Самое имя Владивосток, означающее Властитель Востока… свидетельствует о важном политическом назначении, о котором основатели этой пристани в 1860 году мечтали для неё…
Владивосток был театральным городом, похожим на Одессу. В портовых ресторанах хулиганили иностранные моряки. В городских садах звучала африканская музыка. По главной улице ― Светланке ― фланировали щеголи в ядовито-зелёных брюках. В кофейнях обсуждалось последнее самоубийство из-за неразделенной любви…[2]
Это был год пятидесятилетия города, когда вышла первая его летопись ― «Краткий исторический очерк…» Николая Матвеева-Амурского, основателя целой литературной династии, к которой принадлежат Венедикт Март, Иван Елагин, Новелла Матвеева. Владивосток к тому времени был уже развитым городом, главным тихоокеанским портом России. Ни маньчжурский Дальний, отошедший с Порт-Артуром к Японии, ни Николаевск-на-Амуре уже не считались его конкурентами. Владивосток был живым, бодрым городом ― полуевропейским, полуазиатским. «Дивный тупик Руси» ― говоря словами упомянутого Елагина.[4]
Я буду вспоминать, Как здорово бежать В воде по Океанскому проспекту. Владивосток, Владивосток, Владивосток, А, знаешь, я ещё приеду, дай мне срок. Владивосток, Владивосток, Владивосток, На маяке твоём не гаснет огонёк…
Славный город, что на море, далеко, но нашенский. Порт - столица и в Приморье, центр всей коммерции, Знаменит своей погодой, криминалом и главой. И только море воды И только море воды И только море воды омывает этот город Со всех его трёх сторон.