Старуха

Стару́ха — старая, некрасивая, часто отвратительная женщина, вступившая в последний период жизни — старость. В это время женщины утрачивают способность организма к продолжению рода и доживают свой срок до смерти. Старость часто характеризуется ухудшением здоровья, впаданием в маразм и постепенным угасанием функций организма.
В художественной литературе образ старухи нередко связывается с метафорой смерти.
Старуха в публицистике и мемуарах[править]
— Виссарион Белинский, 1850-е |
Представьте себе женскую головку, вконец обезображенную развратом, с двумя жидкими и тощими косицами, которые были переплетены с какими-то ленточками и двумя крысиными хвостиками болтались позади ушей, не достигая даже до плеч; голову, с значительной лысиной посередине темени, на месте женского пробора, с морщинистым лбом, под которым, словно два каленые угля, горели два черные глаза; эти глаза глубоко и грустно глядели из своих впадин, окруженные сухими, воспаленными веками и буроватыми подглазьями; во рту торчало только два-три зуба — остальные были искрошены скорбутом, и дряблая, морщинистая кожа на этом лице, несмотря на его худобу, казалась местами припухшей и имела какой-то странный, болезненный цвет, словно бы под нею зрел и наливался изжелта-зеленоватый нарыв. И это свойство её выдавалось тем резче, чем более старуха старалась прикрыть его, обмазывая своё лицо толстым слоем белил и румян: последними для неё служила свёкла, а роль первых исполнял, кажись, просто-напросто мел или крахмал, разведённый водою.[1] | |
— Всеволод Крестовский, «Петербургские трущобы» (Часть 5), 1867 |
Знает «старуха», что нужно каждой птице, каждой скотине, до тонкости. Лечит она скот превосходно. Заболеет скотина ― сейчас ее к «старухе». Смотришь, через неделю, две поправилась. Просто даже удивительно. И лекарств старуха никаких не употребляет, разве что иногда припарку из каких-то трав сделает или язык корове медным купоросом помажет. <...> Я уверен, что даже профессор Бажанов, который написал столько книг по скотоводству, не лучше умеет ухаживать за скотом, чем моя «старуха». Сам профессор, ― но у нас нет профессора ― специалиста по части откармливания скота, ― сам профессор Грувен, который собрал все опыты относительно кормления в своем «Kritische Darstellung aller Fütterungs-Versuche», едва ли откормит свинью, гуся или утку до такого безобразия, как «старуха». Главное, «старуха» делает все это как-то на глаз, попросту, не развешивая кормов, не рассчитывая, сколько нужно дать протеину, углеводов и проч.[2] | |
— Александр Энгельгардт, «Письма из деревни» (Письмо первое), 1872 |
Господи, что же это? ― бормочет он, изнемогая от беспокойства. Наконец, забывается. Страшный грохот в двери заставляет его вскрикнуть. Он бегает по избе, натыкаясь на лохань, ведра, стол. Как нарочно, завалились куда-то спички. | |
— Иван Вольнов, «Повесть о днях моей жизни», 1912 |
Та же здесь метафорическая двойственность и в возрасте: мужское начало олицетворяется в юноше и старике, женское ― в молодой женщине и старухе. Но это не просто старик и старуха: это как я уже говорила, по большей части порнобоски или ‘сводники’, олицетворение смерти плодородия. Эта устойчивая и очень последовательная метафоричность, ― привычная для нас в виде «комической» и «реалистической», ― есть только второй аспект, фарсовый, того основного образа, который в другом аспекте дает страсти; но там страсти поняты в виде страданий, здесь ― в виде «страстишек», с подпочвой фаллической страсти.[4] | |
— Ольга Фрейденберг, «Поэтика сюжета и жанра», 1935 |
