Борови́к (лат.Boletus) от слова «бор», растущий в бору — в строгом биологическом смысле: род грибов семейства Болетовые (лат.Boletaceae), среди которых самые известные — дубовик, сатанинский гриб, ложный сатанинский гриб и белый гриб. Некоторые микологи нередко причисляют к роду Боровик также и представителей близкого к нему другого рода Моховик (лат.Xerocomus).
Между тем, в разговорной речи и неспециальной литературе боровиком называют один из самых распространённых видов этого рода — белый гриб. Боровики издавна используются в пищу и считаются лучшими по вкусовым и питательным качествам грибами.
Морочишь <голову>, голубчик, растёшь, словно под дождём боровик...[1]
— Александр Вельтман, «Светославич, вражий питомец Диво времен Красного Солнца Владимира», 1837
Красноголовые-то, дураки-боровики, те хвастуны: те ведь на весь лес сияние свое производят. Для них закон не писан, их и слепой на сто шагов заприметит.[2]
...все они были точно семья боровых грибов, наплодившихся вокруг дрябнувшего матёрого боровика. Все они были одной масти и одного рисунка ― все одинаковы и ростом, дородством, лицом, красотою...[3]
В народе говорят, что не только пересадить нельзя боровик, но и шевельнуть, прикоснуться и даже и посмотреть его рост: как посмотрел, так он и перестанет расти.[8]
Наперекор своему названию боровик самый вкусный, самый свежий, самый плотный растет под березой. Тут среди редкой травы он стоит коротенький, толстенький, в светло-бурой шляпке, точно сахарный.[12]
2817. Сушёные боровики. Выбрать свежие, крепкие боровики, обрезать верхнюю кожицу, нарезать их продолговатыми тонкими кусочками и высушить на солнце, разложив их на скатерть или бумагу, или высушить в печи; сложить в банку. Взяв для употребления, мочить 12 часов в молоке или воде; когда размокнут, варить их в той самой воде, потом тушить их со сметаной или маслом, посыпать зеленью, подавать.
2818. Сушёные боровики другим манером. Собрав боровики, очистить их, отделить шляпки от корешков, нанизать те и другие отдельно на тоненькую верёвочку, но не очень туго; ставить их несколько раз в печь, чтобы высохли, или высушить их, развесив на солнце. Такие грибы кладут для вкуса в борщ, во щи из щавеля и проч.; делается из них фарш для ушек, соус и т. д. Подают их также к водке или к жаркому вместо салата в постные дни, приготовив их следующим образом: выбрать хорошенькие шляпки, перемыть их в тёплой воде, сварить их до мягкости в солёной воде; за полчаса перед отпуском сложить грибы в салатник, облить уксусом, а кто любит, и прованским маслом.[14]
В апреле-мае на стволах усыхающих деревьев появляются оранжевые языки трутовика серно-желтого, вполне съедобные в молодом возрасте. А когда зацветёт белая акация, то уже можно рассчитывать на встречу с боровиками. Местные белые грибы, в отличие от растущих на севере, как, впрочем, и многие другие, быстро вырастая, имеют более длинную и более тонкую ножку, более рыхлую мякоть ― так что боровиками их называют больше по традиции. С этого же времени начинают появляться чем-то похожие на белый гриб поддубовики ― более ярко окрашенные, с плотной мякотью, становящейся интенсивно синей при нарезке. Многих отпугивает этот необычный цвет, но при варке он исчезает, а на вкус поддубовики не хуже белых.[15]
— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997
Боровик в мемуарах, публицистике и документальной прозе
