Типу́н — изначально: болезнь птиц, проявляющаяся как твёрдая бульба на кончике языка птицы, например, курицы. Типуном также называют воспаление языка человека, возникающее в результате травмы или воспаления.
С XVI века в русской речи типунами (встречается «типу́н», «типу́нь», «тяпу́н» — в разных диалектах) всё чаще называют болезненные язвы на языке человека (чаще — на кончике языка), имеющие твёрдое основание и, как правило, жидкость внутри (прыщи, волдыри). Типуны считались наказанием за лживость (лицемерие или клятвопреступление) и, по примете, появлялись на языке после того, как человек кого-то словесно обидел или соврал.
«Типун тебе на язык!» — расхожее «проклятие» тому, кто высказал дурную мысль, предсказал нечто крайне неприятное или неприемлемое. С середины XIX века типун, как правило, встречается именно в этом контексте.
...а не понесешь десятую <долю>, весь хлеб погорит, весь скот опаршивеет, у всей птицы типун на языке сядет, вместо молока у коров сукровица, куры начнут кричать петухом...[4]
Зато немало хлопот и горя бывает ему с своими любимцами. То типун сядет у подающего большие надежды певца, то затоскует соловей и начнёт обмирать...[6]
...то, что хозяйки дома обычно принимают <у домашней птицы> за «типун», на самом деле есть особый придаток на кончике языка, в роде коготка, облегчающий при клеваньи подхватить языком зёрна.[9]
Типун в публицистике и документальной литературе[править]
У кур бывает типун, когда держат их в нечистом месте или часто пьют нечистую воду; того ради типун тотчас срезать. <...>
Зимою кормить их дробиною, а буде не случится дробин, то овсом. На 4 <индейские> курицы выйдет в неделю пол-лофа овса. На всякую курицу давать корму по хорошей горсти. У них часто типун бывает, того ради тотчас типун срезать, как и простым курам.[1]
Гомер захворал на том, что он — не в шутку Гомер. Гомер возгордился неизлечимо! Прискорбное это известие поразило унынием всех любителей эпической поэзии <…>. Типун вам на язык! — в том числе и мне — вам которые когда явилась в свет незабвенная поэма предсказывали по одному уже её заглавному листку и по некоторым любопытным страницам, что это тем кончится — что тут уже есть начало болезни.
«Чего доброго, ― рассуждал он, ― эта ведьма сжила бы со свету и меня, а замучить, заесть Наташу ей нипочем. Кто знает, может быть, дурочку подстрекнуло к побегу не столько это республиканское письмо, как изветы да проклятые сплетни этой змеи подколодной!»
Опираясь на правдоподобие такой догадки, он обратился к Анисье Савельевне, которая успела уже атаковать живописца, напевая ему что-то о «знатнейшей невесте, какая есть у нее на примете», ― и закричал, как будто командуя взводом:
― Типун тебе на язык, зловещая ворона! Слушай! Если каркнешь еще хоть слово, право вышибу из тебя дух![6]
Сколько радости, когда канарейка выведет маленьких птенчиков или стае его голубей удастся заманить редкостного чужака! А когда после долгого молчанья дорого купленный соловей вдруг подаст голос, да ещё с такой трелью, что сейчас узнаешь в нем мастера своего дела, ― чуть не пляшет от восторга Степан Михайлович. Зато немало хлопот и горя бывает ему с своими любимцами. То типун сядет у подающего большие надежды певца, то затоскует соловей и начнет обмирать, то неизвестно каким путём прокрадется в голубятню злодейка-кошка и похитит пару голубей, да каких![6]
