Пау́к-серебря́нка или водяно́й пау́к (лат.Argyroneta aquatica) — распространённый в Европе вид пауков из семейства Cybaeidae, ведущий подводный образ жизни. Отличается длинными плавательными щетинками на задних ногах и тремя коготками на ногах трёх задних пар. Самец крупнее самки (это предотвращает каннибализм), достигает 15 миллиметров в длину, самка — до 12.
При погружении серебрянки в воду волоски брюшка, покрытые особым жирным веществом, не смачиваются, между ними задерживается (так как не вытесняется, благодаря силам поверхностного натяжения воды) воздух, и потому оно под водой кажется серебряным (отсюда и название вида). Этот слой воздуха позволяет серебрянке долго оставаться под водой; паук изредка поднимается на её поверхность, чтобы возобновить запас воздуха.
Паук-серебрянка в определениях и коротких цитатах[править]
Водяные пауки-серебрянки, не знающие законов физики, строят воздушные колокола, блохи везут экипажи, как заправские рысаки...[1]
Водяной паук, без сомнения, принадлежит к числу существ, более всего способных привлечь внимание любителя как по оригинальности своих нравов, так особенно искусством постройки своих воздушных жилищ.[2]
Особенно же поразительно бывает это зрелище, когда паук плывёт под водой. Тогда тонкий слой воздуха, окружающий его брюшко, блестит, как звёздочка...[2]
Пауки эти крайне жадны, так жадны, что если посадить их несколько штук вместе в один сосуд, то они при первом же голоде пожрут друг друга. <...> самка гораздо крупнее самца, гораздо прожорливее и большей частью всегда пожирает своего супруга.[2]
...паук этот, обладая замечательно быстрыми ногами, отлично догоняет всякую добычу на земле, и когда ему приходится гоняться за ней по воде, то, будучи плохим ходоком по жидкой стихии, он прибегает к такого рода хитрости: выйдя на середину воды, собирает сухие листья и другие плавающие по поверхности воды легкие предметы и, сбив их в кучу, связывает их крепко шелковистой паутиной, и вот получается нечто вроде плота.[2]
...прищеплен на водоросли вроде бы прозрачный горшочек из воздуха, а в горшочке самый настоящий паук живёт, сам весь серебрится!
Выскочил паук-серебрянка из своего пузыря, всплыл наружу...[3]
Надо покинуть тихий хрустальный прозрачный дом, пока не вернулся тот, кто его построил… Восемь глаз, горя фосфорическим блеском, глянули на меня из-за ствола соседнего подводного растения. Он! Хозяин и строитель дома под водой. Водяной паук! Серебрянка ― аргиронета! Этот подводный колокол ― его гнездо ― я принял за аэростат.[4]
...скоро пузырьки воздуха, принесённые пауком, начали раздувать не сеть, а серебряное полотно шатра, в котором будет жить водяной паук. Серебряный полотняный шар ― аэростат, распираемый воздухом, пытался взлететь, но канаты, прикреплявшие его к стволам подводных деревьев и к неподвижным предметам, не отпускали, крепко держали.[4]
Пусть водяные пауки с кувшинками <...>
Тобою восхитятся верноподданно...[5]
— Игорь Чиннов, «Не дружеским, а вражеским посланием...», 1979
Пули прошли рядом с ним ― кусочки металла в стеклянистой оболочке из пузырьков, словно коконы пауков-серебрянок.[6]
— Марина Галина, «Бард», 2013
Пожалуй, самое удивительное паутинное гнездо строит паук серебрянка, единственный из всех пауков, кто приспособился постоянно жить в воде, хотя дышит атмосферным кислородом и внешне почти ничем не отличается от сухопутных пауков.[7]:215
— Владимир Карцев, «Пчёлы, осы, пауки и другие строители», 2020
Охотится серебрянка в воде или подбирает добычу с поверхности. А вот поедает её в своём гнезде-колоколе.[7]:215
— Владимир Карцев, «Пчёлы, осы, пауки и другие строители», 2020
Паук-серебрянка в публицистике и научно-популярной литературе[править]
Водяной паук, без сомнения, принадлежит к числу существ, более всего способных привлечь внимание любителя как по оригинальности своих нравов, так особенно искусством постройки своих воздушных жилищ. <...>
Паук этот по величине своей не принадлежит к числу крупных и не отличается яркостью красок (цвет его самый скромный — оливково-серенький), но тело его покрыто мягким бархатистым пушком, обладающим замечательной способностью задерживать собой воздух, так что когда паук этот погружается в воду, то тело его покрывается воздухом, как серебристой мантией, придающей ему вид блестящего ртутного шарика.