В минуты откровенности, когда у человека в полном смысле слова «душа на ладони и сердце за поясом», старик иногда соблазнялся ― рассказывал, что рыжик синий ― полевик ― любит траву и некоторую влагу, настоящий рыжик ― красненький боровик ― требует уже не столь густой травы, не нуждается в особенной влаге и сидит в том месте, где луг сменяется кучами сосновых иголок. А здесь уже, по его мнению, изредка селится хитрый белый гриб в соседстве с красноголовым боровиком. Впрочем, оба гриба любят березняк и сосник, тень и некоторую влагу и при этом попадаются не иначе, как в прошлогодней листве. Впрочем, в этих сообщениях практической сущности было не много: рассказы показывали знание самого знатока, но слушателей знатоками не делали.[2]
Зато уж умён белый гриб: тот тебе сам-то по себе и на глаза не покажется ― стыдливый гриб! Много-много, если даст повадку да крайком высунется, а то весь в земле и с шляпкой своей. На то и цветом к земле шибко подходит, не всегда отличишь. Жаль одного ― червяк его точит, ни за что точит, и досада берет, если снаружи и хорош бы и свеж, а внутри ― негодящая гниль! Красноголовые-то,[16]дураки-боровики, те хвастуны: те ведь на весь лес сияние свое производят. Для них закон не писан, их и слепой на сто шагов заприметит. Вылезет один боровик, и ребятишки маленькие подле стоят, только откапывать нужно, оттого что хороши в отваре.[2]
Из всех этих отрождений Льва Яковлевича я не мог никого отличить одного от другого: все они были точно семья боровых грибов, наплодившихся вокруг дрябнувшего матёрого боровика. Все они были одной масти и одного рисунка ― все одинаковы и ростом, дородством, лицом, красотою; все были живые друг друга подобия: одни и те же окорочные фигуры, и у каждого та же самая на светлых местах коричневая сальнистая закопченность.[3]
Танцы, наконец, прекратились, и начал петь хор певцов известную в то время песню: Гриб-боровик, Всем грибам полковик, Под дубом стоючи, На все грибы глядючи, Повелел, приказал Всем грибам на войну идти.
Молодежь, совершенно не понимавшая скрытого значения сей, по-видимому, простой песни, разбрелась по аллеям сада, но Аггей Никитич опять-таки выдержал принятую им систему осторожности. <...> Старики, кончив свою игру, а молодежь, протанцевав еще кадриль, отправились в обратный путь на освещенных фонарями лодках, и хор певцов снова запел песню о боровике, повелевающем другим грибам на войну идти, но… Не послушались белянки...[17]
Летом разной ягоде конца не было. Сначала пойдёт, бывало, земляника, которая, правда, поспевает в лесу несколько позже, чем на полях, но зато бывает гораздо сочней и душистее. Не успеет она отойти, как уже, смотришь, пошла голубица, костяника, малина, потом брусника; а тут, того и гляди, подоспеют орехи, а затем начинается грибное раздолье. Подберёзовиков и подосинников попадается немало и летом, но для груздей, для боровиков, для рыжиков настоящая пора осень. На баб, на девок да на ребятишек во всех окрестных деревнях находит в это время просто исступление какое-то.[18]
А сколько у ней бывает разочарований! То примет она сухой лист за гриб, то вдруг покажется ей плотная, светло-бурая шапочка боровика, скромно выползающая из моха. Схватит она ее с восторгом ― глядь, а снизу не сплошное белое донышко, а глубокие разрезные бороздки. Оказывается, это просто молоденький, никуда не годный валуй принял сверху обманчивый вид боровика! Но всего обиднее для Сони, если она пройдет по какому-нибудь месту, ничего не заметя, а востроглазая Феклуша, чуть не из-под носу у ней, выхватит молоденький прелестный грибок.[18]
Несмотря на занятия, мы таки выпросились и на «Чертов Остров» за черникой, и в наш лесочек за грибами. А их много, особенно боровиков: чистенькие, аккуратненькие такие; и сидят себе целой компанией. Вместо боровика поганки не сорвешь, а вот сыроежки с поганками так на одно лицо… т. е. похожи очень, так что я постоянно половину поганок наберу. Потом еще все мальчики с кучером Рутыгиных ездили куда-то на лодке раков ловить и привезли целую большую корзину. Вот счастливые, им повезло!