Стриж всему изумляется, по поводу всего раскрывает рот, ибо факты представляются ему изолированными и потому всегда новыми. Вчера он видел известное явление и изумлялся ему; сегодня он уже забыл об этом явлении и, видя его вновь, вновь изумляется. Одно только слово «почва», словно типун, засело у него на языке, и им-то старается он прикрыть свой бессмысленный винегрет. Но, с одной стороны, слово это пошло, потому что до бесконечности растяжимо; с другой стороны, оно растяжимо, потому что до бесконечности пошло. Надо думать, что оно и придумано, собственно, затем, чтобы можно было во всякое время юркнуть и спрятаться под сению его. Ибо самый величайший мудрец, встретившись с ним, что же может произнести, кроме: фу! а хитрый стриж между тем клюет себе да плетет свои сплетки под защитою этого своего рода непроходимого болота.[13]
Прошло после того много лет; Набрюшников успел выйти в отставку с чином действительного статского советника (чин этот выхлопотала ему графиня) и поселился у себя в деревне. И прожил бы он там спокойно остальные дни живота своего и, по всем вероятиям, даже изобрел бы средство избавлять домашних птиц от типуна, как вдруг получил от графини письмо...[7]
Порода голубей и вообще всякая домашняя птица останавливает на этом общеупотребительном ответном выражении «типун бы тебе на язык» всякому, кто пугает недобрыми вестями, стращает худым предсказанием, высказывает слишком откровенно какое-либо злое пожелание. У птиц, исключительно принадлежащая им, болезнь эта, по объяснению Эльпе в 1-й серии Обиходной рецептуры, ― особое поражение гортани, полости носа, иногда покровов языка; то, что хозяйки дома обычно принимают за «типун», на самом деле есть особый придаток на кончике языка, в роде коготка, облегчающий при клеваньи подхватить языком зёрна.[9]
Мы их спросили, каково им было сидеть. Озлобленные дождём, они молчали, и только один проворчал себе под нос: «А вот сами увидите, стреляет немец, должно быть, утром в атаку пойдёт». «Типун тебе на язык, — подумали мы, — в такую погоду да ещё атака!»[14]
Типун в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]
...«Пчела» будет вполовину более форматом, на хорошей бумаге. <…> Надзор мой полный — ни одна статья не пройдёт без меня, кроме вранья Булгарина, но постараюсь, чтобы ему чаще садился на язык типун. Вот человек! Греч и я умоляем: «Пиши меньше», но он хорохорится и безжалостно пишет.
— Николай Полевой, из письма Ксенофонту Полевому, 20 декабря 1837
Наконец 10 марта, часу в шестом вечера, идучи снизу по трапу, я взглянул вверх и остолбенел: гора так и лезет на нас. «Мы на мели?» ― спросил я деда. «Что вы! Бог с вами: типун бы вам на язык ― на якорь становимся!»[15]
Главное, что требовало спокойствия, уединения и некоторого раздражения, именно главная задача романа, его душа — женщина, уже написана, поэма любви Обломова кончена: удачно ли, нет ли — не мое дело решать, пусть решают Тургенев, Дудышкин, Боткин, Друж<инин>, Анненк<ов> и публика, а я сделал, что мог. Но зато теперь уже кончено, больше никогда ничего не стану писать, не смейте предсказывать: типун сядет на язык. Я и то измучился. А хотелось бы сказать еще одно заветное, последнее сказанье… Но не могу, кончено. Если теперь и написал что-нибудь, так это, должно быть, мариенбадская вода помогла.
— Иван Гончаров, из письма Ю.Д.Ефремовой, 9 августа 1857, Мариенбад
Раза два налетали они кучкой на меня, но всё неловко. Наконец я выбрал момент и ударил из своего знаменитого «мортимера». Два чирка упали сразу, а остальные просвистели далее, но снова заворотились, и, к удивлению нас обоих, немного подальше, упал третий, а шагов чрез пятьдесят и четвертый. Только два счастливца улетели из глаз и уже не возвращались.
― Вот так ловко! ― сказал Михайло.
― Типун тебе! ― проговорил я.[16]
Социализм сравнивают с христианством (тоже еврейская утопия), не так же ли и он неприменим без перемен до неузнаваемости, до упразднения в государственной жизни? Для России тем более. Первое слово ― республика в идеале, и ― типун, дальше слушать нечего и ничего не будет.[17]
― Хорошенько закутайтесь, паничи, в мешок да в рогожу. Здоровый дождик будет… А то, чего доброго, и воробьиная ночь.