Особенно же поразительно бывает это зрелище, когда паук плывёт под водой. Тогда тонкий слой воздуха, окружающий его брюшко, блестит, как звёздочка, и обнаруживает присутствие даже таких мелких своих обладателей, которые бы иначе, по малости своей, были совсем незаметны (мантией этой обладают даже самые крошечные, только что народившиеся паучки). Понятное дело, что чем больше будет таких движущихся звездочек, тем картина будет красивее.[2]
Жить, однако, постоянно в воде воднянка не может, так как органы ее дыхания требуют обильного обновления кислорода; выставлять же брюшко на поверхность каждую минуту, как это делают плавунцы, поплавки и тому подобные водные обитатели, для неё слишком утомительно, а потому, пользуясь знанием некоторых физических законов, которых учительницей её является мать-природа, она устраивает себе под водой воздушный замок, в котором, подобно сказочным сиренам и нимфам, может жить и в удобстве, и в полной безопасности.[2]
Пауки эти крайне жадны, так жадны, что если посадить их несколько штук вместе в один сосуд, то они при первом же голоде пожрут друг друга. Вот почему, сознавая, по всей вероятности, этот свой гибельный инстинкт, они обыкновенно никогда не строят гнезда друг возле друга и только весной, в пору любви, когда непреодолимая страсть заставляет забыть всякую осторожность, самец храбро отваживается построить гнездо рядом с гнездом своей страшной самки. Я говорю страшной, потому что самка эта гораздо крупнее самца, гораздо прожорливее и большей частью всегда пожирает своего супруга.[2]
Что касается до жизни их зимой в прудах, то тут, вследствие холодов и замерзания воды, она является несколько иной. Здесь устроившиеся на зиму в раковинах пауки плавают на поверхности только до заморозков, а ко второй половине октября начинают уже затягивать отверстия их ряской и другими связанными ими паутиной водорослями и затем опускаются в замурованных таким образом жилищах на дно, где, погрузившись в спячку, проводят в ней всю зиму до самого вскрытия вод. А тогда, всплыв на поверхность, просыпаются, вылезают из служивших им логовищем раковин и начинают тотчас же строить свои воздушные подводные колокола.[2]
...отправившись на поверхность и захватив оттуда пузырек воздуха, паук кладет его под ближайший от поверхности листок растения и после нескольких таких путешествий собирает здесь наконец небольшой пузырек воздуха. Тогда отправляется он за висящим на паутинке мотылем, втаскивает его в воздушное пространство и, погрузив туда свою голову (иногда пузырь бывает так мал, что не покрывает всего тела), впивается в мотыля и высасывает из него сначала всё жидкое содержимое, а потом съедает и оставшуюся кожицу… Победа здесь одерживается пауком, конечно, легко, но, как говорят, он не прочь напасть и на более сильных, и, по словам Муллерта, он нередко нападает на мелких головастиков, которых поражает, впиваясь в глаза, и даже на рыбок, которых также опутывает и поедает, как сейчас описанного мной мотыля. Кроме того, он ест ещё с большой охотой и мелких пиявок. Для ловли же дафний устраивает под колоколом целые тенета.[2]
Семейство Argyronetidae; Thorell 1870. Серебрянки, water spiders. В мире и России известен один вид. <...>
Н. И. Платник рассматривает таксон в составе Cybaeidae, хотя Argyronetidae имеют приоритет. По строению копулятивных органов паук-серебрянка, на наш взгляд, гораздо ближе к Dictynidae.[8]:120
— Юрий Марусик, Николай Ковблюк, «Пауки Сибири и Дальнего Востока России», 2011
...Или в воде, и притом остаться сухим, как паук! А точнее — как водяной паук-серебрянка (лат. Argyroneta aquatica), он вдохновил немецкого исследователя из той же лаборатории, где открыли «эффект лотоса». Энтомолог Жан-Анри Фабр(Fabre) описал серебрянку очень поэтично: «Argyroneta создаёт под водой, с помощью шёлковой нити,элегантный водолазный колокол и заполняет его воздухом - это предусмотрено для дыхания, и серебрянка выжидает в прохладе прихода добычи».
Будучи исключением среди пауков, серебрянка ведёт полностью водный образ жизни. Однако лёгкие этого паука не позволяют ему дышать кислородом под водой — в пруду, где он живёт. Серебрянка вынужден ткать своеобразные «водолазный колокол из шёлка раструбом вниз», и наполняет его воздухом, поднимаясь на поверхность воды, курсируя туда и обратно множество раз.
