо и сумрачно, а теперь ― наоборот: лес жил полной жизнью; всюду перекликались дятлы, сойки и кедровки и весело посвистывали суетливые поползни. Расспросив китайца о дороге, мы тронулись в путь.[9]
Одних мух и клопов собиратель тщательно складывает в морилку, другие его кусают самым неотвязчивым образом. Особенно надоедливы и упорны к кусанию всякого рода насекомые перед дождем. <...>
Мне кажется, если солнце не выглянет скоро, мои мальчики приедут обратно домой. Перед дождем уныло, неприятно кричала сова на гребне лесистого увала-гребня. Ее никто не беспокоил. А позднее на огонь влетела в наше помещение летучая мышь, мы тотчас прикрыли дверь, и я ее изловил сачком для насекомых.[2]
— Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции 1923-1926 гг.», 1925
Отвинтив стаканчик термоса, я сел под сосной на мягкую моховую кочку, налил чаю, стал потихоньку пить, мало-помалу забылся и слился с природой. Темные, теплые дождевые облака закрыли солнце, и тогда вместе со мной все задумалось, и вот какая тишина наступила перед дождем: я услышал очень издалека порхание дятла, звук этот все нарастал, нарастал и вот… здравствуйте! ― появляется и садится на вершине моей сосны.[10]
Главное в установке палатки ― это хорошо натянуть веревку крыши, боковые же стенки укрепляются легче, даже на самом твердом каменном грунте, наваливанием камней на 20-сантиметровую полосу. В палатке туриста должно быть чисто, как в комнате. Перед дождем очень сильно натягивать веревку при укреплении палатки не следует, так как намокнув веревка садится и может вырвать приколыши и даже разорвать палатку. Не нужно также во время дождя трогать стенки палатки изнутри, так как это вызывает течь. Мокрую палатку не скатывают, а дают ей сначала высохнуть.[11]
Вчера ходил со своим двоюродным братом ловить рыбу, или, как здесь говорят, «в рыбу». Нам не повезло: только мы пришли на место, как хлынул проливной дождь, не шедший здесь уже около месяца. Перед дождем я побывал в воде и, таким образом, пришлось стучать зубами под кустами ольхи, потягивая с жадностью отсыревшую махорку. Так мы и вернулись домой ни с чем, промокшие и озябшие. Днем заедает скука, но зато ночи здесь хороши, как на Украине.[12]
В туче стало заметно движение жёлтых вихрей. Край тучи начал загибаться к земле. Молнии взрывались и перебегали в чёрных пещерах неба.
На сельской колокольне несколько раз торопливо ударили в колокол двойным ударом. Это был сигнал к тому, чтобы в избах заливали огонь в печах.
Мы закрыли все окна и двери, вьюшки в печах и ставни, сели на веранде и начали ждать.
Далеко за парком возник широкий — во всю ширину земли — зловещий гул. Тетя Маруся не выдержала и ушла в дом. Гул приближался, будто на нас, все смывая, катился океан. Это шел ветер.
Потом все завыло и засвистело. Заскрипели столетние липы. Желтая мгла помчалась над самой землей. Посыпались стекла. Невиданный белый свет зажегся в этой мгле, и раздался такой треск, будто дачу вбило в землю по самую крышу. По шумящим вершинам прокатился желтый огненный шар. Он трещал и дымился, а потом взорвался с сухим грохотом, как дальнобойный снаряд.
— Скорей бы дождь! — повторяла тётя Маруся. — Скорей бы дождь!