Возвращался я в действительно убийственной мгле и под сильным дождем. Вваливаюсь в безумной радости домой и сразу огорчение ― сидит скверная, бесконечно нудная, плаксивая старуха сверху. Сидит, трещит и подлейшим образом не собирается уходить. Сорвана вся сладость, думал я, задыхаясь от ярости, домашнего вечернего отдыха, покоя, скромного супчика, вся прелесть этого одного часа, которые оставляет мне жизнь для себя! Вот уже согрет супчик, но я не могу есть при ней, и мрачно сидя у печки, собираюсь духом попросить ее уйти ― как вдруг вой сирены, тревога! В такую темень и мглу? Галя член ПВО, одевается, уходит.[5] | |
— Александр Болдырев, «Осадная запись (блокадный дневник)», 1941-1948 |
У меня новая соседка ― чудовищно уродливая старуха, скрывающая свои года и делающая вид, что она еще хоть куда. Языковед, член-корреспондент Академии наук, из Ленинграда. Неглупа, болтлива, порой остроумна и невероятно хвастлива. Массажистка сообщила мне, что ученая дама никогда не была замужем и что это ее больное место. Гордится тем, что совершенно не знает советской литературы. По-моему, врет. Старухи, которые никогда не были замужем, попросту не могут не врать. Исключено. Где-нибудь да соврёт.[6] | |
— Юрий Нагибин, «Дневник», 1962 |
Переделкино. Ужасно много старух и почему-то на костылях или с палками (и у всех повреждена шейка бедра ― это сейчас модно). И мужчины все с одинаковыми лысинами ― ото лба и сзади в 3-х сантиметрах бахромка волос, отличаются только по цвету ― рыжие, седые, серые. Ну а в общем все одно и то же.[7] | |
— Татьяна Луговская, «Как знаю, как помню, как умею: Воспоминания, письма, дневники», 1994 |
У выхода из станции метро «Преображенская площадь» стоит сумасшедшая старуха с длинным, шевелящимся от нездорового возбуждения, носом. На голове у нее ядовито-синий, точно синильная кислота, берет. Время от времени старуха простирает вперед правую руку с растопыренной пятерней и громко кричит в окружающее её броуновское движение: | |
— Михаил Бару, «Записки понаехавшего», 2010 |
Старуха в художественной литературе[править]
Надобно вам знать, милостивый государь, что я имею обыкновение затыкать на ночь уши с того проклятого случая, когда в одной русской корчме залез мне в левое ухо таракан. Проклятые кацапы, как я после узнал, едят даже щи с тараканами. Невозможно описать, что происходило со мною: в ухе так и щекочет, так и щекочет… ну, хоть на стену! Мне помогла уже в наших местах простая старуха. И чем бы вы думали? просто зашептыванием. Что вы скажете, милостивый государь, о лекарях? Я думаю, что они просто морочат и дурачат нас. Иная старуха в двадцать раз лучше знает всех этих лекарей. | |
— Николай Гоголь, «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка», 1831-1832 |
Перед нами неожиданно очутилась высокая старуха, удивительно прямая и стройная, одетая в обычный костюм крестьянок из Фраскати. Длинное белое покрывало, спускавшееся с головы на плечи, ещё резче оттеняло своею белизною её бронзовое лицо и шею. Всё лицо было покрыто сетью мелких морщин; в огромных чёрных глазах почти не видно было белков. Прошипев эти слова, она засмеялась и уставилась на меня серьёзным и неподвижным словно у мумии взглядом. | |
— Ганс Христиан Андерсен, «Импровизатор», 1835 |
Иван, сидя рядом или насупротив, предпочитал кочерыжки, а если их не было, ― репу. Вкусы того и другого мирились летом над недозрелым зелёным и жёстким крыжовником, не крупнее гороха, и оба дворника запасались тогда почти ежедневно двумя или тремя помадными банками этого лакомства, которое носила по улице уродливая, пирогом повязанная старуха, вскрикивая петухом: «Крыжовник спела-ай! Крыжовник садовай, махровай» и прочее. Она не заламывала головы на верхние окна, а косилась обыкновенно в подвальные жилья и за копеечку нагребала помадную банку верхом.[10] | |