Чтобы забрать воздух с поверхности воды, он поворачивается головой вниз и использует свои лапки для захвата малюсеньких шариков воздуха, который застревает на миллионе волосков, покрывающим тело серебрянки. Каждый раз он переносит немного воздуха в своё жилище и притом остаётся совершенно сухом после этого путешествия благодаря своему воздушному манто. Именно эта особенность заинтересовала исследователя. Коллегиальное содружество с Институтом текстиля и технологических процессов Данкендорфа позволило ему разработать ткань, способную захватывать в себя окружающий воздух. И притом эта ткань остаётся сухой после четырёхдневного пребывания в воде — что в 10 раз дольше, чем любая другая из ныне существующих тканей. Возможные применения этой находки весьма разнообразны, начиная от производства сухих купальков, предотвращающих гипотермию, и до покрытия судов, либо трубопроводов — ради уменьшения трения жидкости, циркулирующей вдоль корпуса судов либо, соответственно, в трубах.[9]:61-62
— Агнес Гийо, Жан-Аркади Мейе, «Бионика. Когда наука имитирует природу», 2011
Пожалуй, самое удивительное паутинное гнездо строит паук серебрянка, единственный из всех пауков, кто приспособился постоянно жить в воде, хотя дышит атмосферным кислородом и внешне почти ничем не отличается от сухопутных пауков. Паук прекрасно ныряет и плавает в тоще воды. Здесь он строит полотнище из плотной паутины, прикреплённое растяжками к водной растительности. Брюшко серебрянки покрыто волосками, в которых задерживается воздух. Набирая с поверхности воздух, паук, заключённый в серебряный воздушный пузырёк, опускается к своему полотнищу и постепенно наполняет его воздухом. Получается что-то вроде водолазного колокола, в котором и живёт паук. По мере надобности воздух в гнезде он меняет. К колоколу подходят нити-растяжки от сети. В ответ на вибрацию хищник бросается к добыче. Охотится серебрянка в воде или подбирает добычу с поверхности. А вот поедает её в своём гнезде-колоколе.[7]:215
— Владимир Карцев, «Пчёлы, осы, пауки и другие строители», 2020
Паук-серебрянка в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
Посидев подольше, увидишь, как из той же придонной тьмы вдруг появляется большая тень – это выплывает гигантскийжук-водолюб. Ему тоже нужно подышать воздухом. Если же запастись терпением и если посчастливится, может быть, промелькнет и серебрянка – удивительный паук, строящий себе подводный домик из пузырьков обыкновенного воздуха.[10]
Однажды около пруда на железной трубе, брошенной трактористами, я увидел не менее сотни стрекоз и не сразу понял, в чем дело, а потом догадался: жаждут тепла, греются, как старики возле печки.
Ещё одно приметное существо в водяной толще ― паук-серебрянка. Пауков на земле великое множество. Этот небольшой приспособился жить в воде, хотя для дыхания ему нужен воздух, и он его запасает, таская понемногу в щетинках на теле, к сплетенной из паутины «авоське». В воздушных пузырях, именуемых колоколом, паук отдыхает, обедает, справляет свадьбы, растит детей. Для каждого из этих жизненных процессов ― свой колокол. В воде заметить его нетрудно ― воздушный склад сверкает капелькой ртути.
Живут в «моем» пруду также пиявки, улитки, лет десять назад появились рыбки-ротаны...[11]
Паук-серебрянка в беллетристике и художественной прозе[править]
Я бесконечно горжусь тем, что некоторые крохотные насекомые также обнаруживают развитой интеллект. Водяные пауки-серебрянки, не знающие законов физики, строят воздушные колокола, блохи везут экипажи, как заправские рысаки...[1]
В этот день Фессор был общителен, как никогда. После чая с мёдом он пригласил гостей к себе на дерево. Пройдя в свою лабораторию, он вынул из небольшого ящика образчики тканей, кусками в двадцать на тридцать сантиметров каждый.
— Эти кусочки материй, — сказал он, — сотканы из волокон растений или животных. Попробуйте. Никакая шерсть не сравнится по легкости, мягкости, прочности и теплоте с этой тканью. Но у меня есть кое-что поинтересней.
И Фессор протянул Сабатье кусок серой ткани. Когда Сабатье положил ткань на руку, он был поражен. Ткань была так легка и тонка, что казалась сотканной из паутины.