Наконец обрушился ливень.[13]
Но вернемся к дождям. С ними связано много примет. Солнце садится в тучи, дым припадает к земле, ласточки летают низко, без времени голосят по дворам петухи, облака вытягиваются по небу длинными туманными прядями ― все это приметы дождя. А незадолго перед дождем, хотя еще и не натянуло тучи, слышится нежное дыхание влаги. Его, должно быть, приносит оттуда, где дожди уже пролились. Но вот начинают крапать первые капли. <...>
Между прочим, в пасмурный день перед дождем приглядитесь к свету. До дождя он один, во время дождя ― другой, а после дождя ― совершенно особый. Потому что мокрые листья придают воздуху слабый блеск.[14]
Долго ли, скоро ли, с пережиданиями в лесу то одного, то другого дождя, так что приходилось даже разводить теплинку, чтобы обсушиться, миновав деревню Старый Двор, да деревню Зайкино, да деревню Куземино, мы подходили к опушке леса, когда увидели, что навстречу нам, из-за села, расположенного километрах в двух от леса, движется беспросветная, чернильного цвета студенистая масса. За нею толпились тучи помельче, но толпились они таким плотным строем, что пересиживать приближающуюся баталию в лесу было бы опрометчиво. Значит, задача состояла в том, чтобы успеть добежать до деревни. Разувшись, мы пустились бегом по клеклой земле. Первые капли попали в нас на середине расстояния. Но дождь не обрушился стеной, как этого можно было ожидать, он набирал силу постепенно и уверенно. А когда ударил он так, что над землей появился дым – мелкая водяная пыль от раздробившихся дождинок, мы успели юркнуть в открытую дверь амбара. Капли разбивались в пыль и в дым не только около земли, но и в воздухе, сталкиваясь друг с другом, поэтому прямоугольник амбарной двери был заполнен седою мглой, в которой переливались стеклышками, поблескивали частые дождевые струи. Ровный шум наполнял окрестности.[15]
И будет казаться, что все это было давным-давно и вовсе не здесь, а в какой-то далекой и южной стране. Стоит жара неделю, стоит две, уже невозможно от хмари и духоты, ходят кругами тучки, вечерами вдали грохочет, зарницы полыхают, а все нет и нет дождя, охают бабки, поливают свои огороды и все кряхтят: «От бы дожжа». А «дожжа» все нет и нет, но в один прекрасный день после обеда натянет с юго-запада мрачной сини, налетит вдруг шквал, взбив почерневшую воду, вырастут неизвестно откуда высокие и тонкие, как лезвия, волны, завернутся трубочками, и глядишь, летит по Енисею лодка с рыбаками, а за ней в полуверсте несется молочно-белая стена дождя, вот она ближе и ближе, вот хлопнула от ветра дверь, вот уже все бело вокруг, и грохочет дождь по крыше, и мокро блестит пустая лавочка, и соседка ставит бельевой бак под осиновый желоб, и старый серый кобель, раздувая ноздри, внюхивается в свежий влажный воздух ― дождались.[16]
Дождь собирался с самого утра, но… сначала не было туч вообще, и никто не знал, куда они подевались, потом они появились, но мелкие, потом не было ветра, потом он подул, но слабо, потом подул сильнее, но гром не гремел, а глухо ворчал где-то за тридевять земель и кряхтел, точно старый дед к перемене погоды. Воздух стал душным и так сгустился, что шмели со стрекозами вязли в нем, как в киселе, еле-еле шевелили крыльями и гудели ниже низкого, с перебоями, а некоторые и вовсе глохли, точно у них засорились инжекторы или воздух попал в топливные шланги. Куст жасмина перед дождем пах так оглушительно, что разбудил щенка трех месяцев от роду, дрыхнувшего под ним без задних ног. Заспанный щенок, у которого одно ухо торчало, а второе безвольно висело, зевнул, потянулся, пошевелил висевшим ухом, пытаясь его поднять, не поднял, покусал себя за заднюю ногу и пошел в прохладную темноту открытого дровяного сарая спать дальше. Проснулся, а на дворе дождь и осень.[17]
Если вы обратите на это внимание, то увидите, что муравей прежде всего старается дотащить в нору небольшой комок земли, и это продолжается до тех пор, пока из сих комков не образуется небольшой слой, тогда они начинают сносить в нору самые зёрна, кои снова покрывают землёй. Эту сушку производят они в хорошую, но не в дождливую погоду, и, что всего страннее, они как будто предчувствуют её перемену, ибо никогда не выставляют на воздух зёрен своих перед дождём.[18]