— Владимир Даль, «Петербургский дворник», 1844 |
...дряблая, морщинистая кожа на этом лице, несмотря на его худобу, казалась местами припухшей и имела какой-то странный, болезненный цвет, словно бы под нею зрел и наливался изжелта-зеленоватый нарыв. И это свойство ее выдавалось тем резче, чем более старуха старалась прикрыть его, обмазывая свое лицо толстым слоем белил и румян: последними для неё служила свёкла, а роль первых исполнял, кажись, просто-напросто мел или крахмал, разведенный водою. Самодельные белила Чухи неровными и густыми пластами слоились на лбу, на щеках и подбородке, оставляя прочие части лица в их естественном виде.[11] | |
— Всеволод Крестовский, «Петербургские трущобы» (Часть 5), 1867 |
Я оглянулся — и увидал маленькую, сгорбленную старушку, всю закутанную в серые лохмотья. Лицо старушки одно виднелось из-под них: желтое, морщинистое, востроносое, беззубое лицо. | |
— Иван Тургенев, «Старуха» (Стихотворение в прозе), 1878 |
Здесь у нас есть одна старуха, которая обладает этим даром в высшей степени. Она не гадает, как другие, по картам, по расплавленному свинцу или кофейной гуще, но после известных приготовлений, в которых принимает участие заинтересованное лицо, в гладко полированном металлическом зеркале появляется удивительная смесь разных фигур и образов, которые старуха объясняет и в которых черпает ответ на вопрос. Я была у нее вчера вечером и получила эти известия о моем Викторе, и я ни на минуту не сомневаюсь, что все это правда. | |
— Эрнст Теодор Амадей Гофман, «Золотой горшок» (сказка из новых времён) вигилия первая, 1880 |
Старуха помолчала, пристально вглядываясь, потом вдруг вся преобразилась. | |
— Лев Толстой, «Воскресение», 1899 |
Тут уж старуха постлала ему в переднем углу мягкую постель, белой простынкой накрыла, положила пуховую подушечку и шёлковое одеяльце. Выспался Ваня на славу и, выспавшись, рассказал старухе своё дело. | |
— Павел Засодимский, «Разрыв-трава», 1914 |
В дверях столпилась дворня с исковерканными изумлением и тайным страхом лицами: девка, выпавшая вчера из окна, мальчишка, разбивший тарелку, и даже продажный кучер Афанасий, сговорившийся с Андрейкой погубить учителя. | |
— Аркадий Аверченко, «Кривые Углы» (из сборника «Рассказы о детях»), 1916 |
— Иван Шмелёв, «Солнце мёртвых», 1923 |
Из её окна был виден ещё и угол оранжереи, где теперь тоже шла какая-то работа: копали песчаную землю, выводили кирпичные устои, ― расширяли оранжерею. Этого не одобряла старуха; это казалось ей лишней затеей. И когда в столовой на столах появились заботливо поставленные горшочки с цветущей примулой яркого пунцового цвета, она ворчнула: | |
— Сергей Сергеев-Ценский, «Счастливица», 1931 |
На дворе стоит старуха и держит в руках стенные часы. Я прохожу мимо старухи, останавливаюсь и спрашиваю её: «Который час?» | |
— Даниил Хармс, «Старуха», 1939 |
И девчонка была у неё какая-то малахольная. Очень любила возиться с жуками, кузнечиками, тараканами, и как-то по-дурному, не как все дети, ― целует жуков, рассказывает им что-то, потом выпустит их и сама плачет, зовёт, именами называет. Старуха ей осенью принесла из леса ёжика, девчонка за ним ходила неотступно, куда он, туда и она. Ёж хрюкнет, она сомлеет от радости. Ёж уйдёт под комод, и она сядет около комода на пол и ждёт его, говорит матери: «Тише, он отдыхает». А когда ёж ушёл в лес, она два дня есть не хотела. Старухе всё казалось, что её жилица удавится, и беспокоилась: куда девчонку девать? Не хотела она на старости новых хлопот.[19] | |