— Валентина Новицкая, «Хорошо жить на свете!», 1912
Всякий артист сидит в индивидуальном гнезде, и его невозможно пересадить на общественную почву, как белый гриб. В народе говорят, что не только пересадить нельзя боровик, но и шевельнуть, прикоснуться и даже и посмотреть его рост: как посмотрел, так он и перестанет расти. И артист, как боровик, имеет тончайшие норки и живет только естественно, прилюбилось место ― и сел.[8]
На Суславиной горе высокий бор, тут пустынно, возвышенно и как-то удивительно все просто: был чистый песок, прошло время ― выросли сосны, прошло еще время ― нападали хвои и, прея, покрылись мхом лунного света, еще немного на тонком лунном ковре там и тут показались кустики красной ягоды брусники и голубой черники, а между ними на лунных моховых полянах стали каждую осень вырастать дорогие боровики. <...> На Сославинской горе из всех стройных сосен, одна красная подпирает своей вершиной солнышко и лучи его, рассеиваясь, падают на ровный моховой ковёр жёлто-зелёного цвета. На этом ковре ― далеко видно ― как бы в лунном свете стоит боровик, у него шляпка в чайное блюдечко и ножка только немного потоньше. Опытный грибник подойдёт к нему, срежет и покопает вокруг по мху ладонью, чтобы пощупать, нет ли тут молодых. А если увидишь, что мох разобран там и тут, это значит, мальчишки были. А бывает, лисица мышкует, тоже мох поднимает.[11]
Белый гриб-боровик много проще. Он растет везде: и под ёлкой, и под сосной, и по придорожным канавам. Он сохраняет везде свое плотное, белое мясо, не чернеющее при разрезе, а шляпку, в особенности цвет ее, он меняет очень разнообразно: то она бледная, то красная, то коричневая, а случается, и буро-зеленая. Наперекор своему названию боровик самый вкусный, самый свежий, самый плотный растет под березой. Тут среди редкой травы он стоит коротенький, толстенький, в светло-бурой шляпке, точно сахарный. При варке шляпка боровика-березовика делается ярко-красной, а сам он дает крепкий навар отменного вкуса ― лучший гриб для заготовки впрок. Так это берёзовик? Совсем нет. Березу, кроме рыжика, любят все грибы и боровик в том числе, но у березы есть свой гриб ― подберезовик.[12]
А мелкий грибной дождь сонно сыплется из низких туч. Лужи от этого дождя всегда теплые. Он не звенит, а шепчет что-то свое, усыпительное, и чуть заметно возится в кустах, будто трогает мягкой лапкой то один лист, то другой. Лесной перегной и мох впитывают этот дождь не торопясь, основательно. Поэтому после него начинают буйно лезть грибы ― липкие маслята, желтые лисички, боровики, румяные рыжики, опёнки и бесчисленные поганки.[19]
Вздумал гриб, разгадал боровик; под дубочком сидючи, на все грибы глядючи, стал приказывать:
— Приходите вы, белянки, ко мне на войну.
Отказалися белянки:
— Мы грибовые дворянки, не идём на войну.
— Приходите, рыжики́, ко мне на войну.
Отказались рыжики́:
— Мы богатые мужики, неповинны на войну идти.[20]
― Да и одно ли это! Мало ли он разных проказ надо мной строил! Однажды я гриб в лесу увидел. Смотрю, под самой березой стоит боровик. Протянул, это, руку, чтобы сорвать, а он на пол-аршина в сторону. Я за ним, а он опять на пол-аршина в сторону. Лазил-лазил, гляжу, а боровиков кругом видимо-невидимо. И все крепкие, ядреные, один к одному. Я в кучу, хочу хоть один поймать ― пусто! Наконец догадался, заклинанье прочел ― вдруг как запищат боровики-то! Я давай бог ноги ― и что же потом оказалось! ― что я и в лесу совсем не был, а преспокойно пил пунш у драгунского капитана Кедрова![4]
― Как птица и рыба, так грибы и ягоды разные бывают, ― объяснил Николай Матвеич. ― Сухой груздь, рыжик, боровик ― это настоящий гриб, ― потому как его впрок можно готовить... А другие ― ничего не стоят. Малина, черника, брусника ― тоже сурьёзные ягоды, а вот земляника или костяника уж совсем ни к чему.[21]
Когда хочет подняться из земли молодой боровик, вспухает и трескается земля. Это земля и вспухла тут, в том месте, где села потом Сухотинка, ― потрескалась и рассыпалась комьями, выпустив из своих недр на волю порядки изб. Давно это было: спокон веку. Так стали жить коричнево-зипунные сухотинцы, волосатые, медленные и тугие, ― на земле, из земли, земля, и тысяча случаев, то злых, то добрых, чередуясь, правили ими, как они комьями чернозёма.[22]
Но про боровик он отозвался самым одобрительным образом.