Пизонский теперь уже не замечал погоды, которая разыгрывалась очень неспешно. Он не замечал, как стучившееся небо закапало тихим дождем; не слыхал, как этот дождь защелкал крупными каплями по широким листам лопуха; не видал, как закивали во тьме своими вершинами липы черноземного острова и начали кланяться высоким соснам песчаного берега. Его тихой душе было несносно то состояние смятенья, которое вносилось в нее с некоторых пор неспособностью понять, что такое около его творится.[19]
Ветер замер, ни один лист, ни одна травка не шевелилась, запах сирени и черемухи так сильно, как будто весь воздух цвел, стоял в саду и на террасе и наплывами то вдруг ослабевал, то усиливался, так что хотелось закрыть глаза и ничего не видеть, не слышать, кроме этого сладкого запаха. Георгины и кусты розанов еще без цвета, неподвижно вытянувшись на своей вскопанной черной рабатке, как будто медленно росли вверх по своим белым обструганным подставкам; лягушки изо всех сил, как будто напоследках перед дождем, который их загонит в воду, дружно и пронзительно трещали из-под оврага. Один какой-то тонкий непрерывный водяной звук стоял над этим криком.[20]
— Гм!.. Хорошо… — говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. — Хорошо… Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин, — обращается надзиратель к городовому, — узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная… Чья это собака, спрашиваю
— Это, кажись, генерала Жигалова! — кричит кто-то из толпы.
— Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождём… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину.[21]
Ольга Михайловна сидела по сю сторону плетня, около шалаша. Солнце пряталось за облаками, деревья и воздух хмурились, как перед дождём, но, несмотря на это, было жарко и душно. Сено, скошенное под деревьями накануне Петрова дня, лежало неубранное, печальное, пестрея своими поблекшими цветами и испуская тяжелый приторный запах. Было тихо. За плетнем монотонно жужжали пчелы…
Неожиданно послышались шаги и голоса. Кто-то шел по тропинке к пасеке.
— Душно! — сказал женский голос. — Как, по-вашему, будет дождь или нет?
— Будет, моя прелесть, но не раньше ночи, — ответил томно очень знакомый мужской голос. — Хороший дождь будет.
Ольга Михайловна рассудила, что если она поспешит спрятаться в шалаш, то ее не заметят и пройдут мимо, и ей не нужно будет говорить и напряженно улыбаться. Она подобрала платье, нагнулась и вошла в шалаш. Тотчас же лицо, шею и руки ее обдало горячим и душным, как пар, воздухом. Если бы не духота и не спертый запах ржаного хлеба, укропа и лозы, от которого захватывало дыхание, то тут, под соломенною крышей и в сумерках, отлично можно было бы прятаться от гостей и думать о маленьком человечке. Уютно и тихо.[22]
Вернулись в дом и опять легли. Надо было спать, и обыкновенно перед дождем так славно спится, но старику захотелось важных, серьезных мыслей; хотелось ему не просто думать, а размышлять. И он размышлял о том, что хорошо бы, в виду близкой смерти, ради души, прекратить эту праздность, которая так незаметно и бесследно поглощает дни за днями, годы за годами; придумать бы для себя какой-нибудь подвиг, например, пойти бы пешком куда-нибудь далеко-далеко, отказаться бы от мяса, как этот молодой человек. И он опять воображал себе то время, когда не будут убивать животных, воображал ясно, отчетливо, точно сам переживал это время; но вдруг в голове опять все перепуталось и все стало неясно. Гроза прошла мимо, но тучи захватили краем, дождь шел и тихо стучал по крыше.[23]
― Ой, Пётр мой Кирилыч, погода-то, видно, и в самом деле разгуляется. Мотри, какие волохна ветер из-за леса несёт!
В это время наискосок окна прорезала золотая стрела. Ульяна перекрестилась, посмотревши на образ. Пётр Кирилыч поперхнулся с испугу и тоже торопливо перекрестился. За лесом бабахнуло, и в крышу ударили редкие первые дождинки, предвещая бурю и ливень.