— Василий Гроссман, «Жизнь и судьба», Часть 3, 1960 |
― Что же ты умолкла? ― спросил Злат. ― Какое же твое заклятье? | |
— Антонин Ладинский, «Последний путь Владимира Мономаха», 1960 |
Да, мало осталось в мире простых вещей, таких, как «невод», «старуха», «пряжа». Невод ― это уже угроза для иссякающих рыбных богатств, к тому же сделан он из нейлона, а значит, продукт химической промышленности, которая загрязняет и воду и воздух, и, следовательно, он, невод, объект критики в антитоталитарной борьбе за environment protection (охрану среды обитания). Старуха ― это, конечно, не просто старая женщина, но объект борьбы за улучшение welfare (социального обеспечения), повод для размышлений об отчуждении личности в современном супериндустриальном монополистическом обществе, имеющем тенденцию к сползанию в "тоталитаризм".[21] | |
— Василий Аксёнов, «Круглые сутки нон-стоп», 1976 г. |
И вот когда стали гроб опускать в могилу, двадцать пять автоматов разом разрядили. Сверху, с сосен, зеленым дождем посыпалась хвоя, золотые гильзы полетели в разные стороны, и тут не обошлось без конфуза: старушонки (эти теперь везде первые — и на праздниках и на похоронах) подняли панику, заорали: «У-у, убьет!» — а потом вместе с ребятишками кинулись загребать гильзы.[22] | |
— Фёдор Абрамов, «Дом», 1978 |
Сначала я обряжала её в кокошник, расшитый ёлочными ярко-стеклянными бусами, затем навешивала такие же бусы на шею, а в петли и дырки её ветхого наряда приспосабливала серебряные шишки, гранатовые шары, белоснежных зайчиков ― с морковками и без, ватные, с блёстками, желтощекие яблоки, чудесно-холодные корзиночки с цветами… Заходясь от восторга, я прилаживала к сиреневым старушечьим ушам переливчатые бледно-зелёные звёзды и, в довершение всего, забрасывала её сверху золотым и серебряным дождём и клочьями ваты, пересыпанной конфетти. Она несколько минут покорно стояла в таком виде, сохраняя тупое и вместе с тем многоскорбное выражение. На мои просьбы ходить так весь день и даже всю жизнь, чтобы все взрослые в Доме и вокруг видели, какая она красавица и что я её «расколдовала назад в молодую принцессу», она, тряся головой и шамкая сиреневыми дёснами, отвечала решительным отказом.[23] | |
— Марина Палей, «Поминовение», 1987 |
Старуха в поэзии[править]
Ты молода… и будешь молода | |
— Александр Пушкин, «Каменный гость», 1830 |
— Дмитрий Минаев, «Две эпохи», 1888 |
Пришла старуха старая, | |
— Николай Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо», 1865-1877 |
Старушки взгляд всегда был жив и зорок: | |
— Дмитрий Мережковский, «Старинные октавы», 1899 |
И ей для тайны сладострастья, | |
— Леонид Семёнов, «На перекрёстке», 1905 |
— Сергей Нельдихен, «На фисгармонии чердачных скважин...» (из цикла «Праздник»), 1920 |
Ягода пьяная ― голубика. | |
— Юрий Верховский, «Голубика», 4 августа 1932 |
— Евгений Кропивницкий, «Нищии», 1940 |
Нависла туча окаянная, | |
— Анна Баркова, «Старуха», 1952 |
Угол зрения. В этот угол | |
— Борис Слуцкий, «Углы», 1961 |
Теперь кокетка мысль старухой стала, | |
— Евгений Евтушенко, «Голубь в Сантьяго» 1978 |
— Сергей Шервинский, «Старуха», 1980 |
Он изнасиловал ее. Старуха | |
— Игорь Чиннов, «Убитой было девяносто восемь...», 1980 |
— Давид Самойлов, «У окна», 1989 |
И снова глядит вертушка | |
— Евгений Рейн, «Утренняя речь по дороге в Дигоми», 1990 |
— Светлана Кекова, «В Лапландии печальной так легко...», 1999 |
Источники[править]
- ↑ Крестовский В.В., Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных. Роман в шести частях. Москва, «Правда», 1990 г.
- ↑ А.Н.Энгельгардт. Из деревни. 12 писем. 1872-1887 гг. — М.: Гос. изд-во сельскохозяйственной литературы, 1956 г.