― Чтоб ты скис, поганец, со своей воробьиной ночью! ― отозвался из-под своего прикрытия машинист. ― Типун тебе на язык. Ты ещё нагадаешь (напророчишь)! Тут и так страшно, а ты, накажи меня Бог…
Воробьиной ночью в Малороссии называется такая страшная грозовая ночь, что даже воробьи от испуга вылетают из своих гнёзд и мечутся как угорелые по воздуху.[18]
Типун в беллетристике и художественной прозе[править]
Как я прочитал, что меня хвалят, то сказал: «Ба! опять в честь попал. Смотри, пожалуй! дай Бог, чтоб впрок пошло». Подслушивать охотников много и слушать-таки есть, а слушаться мало. Право, так! я рад сидя разговаривать один, пусть говорят, что с ума сошёл, от слова ничего не подеется, дай Бог мне доброе здоровье, а им типун на язык.[2]
— Фёдор Ростопчин, «Письмо Силы Андреевича Богатырева к одному приятелю в Москве», 1807
Да, примером сказать, чортов болван, красный; отцы наши носили ему десятину волею, а мы неволею носим со скота, с дворовой птицы, с посева, с печеного хлеба, масла, молока, словом единым, со всего; продашь ли что в городе, со всего неси долю десятую, а не понесешь десятую, весь хлеб погорит, весь скот опаршивеет, у всей птицы типун на языке сядет, вместо молока у коров сукровица, куры начнут кричать петухом, а уж то не добро, пане...[4]
― К делу, у меня свой больной, ― сказал Иван Васильевич, ― не вылечишь ли его?
Он встал с своего кресла и подошёл к попугаю. Придворный крылатый льстец был в самом деле болен: у него сел типун на языке. На него указал Иван Васильевич лекарю, прибавив, что Фоминишна очень любит его. Антон покраснел и колебался было, исполнять ли ему прихотливую волю великого князя; но, убежденный взором Аристотеля и мыслью, что женщине, слабому, нежному созданию, дорог её любимец, отвечал:
― И этому надо посмотреть язык. <...>
Как бы в подтверждение своих слов, властитель схватил попугая за голову, мастерски придержал ее, и птица покорилась магически грозному взору его. Типун был счастливо снят врачом. Лечением попугая и свидетельством дворских людей не кончилось испытание лекаря.[5]
― Вы чего пугаете-то, я ведь не Таня, не побегу. А вот Любочку так, пожалуй, разбудите, да еще родимчик привяжется… что кричите-то!
― Ни-ни-ни! Типун, типун… ― ужасно испугался вдруг Лебедев, и, бросаясь к спавшему на руках дочери ребёнку, несколько раз с испуганным видом перекрестил его. ― Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной ребенок, дочь Любовь, ― обратился он к князю, ― и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в родах. А эта пиголица есть дочь моя Вера, в трауре…[19]
Удивительный ты субъект, Матвей… напустил на себя какую-то мизантропию и носится с ней, как с писаной торбой. Человек как человек, а заговоришь, так точно у тебя типун на языке или сплошной катар… Да, ей-богу!..[8]
«Хорошо, — говорит, — вот это я люблю. Мы теперь и не будем возвращаться, а поедем с тобою на танцевальный вечер. Этих хозяев осуждают, для чего к ним честные дамы не ездят, — ну, вот я к ним тебя и привезу вместо честной дамы. Там до позднего утра безобразить можно… Но только смотри — дома об этом типун… ни слова!»
«Да уж разумеется, — говорю, — типун. Что мне за радость про свой срам-то рассказывать, куда ты меня, несчастную, возишь».
«Да вот Твердамасков мне с Крутильды пробный портрет безбилье сделал, и я его хотел сберечь, чтоб никому не показать, да вот и потерял. Это мне неприятно, что его могут рассматривать. Я поеду его разыскивать».
«Ну уж, — говорю, — это нет. Попал домой — теперь типун, больше не уедешь, — и мы его на все два дня заперли, чтоб опомнился».
Мы опять за ними следом, и опять нам в третий раз та же самая удача, потому что Николай Иваныч с орденами и со всеми своими принадлежностями нейдет на вид, а прячется, а меня в моем простом виде все прочь оттирают.. А в конце концов Николай Иваныч говорит:
«Ну, уж теперь типун! я не намерен больше позади всех в свите следовать. Ты сиди здесь и езди, а я хочу».