― Спиридон-то… ой, Спиридон-то, говорю! ― пропела Ульяна, оторвавшись от окна.[24]
Не разглядел поп Федот, как вдали просинило Дубну, как нахмурило за церковью паровые полосы и пустыри, не успел он перекреститься ― в один миг обхватило Михайлову избу! В воздухе как будто в изумлении всё остановилось, деревья перед окнами пригнулись покорно к земле, предчувствуя скорый ливень и ветер, вороны, галки и грачи закракали перед дождём, вытягивая вперёд носы и надувая изо всей силы зобы, уселись на деревьях в самой серёдке, чтобы в грозу ветром не сдуло и не подбило куда-нибудь под изгородку, а с дубенской поймы или же со Светлого болота, с которого ещё вода не сбежала, на многие вёрсты журавли протрубили в серебряную трубу, и после журавлиной трубы грачи сразу смолкли, и утки перестали полошиться и крякать на заводинах, и тетерева бурлыкать на вечернюю зорю с полос.[25]
Денёк выдался хмурый, недвижно висели на небе слоистые тучки, как морщинки под глазами у доброй старухи, и по краю над землёй, где Гусёнки, словно завешено небо рядниной, из-за которой высунул кто-то бороду с проседью и с крутым заворотом у самой земли… веяла оттуда чуть уследимая прохлада, незримой рукой проводившая нежно по каждой травинке, и на всём лежало бездумное спокойствие и тишина, согнулся сонно вершинами чертухинский лес, на опушке ольхи напружили в безветрии зелёные горбы, неся свою ношу, и только редко проковыляет над головой ворона обомлелым перед дождём крылом, каркая во все стороны и раздувая зоб, не зная ещё, с какой стороны наверную найдёт дождливая туча.[25]
― Гроза будет, ― сказал Федя, посматривая на облака, которые собирались на горизонте то в высокие башни, то в огромные скирды.
― А ты почему знаешь? Облака, они и обмануть могут, ― заметил Санька.
― Я не только по облакам… Другие приметы есть. Смотри вот: клевер листочки складывает, ласточки над самой водой летают. А цветы как пахнут… они всегда перед дождем так. Горячий песок обжигал тело, и мальчишки снова полезли в воду. Девяткин, измазав все тело черной жидкой грязью, сидел у самой воды и занимался тем, что забрасывал всех вылезающих из речки ошметками грязи.[26]
Синяя, с огненными краями туча грозно висит над колокольней. Ветер хлопает потемневшими верхами палаток и балаганов, раздувает ленты. Пустеет, суетится, разбегается потревоженная дождем и грозою ярмарка. А все чаще и быстрее носятся над землею ласточки, громче и страшнее гремит приближающийся гром. Вся ярмарка, краснеясь сарафанами, стоит под деревьями. Но быстро, как начался, проходит и кончается летний дождь.[27]
Присутствовало во всей природе что-то лихорадочное, что-то горькое и тайное, торопливое, как в бабьем лете, хоть и далеко было до него. Ночи стояли уже туманные, холодные, росистые. Луна над лесом и туманом всходила близкая и красная. Но лето держалось, держалось, пылило и пекло, пока наконец вчера не прошел обильный дождь с градом, после которого сразу придвинулась осень, объявились вдруг первые желтые листья, красно-коричнево загорелись глухие дороги, заросшие подорожником.[28]
Низко плыли первые предвестники непогоды ― рваные клочья облаков. Бражно пахло молодой травой, отсыревшим черноземом. Ненадолго проглянувшее солнце скрылось за тучей, и вот уже, ловя широкими крыльями свежий ветер, устремились в неведомую высь два степных подорлика. Преддождевая] тишина мягким войлоком покрыла степь, только суслики свистели пронзительно и тревожно, предсказывая затяжной дождь.