- ↑ И.Е.Вольнов (И.Е.Владимиров). «Повесть о днях моей жизни» — М.: «Советская Россия», 1976 г.
- ↑ О.М.Фрейденберг. «Поэтика сюжета и жанра». — М.: Лабиринт, 1997 г.
- ↑ Болдырев А.Н. «Осадная запись (блокадный дневник)». Санкт-Петербург, 1998 г.
- ↑ Юрий Нагибин, Дневник. — М.: «Книжный сад», 1996 г.
- ↑ Татьяна Луговская «Как знаю, как помню, как умею: Воспоминания, письма, дневники». — М.: Аграф, 2001 г.
- ↑ Михаил Бару. «Записки понаехавшего». — Москва: Гаятри/Livebook, 2010 г.
- ↑ Ганс Христиан Андерсен. Собрание сочинений в четырёх томах. Том третий. Издание второе — С.-Петербург: Акцион. Общ. «Издатель», 1899 г., С.196
- ↑ Даль В.И. (Казак Луганский) Повести. Рассказы. Очерки. Сказки. Москва-Ленинград, «Государственное издательство художественной литературы», 1961 г.
- ↑ Крестовский В.В. «Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных». Роман в шести частях. Общ. ред. И.В.Скачкова. Москва, «Правда», 1990 г.
- ↑ Иван Тургенев Произведения в 12 томах. — М.: Наука, 1982 г. — Том 10. Повести и рассказы. 1881—1883 гг. Стихотворения в прозе. 1878—1883. Произведения разных годов. — Стр. 156
- ↑ Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: В 22 томах, том 13 «Воскресение». — Москва, «Художественная литература», 1978—1985 гг.
- ↑ Русская литературная сказка. - М.: «Советская Россия», 1989 г.
- ↑ А.Т.Аверченко. Рассказы. Сост. П.Горелов. — М.: Молодая гвардия, 1990 г.
- ↑ Шмелёв И.С. «Солнце мёртвых». Москва, «Согласие», 2000 г.
- ↑ Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 3. — М.: «Правда», 1967 г.
- ↑ Хармс Д.И. Собрание сочинений в трёх томах. Санкт-Петербург, «Азбука», 2011 г.
- ↑ Гроссман В.С. Жизнь и судьба. Москва, Книжная палата, 1992 г., «Жизнь и судьба», Часть 3 (1960)
- ↑ Ладинский А.П. «Последний путь Владимира Мономаха». — Минск: «Мастацкая литаратура», 1987 г.
- ↑ Василий Аксёнов. «Круглые сутки нон-стоп». — М.: Новый Мир, №8, 1976 г.
- ↑ Ф. А. Абрамов, «Дом». — М., Современник, 1984 г.
- ↑ Марина Палей, Long Distance, или Славянский акцент. ― М.: Вагриус, 2000 г.
- ↑ Пушкин А.С. Полное собрание сочинений, 1837-1937: в шестнадцати томах, Том 1
- ↑ Поэты «Искры». Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье. ― Ленинград, «Советский писатель», 1985 г.
- ↑ Д. С. Мережковский. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Большая серия. — СПб.: Академический проект, 2000 г.
- ↑ Л.Семёнов. Стихотворениея. Проза. Литературные памятники. — М.: Наука, 2007 г.
- ↑ С. Нельдихен. Органное многоголосье. — М.: ОГИ, 2012 г.
- ↑ Ю. Верховский. «Струны». — М.: Водолей, 2008 г.
- ↑ Кропивницкий Е.Л. Избранное. Москва, Культурный слой, 2004 г.
- ↑ Анна Баркова, стихотворения на сайте Неофициальная поэзия.
- ↑ Б.А.Слуцкий. Собрание сочинений: В трёх томах. — М.: Художественная литература, 1991 г.
- ↑ С. Шервинский. Стихотворения. Воспоминания. — М.: Водолей, 1999 г.
- ↑ Чиннов И.В. Собрание сочинений в двух томах, Том 2. Москва, «Согласие», 2002 г.
- ↑ Давид Самойлов. Стихотворения. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.