― Это тоже, ребята, штука: если высушить его, такой будет пирог зимой, что мое вам почтение! Самый превосходнейший пирог! Лучше пирога и не бывает!
Мы стали очищать отобранные им грибы, а он отправился к колодцу за свежей водой.[23]
Опять Андрей бежит, ветки его секут. Выбегает на полянку, смотрит направо, налево, лицо растерянное. Теперь Таня медленно идёт по лесу, отводит рукой папоротники. По-детски изумляется ― нашла гриб, великолепный боровик. Ой, ещё гриб! Ещё! Ещё! (Грибы натыканы ассистентами пять минут назад.) Теперь Андрей увидел, что она собирает грибы. Лицо его светлеет, любит он её, Таню, то есть Лену. Теперь они вместе собирают грибы, ползают по траве, как дети, смеются.[24]
А за вытоптанным оврагом только сумрак и тишина.
Но грибов совсем немного, лишь опёнки да грузди,
Что в них толку? Есть поляна, за Кирилловским родником,
Там, куда ни оглянешься, все белеют боровики.
Путь далекий, но решила одинокая пойти.
Что сидеть в пустом доме, только грех один, тоска.[25]
А боровик, в тени березовой, Чуть из земли возникнув, рад К высокой, липке бледно-розовой, Прижаться, как большой агат.
И белый гриб (что клад достигнутый!)
Среди дубков пленяет глаз, ―
На толстой ножке, пышно-выгнутый,
Блестя, как дымчатый топаз.[6]
У входа в парк, в узорах летних дней, скамейка светит, ждет кого-то… На столике железном перед ней грибы разложены для счета.
Малютки русого боровика ―
что пальчики на детской ножке.
Их извлекла так бережно рука
из темных люлек вдоль дорожки.[7]
↑Домбровский Ю.О. Собрание сочинений: В шести томах. Том пятый. — М.: «Терра», 1992 г.
↑Елена Молоховец Подарок молодым хозяйкам, или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве. Запасы из грибов.
↑Карпун Ю.Н. Природа района Сочи. Рельеф, климат, растительность. (Природоведческий очерк). Сочи, 1997 г.
↑В середине XIX века в некоторых местах боровиками (или красноголовыми боровиками) называли подосиновики. Однако по контексту не всегда возможно определить, какой боровик имеет в виду рассказчик, потому что «красноголовым» называли также и боровик (за яркую, красно-коричневую шляпку).
↑Писемский А.Ф. Собрание сочинений в 9 т. Том 6. — М.: «Правда», 1959 г.
↑ 12Ковалевская С.В. Воспоминания. Повести. — Москва-Ленинград, «Наука», 1974 г.
↑К.Г. Паустовский. «Золотая роза». — М.: «Детская литература», 1972. г.
↑«Народные русские сказки А. Н. Афанасьева»: В 3 томах — Литературные памятники. — М.: Наука, 1984—1985 г.
↑Мамин-Сибиряк Д.Н. Повести, Рассказы, Очерки. Москва, «Московский рабочий», 1983 г.
↑Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.
↑Носилов К.Д. Бродяга. — СПб.: «Юная Россия», 1916 г.
↑Василий Аксёнов. «Пора, мой друг, пора». — М.: Молодая гвардия, 1965 г.
↑Г.В.Адамович. Полное собрание стихотворений. Новая библиотека поэта. Малая серия. — СПб.: Академический проект, 2005 г.
.jpg)
.svg){kind=logo}