― Ты отлежись у нас в будке, потом поедешь. Тебя же дождь в пути прихватит, измокнешь и вовсе сляжешь, ― настойчиво советовал Давыдов.[5]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга вторая), 1959
Издавна знакомо: коли туча из тряса, из того гнилого угла ― жди дождя. Там сине становится, фиолетовое бучило клубит, ворочается, там ярится и пашет борозды неистовая сила, она наползает на Спас медленно, с неохотою, натужно, обкладывает деревню грозной осадою, и селенье гнетуще притихает, словно грядет конец света, а не благословенный дождь. И загромыхает вдруг, в набухшей утробе высветит молоньей, а после мгновенного листобойного ветра, когда по всему селенью птицами летят сучья взъерошенных ветел, станет на миру серо, задумчиво, опустело, и на эту грустную улицу прольет небесной влагой, прополощет рассыпчатые пески. Вот и нынче с вечера над трясом затучило, загрозило первой вешней грозою, оттуда потянуло влажным бархатным ветром. Кто-то всю ночь бродил по засторонкам небосклона с тревожным фонарем, да так и ушел в сторону Воскресения, а на Спас под утро упал редкий звучный дождь, заколотился в стену, промыл залысевшие за зиму окна, и в эти вязкие часы спалось особенно глубоко, провально.[29]
Он схватил ее за руки, но только схватил, как поезд <сразу же> тронулся, ― и Свиноградов вскочил в вагон. Они махали друг другу изо всех сил и сколько возможно было.
― Без ума перед дождем, ― сказала проводница. Свиноградов поцеловал проводницу и прошел машинально внутрь вагона на свое место, и опомнился, лишь когда редкий голый лес проезжал в окне перед ним.[30]
— Юрий Петкевич, «Явление ангела» (глава «Расставаясь, перед дождем»), 2001
Это плохо. Очень плохо. Наверное, с внутренних равнин пришёл циклон. Только бы не дождь! Звёзд не видно. Всё вокруг заливает чернотой… Если пойдёт дождь ― конец! Если пойдёт дождь… Пошёл дождь. Невидимая морось обволакивает всё вокруг скользкой пылью. Это последний шанс.[31]
Заунывный ветер гонит Стаю туч на край небес. Ель надломленная стонет, Глухо шепчет темный лес.
На ручей рябой и пестрый,
За листком летит листок,
И струей сухой и острой
Набегает холодок.[32]
― Да, будет дождь. Но кто же мы такие? Чего мы ждем? ― Он думает, наполовину высунувшись из окна. Свежо. Тяжёлый ветер нагибает Какие-то вершины, Какие-то неразличимые бугры Колышутся. ― Кусты? Деревья? Или шалаши беженцев? Темно ― ни земли, ни неба. Он повернулся: всё то же, Все те же напряженные фигуры В широком круге света.
Вот какова истинная реальность:
До ужаса она близка
И невыносимо привычна. <...> Я вышел на крыльцо. Среди потока темноты, Несущейся мимо меня, Среди движущихся куда-то деревьев ― Я не заметил никого. Но вправо, В полоске окна Шевелилась серая старуха, Вздыхая так тягостно, Как вздыхают во сне от невыносимой боли. ― Я быстро захлопнул дверь. Дождь начался.
Предстоит длинная ночь,
И долгая песнь самовара,
И ожидание.[33]
↑Одоевский В. Ф. Пёстрые сказки; Сказки дедушки Иринея — М.: Художественная литература, 1993 г. — стр. 173-174. (Забытая книга).
↑Лесков Н. С. Энциклопедическое собрание сочинений. М.: «ИДДК», IDDK-0561
↑Толстой Л.Н., Собрание сочинений в 22 томах. — Москва, «Художественная литература», 1958 г.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884—1885. — стр.53
↑А. П. Чехов. Сочинения в 18 томах // Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1977. — Том 7. [Рассказы. Повести], 1888—1891. — С. 170.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 9. (Рассказы. Повести), 1894-1897. — стр.333
↑Клычков С. А. Чертухинский балакирь: Романы. — М.: Советский писатель, 1988 г.
↑ 12Клычков С.А. Собрание сочинений: в двух томах. — М.: Эллис-Лак, 2000 г.
.svg){kind=logo}