— Попробуйте-ка разорвать ее! — улыбаясь сказал Фессор.
Сабатье сначала осторожно потянул ткань, опасаясь, что она расползется при первом натяжении. Но ткань не разорвалась. Тогда он потянул сильнее, наконец рванул изо всех сил. С таким же успехом он мог попытаться разорвать железный лист. Джон также захотел испытать свою силу, но ткань решительно не поддавалась. И вместе с тем она была легка и воздушна.
— Сам чёрт не разорвёт этой ткани! — сказал Джон, протягивая кусок Фессору. Глаза и губы Фессора улыбались. В своем длинном балахоне он казался алхимиком, Фаустом двадцатого века. Помахав, как флагом, тканью, Фессор сказал:
— Я удивлю вас еще больше, если скажу, что эта ткань сделана водяным пауком. Из этой ткани водяные пауки строят свои подводные дома. Ткань совершенно водонепроницаема. Если её пропитать соком одного растения, она станет непроницаема и для воздуха. Недурная была бы оболочка для дирижаблей! А как она держит тепло! Из этой ткани вы можете сделать трико. Вы будете казаться голым и вместе с тем смело можете отправиться в этом трико на Северный полюс, не рискуя замёрзнуть.[12]
Справа и слева лежали теплые бездонные болота, из ржавой пахучей воды торчали сгнившие чёрные ветки, округлыми блестящими куполами поднимались липкие шляпки гигантских болотных поганок, иногда возле самой дороги попадались покинутые раздавленные дома водяных пауков.[13]
Плывёт паучок и видит: снуют по реке быстрые водомерки как посуху. А в воде-то, а на дне-то всяких чудищ! Тут и клоп-скорпион с длинной пикой сзади, и хищный жук-плавунец, и гладыши-кувырканчики, и страшные стрекозьи личинки, и слизняк-прудовик, и такое ещё, отчего у паучка глаза на лоб полезли: прищеплен на водоросли вроде бы прозрачный горшочек из воздуха, а в горшочке самый настоящий паук живёт, сам весь серебрится!
Выскочил паук-серебрянка из своего пузыря, всплыл наружу и говорит:
— Иди, паучок, к нам под воду жить!
— Ой, да куда тут купаться! — испугался паучок. — Зима скоро, холод.
— Эк напугал! — серебрянка смеётся. — Слизняковых домиков — витиеватых ракушек — пустых сколько хочешь на дне валяется. Залезь в любую, натаскай в неё мохнатыми лапками воздушные шарики-пузырьки, крышку ракушки закрой поплотней — и спи себе в покое до весны!
— Ой, да ведь я ни плавать, ни нырять не умею! — говорит паучок. — И воздух в лапках таскать не могу.[3]
Самый удивительный дом у водяного паука-серебрянки. Этот паук растянул паутину под водой между водорослями, а под паутинку на мохнатом брюшке натаскал пузырьки воздуха. Так и живёт паук в домике из воздуха.[3]
— Виталий Бианки, «Лесные были и небылицы» («У кого дом лучше всех?»), 1958
Течение чуть-чуть покачивало подводный аэростат, в котором я сидел. Его прозрачная сферическая оболочка, прочно и ловко натянутая на густую верёвочную сетку (надежный каркас!), была прикреплена к стволам подводных деревьев. Не этот ли аэростат я увидел в тот миг, когда плот перевернулся? Возможно, что где-то здесь, под деревом, к которому привязан этот аэростат, лежит мой дневник… Совсем близко! Сидя на одной из веревок сети, упираясь ногой в другую, я отдыхал. Легкие тени появлялись, скользили, исчезали в глубине вод. Слышались неясные звуки. Возникали и таяли. Полусумрак. Там, над рекой, высоко ― солнце. И его теплые лучи, преломляясь в воде, тянулись в этот призрачный мир.
Пора! Скорее на берег! Раздобыть новый полый стебель и сразу вернуться и нырнуть под этот аэростат. Надо покинуть тихий хрустальный прозрачный дом, пока не вернулся тот, кто его построил… Восемь глаз, горя фосфорическим блеском, глянули на меня из-за ствола соседнего подводного растения. Он! Хозяин и строитель дома под водой. Водяной паук! Серебрянка ― аргиронета! Этот подводный колокол ― его гнездо ― я принял за аэростат.