Крутильда свою гордость выдержала и этого не перенесла, взяла и за своего Альконса замуж вышла, а на Николая Иваныча векселя подала, чтобы его в тюремное содержание.
— Вот эта хороший типун сделала, — отозвалась, засмеясь, Аичка.
Джонсон сердито поглядел на меня. Костер вынул сигару изо рта, и насмешливо улыбнулся.
― Знаете, милый Джонни, ― обратился он ко мне самым ласковым тоном, ― знаете, существует такая болезнь: на языке у больного появляется зловещего вида опухоль. Эта болезнь в просторечье называется…
― Типуном, ― догадался я. ― Так в чём же дело? При чём тут эта куриная болезнь?
― Я очень желал бы, милый Джонни, чтобы именно у вас на языке вырос типун.[10]
Досадно слышать: «Sta viator!»
Иль, изъясняяся простей:
«Извольте ждать, нет лошадей», ―
Когда губернский регистратор,
Почтовой станции диктатор
(Ему типун бы на язык!),
Сей речью ставит вас в тупик.
От этого-то русским трактом
Езда не слишком веселит...[3]
А буря барку потопила? «Per obbedir la, и с людьми». О, баста, баста, грудь изныла От ваших слов, провал возьми!
Типун вам на язык, сороки,
С per obbedir la роковым.
Как вонь, грабёж, пожар, пороки,
Беды с последствием своим...[3]
— Пётр Вяземский, «Per obbedir la, что ни спросишь...», 1864
― Отстань, отстань. Сгинь с глаз моих. Сидит мой гость. ― А пёс цепной чего притих И чью так жадно гложет кость?
― Типун тебе. На глаз нарост.
Чего присох?
― Грешишь, старушка. Нынче пост.
Скажи, костёр кто ночью жёг?[20]
Братцы! Влас-Митрофан-да с Савкой!
Пропал благовест! пропал сплав-то! Ох, пот-наш-труд! Ох, звон-наш-сплав! Типун-те-лют! На глаз твой прав!
Да нацелившися, да все враз: ―
Типун, дурень, тебе на лев глаз![21]
— Николай Моршен, «На ущербе» (из книги «Эхо и зеркало»), 1979
Шумный ящик плотней обступили
И болты кое-как открутили,
И из ящика вышел горбун.
― Он горбат! Порази нас типун! ―
И такие тут громы пустили.
Что ни горб, то от смеха трясется.[22]
Типун в кинематографе и массовой культуре[править]
Майор: Товарищ! Мне трудно отвечать на вопросы. Меня мутит. Я уже полпарохода заблевал. Крымов: Идём. Ты бы ещё генералиссимусом вырядился, урод. Иди ищи свою камеру. Майор: Типун вам на язык! Какая камера? Мы должны быть добрее друг к другу, товарищ.
Генерал Денисов: Ваша светлость! Кавалерия к бою готова. Противник обнажил левый фланг, самое время ударить. Фельдмаршал Апраксин: Типун тебе на язык! Пехоту уложим — других мужичков наберём, Россия большая. А кавалерия, брат, — лошади денег стоят. Расстроил ты меня, братец!
↑ 123«Москва сороковых годов». Очерки и повести о Москве XIX века (И. Т. Кокорев, «Сибирка. Мещанские очерки»). — М.: «Московский рабочий», 1959 г.
↑ 12М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 11. — Москва, Художественная литература, 1973, «Неоконченное» (Благонамеренные речи)
↑ 12Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — Том 12. Пьесы. 1889—1891
↑ 12М. К. Первухин «Вторая жизнь Наполеона». «Журнал приключений» (Книги VI и VII). — М.: Типография Товарищества И. Д. Сытина, 1917 г.
↑ 12Д. Хармс. Собрание сочинений: В трёх томах. — СПб.: Азбука, 2011 г.
↑ 12Моршен Н.. Пуще неволи. Стихи. — М.: Советский спорт, 2000. г.
↑М.Е. Салтыков-Щедрин, Собрание сочинений в 20 т. — М.: «Художественная литература», 1966 г. — Том 6.
↑Н. Гумилёв. Собрание сочинений в четырёх томах / Под редакцией проф. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова. — Вашингтон: Изд. книжного магазина Victor Kamkin, Inc., 1962 г.
