К сожалению, ни время, ни ненависть не приносят исцеления… Время лишь рубцует рану, а ненависть делает острую боль ноющей… И только презрение может помочь спасти разодранное в клочья сердце… Слабый может только страдать, сильный — ненавидеть и простить… но только тот, кто выше духовно — презирать…
— Да я ведь не знаю его! — сказала женщина. — А ты слепая! Сегодня в ночь завяло много цветов и деревьев, и Смерть скоро придёт пересаживать их. Ты ведь знаешь, что у каждого человека есть своё дерево жизни или свой цветок, смотря по тому, каков он сам. С виду они совсем обыкновенные растения, но в каждом бьётся сердце. Детское сердечко тоже бьётся; обойди же все растения — может быть, ты и узнаешь сердце своего ребёнка. А теперь, что ж ты мне дашь, если я скажу тебе, как поступать дальше?
Из глубины ущелья повалило стадо павианов. Мы не стреляли. Слишком забавно было видеть этих полусобак, полулюдей, удирающих с той комической неуклюжестью, с какой из всех зверей удирают только обезьяны. Но позади бежало несколько старых самцов с седой львиной гривой и оскаленными жёлтыми клыками. Это уже были звери в полном смысле слова, и я выстрелил. Один остановился и хрипло залаял, а потом медленно закрыл глаза и опустился на бок, как человек, который собирается спать. Пуля затронула ему сердце, и, когда к нему подошли, он был уже мёртв.
Единственное желание измученного тревогой сердца — безраздельно владеть тем, кого любишь, или, когда настал час разлуки, погрузить это существо в сон без сновидений, дабы продлился он до дня встречи. — Чума
Только тот, кто в детстве потерял семью, кто не унес с собою в длинную жизнь никакого запаса тепла, тот хорошо знает, как иногда холодно становится на свете, только тот поймет, как это дорого стоит — забота и ласка большого человека, человека богатого и щедрого сердцем[3].
Глубочайшим образом люблю природу, силу человеческого духа и настоящую человеческую мечту. А она никогда не бывает крикливой… Никогда! Чем больше её любишь, тем глубже прячешь в сердце, тем сильнее её бережешь.
Теории могут быть очень красивыми. Но художник должен сочинять музыку не по теориям. Он должен ощущать музыкально прекрасное в своём сердце, он должен глубоко прочувствовать то, что он сочиняет.[4]:141-142
Я жил в Южной Корее в 1997—2000 гг., и для большинства моих знакомых — скажем, почасовиков-преподавателей в университетах, журналистов или госслужащих младших рангов — возможность неожиданной смерти на работе от разрыва сердца была одной из главных забот. Большинство из них работало на износ, с раннего утра до 9—10 часов вечера, а часто и больше. Они знали, что если они умрут на работе, то семьям достанется лишь скудная компенсация. А дальше — при полной неадекватности системы соцобеспечения — бедность или нищета на всю жизнь. [5]
С помощью фразеологизмов со словом «сердце» можно описать оттенки чувств человека (кошки на сердце скребут, камень с сердца свалился, сердце не на месте), отношение человека к миру (от чистого сердца, запасть в сердце), дать характеристику другого (сердце обросло мхом, доброе сердце, неукротимое сердце, глупое сердце) и т.п. Наш язык показывает, что сердце ― центр не только сознания, но и бессознательного, не только души, но и тела, оно не только орган чувств желаний, но и орган предчувствий, следовательно, сердце ― абсолютный центр всего человеческого. Каждый тип культуры вырабатывает свой символический язык и описывает на этом языке свой образ мира.[6]
Есть чёрные люди, злокозненно творящие чёрные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?…
Во славу мира
Пришел Господь!
И да получит земля Царя своего,
И уготовится в каждом сердце место для Него!
И небеса с природой поют,
И небеса с природой поют,
И небеса, и небеса с природой поют...[9].
Joy to the world
The Lord is come
Let earth receive her King
Let every heart prepare him room
And heaven and nature sing
And heaven and nature sing
And heaven, and heaven and nature sing[8].
— Исаак Уоттс, рождественская песнь «Радуйся, мир!» («Joy to the World»), 1719 г.
На прошлое Рождество
Я подарил тебе своё сердце.
Но на следующий день ты его вернула.
В этом году,
Чтобы оградить себя от переживаний,
Я подарю его кому-нибудь особенному[11].
Last Christmas
I gave you my heart
But the very next day you gave it away
This year
To save me from tears
I'll give it to someone special[10].
— Wham!, «На прошлое Рождество» («Last Christmas»), 1984 г.
↑Здесь приведена первая половина текста гексаграммы 76 (60), посвящённой достижению особых просветлённых состояний сознания. В китайской религиозно-философской традиции сердце – не столько орган системы кровообращения, сколько синоним сознания и главный его резервуар (примерно так же представляли себе сознание и древние египтяне.
↑Русская эпиграмма / составление, предисловие и примечания В. Васильева. — М.: Художественная литература, 1990. — Серия «Классики и современники». — С. 82.