«Бежать!» ― мелькнуло у меня в голове. И тут же другая мысль: «Я не на земле! Надо вынырнуть. Уплыть!»[4]
И в эти секунды я увидел, как от серебрянки потянулся канат. Но не к моему пристанищу, а куда-то в сторону. Неожиданно канат обвился вокруг какого-то растения. Потом водяной паук потянул его снова вперёд и снова назад. Я смотрел, наблюдал. И совсем забыл, что сижу в доме другого такого же паука, забыл, что и мой водяной хозяин ― паук ― может вдруг вернуться домой и застать меня ― непрошеного гостя. Не отрываясь, следил я, как серебрянка прикрепляла канат то к стволам у самого дна, то к камням. Канат двигался в разные стороны и казался совсем живым. И все время горели в воде фосфорическим огнем восемь глаз, глядевших в разные стороны. Ни на один миг ни в одном месте канат не запутался, не оборвался. Он лег на дно реки, образовав ломаный многоугольник. Я заметил, что в тех местах, где серебрянка прикрепляла его к стволам растений или к другим неподвижным предметам, там канат был толще. С каждой минутой увеличивалось число линий в многоугольнике, и постепенно линии образовали частую сеть.[4]
Снова и снова серебрянка уплывала, приносила с поверхности воды пузырьки воздуха, оставляла их под сетью. Затем она снова принялась прясть свою пряжу. Переплет сети становился все более частым, густым. И скоро пузырьки воздуха, принесенные пауком, начали раздувать не сеть, а серебряное полотно шатра, в котором будет жить водяной паук. Серебряный полотняный шар ― аэростат, распираемый воздухом, пытался взлететь, но канаты, прикреплявшие его к стволам подводных деревьев и к неподвижным предметам, не отпускали, крепко держали. Мой плот опрокинулся возле аэростата. Но под водой я увидел, как серебрянка сооружает новый аэростат. Постепенно я привык к легкому подводному полусумраку и начал различать: поодаль и надо мной висели другие аэростаты. Серебристые, легкие, все они были похожи один на другой. Их много.[4]
Становилось все труднее дышать, кружилась голова ― не хватало воздуха. Пора, давно пора выбраться на поверхность. Но я все еще медлил, рассматривал качающиеся в разных местах аэростаты. Хорошо вглядевшись, я увидел, как в одних подводных колоколах пауки-серебрянки отдыхали, подобрав ножки, в других ― пожирали пойманную добычу. Сколько же серебрянок здесь? Сколько серебристых аэростатов понастроено и привешено к подводным растениям? И где, под каким из них, около какого аэростата искать мой мешок с дневником?[4]
Рядом ― река. Я стал понимать жизнь подводных обитателей. Здесь пауки-серебрянки готовят для меня скафандры, плетут сети-неводы. Я всегда могу ловить рыбу.[4]
Я спустился на дно реки, осмотрел невод ― не попались ли мальки? Пусто! Устал. Забрался в колокол паука-серебрянки, отдыхал. Было очень тихо. Я различал звуки водных глубин.[4]
Я стал читать дальше. Думчев пишет: «Водяной паук ― аргиронета подсказывает принцип устройства водолазного колокола. Но есть и другие подсказчики. Отыщите личинку мухи-ильницы. Она сама в воде, а хвост ее торчит из воды».[4]
Он нырнул как можно глубже с открытыми глазами, изо рта рванулись к поверхности серебряные пузырьки. Далеко вверху что-то сказало: «Так-так-так». Пули прошли рядом с ним ― кусочки металла в стеклянистой оболочке из пузырьков, словно коконы пауков-серебрянок.[6]
↑ 123456789Н. Ф. Золотницкий. Аквариум любителя. Памяти моих добрых друзей и истинных любителей аквариума А. С. Мещерского и В. С. Мельникова. — Москва, Терра, 1993 г.
↑ 123Бианки В. В. Лесные были и небылицы (1923-1958). Ленинград, «Лениздат», 1969 г.
↑ 123456789В. Г. Брагин. «В стране дремучих трав». — М.: Детская литература, 2004 г.
↑ 12Чиннов И.В. Собрание сочинений в двух томах, Том 1. Москва, «Согласие», 2002 г.
↑ 12М. Галина. «Куриный Бог» (сборник). — М.: АСТ, 2013 г.
↑ 123В. П. Карцев. Пчёлы, осы, пауки и другие строители. — М.: Фитон XXI, 2020 г.
↑Юрий Марусик, Николай Ковблюк, Пауки Сибири и Дальнего Востока России. — М.: издательство КМК, 2011 г.
↑Агнес Гийо, Жан-Аркади Мейе. Бионика. Когда наука имитирует природу. — М.: Техносфера, 2013 г. — 280 с.
