Филоде́ндрон (лат.Philodéndron)[комм. 1] — крупный род вечнозелёных многолетних растений из семейства ароидных (лат.Araceae).[комм. 2] Большей частью филодендроны — крупные древовидные лианы, однако встречаются среди них и маленькие растения, похожие на другие виды наземных ароидных. Долгое время филодендрон объединяли с другим близким родом: монстера, в котором также есть виды типичных древовидных лиан.[комм. 3]
Среди филодендронов есть несколько видов популярных и неприхотливых декоративных растений, достаточно давно вошедших в культуру, небольшая часть из которых относятся к роду монсте́ра.[комм. 4] С одинаковым успехом их выращивают как в оранжереях, зимних садах и офисах учреждений, так и в комнатах.
На быстром, как молния, лихаче вы подкатываете к подъезду, залитому светом… Минуя солидного швейцара с сверкающей булавой, вы заносите ногу на ступень, покрытую бархатным ковром, и через мгновение вас окутывает роскошь тропических растений. Стройные пальмы, латании и филодендроны отражаются в бесконечных зеркалах и, образуя океан зелени, уносят ваше воображение в страну Купера и Майн-Рида.[1]
Я взял свечку и с тоскливым и робким чувством вошёл туда.
В этой комнате были полукруглые окна, лапчатые филодендроны пышно разрослись в углу, за бархатным диванчиком, и одеяло на узенькой белой с позолотою кровати было огненно-красное.
Жена моя приехала из Москвы по последнему санному пути в марте месяце, и мы заняли единственно отделанную и обитаемую комнату-спальню, в которую надо было пробираться по клеткам накатника, на который ещё не успели наложить паркет. Но по мере накладки его, мы, так сказать, завоевывали одну комнату за другой из-под рук столяров, маляров и оклейщиков.
Расчистили снег в парке по дорожке к теплице, откуда нанесли олеандров в цвету, кипарисов, филодендронов и множество цветов. Но несчастная, крытая соломой, хотя и каменная теплица грозила окончательным разрушением и настоятельно требовала коренного исправления.
Стемнело. В гостиной, куда все четверо перешли пить кофе, ещё не зажигали огня. Маленький уголок, который хозяйка дома, баронесса Эйзендорф, кокетливо называла «своим убежищем», совсем потонул в темноте. Холёные латании, фениксы[комм. 5] и филодендроны перепутались над головами сидящих, точно свод какой-то экзотической беседки.[2]
Фома взглянул из-за плеча отца и увидал: в переднем углу комнаты, облокотясь на стол, сидела маленькая женщина с пышными белокурыми волосами; на бледном лице её резко выделялись тёмные глаза, тонкие брови и пухлые, красные губы. Сзади кресла стоял большой филодендрон ― крупные, узорчатые листья висели в воздухе над её золотистой головкой.
― Доброго здоровья, Софья Павловна, ― умильно говорил Маякин, подходя к ней с протянутой рукой.[3]
В комнате за аркой, у стены против зрителя — пианино, этажерка с нотами, в углу кадка с филодендроном. В правой стене — два окна, на подоконниках — цветы, у окон — кушетка, около неё — у передней стены — маленький стол.
Пока он стоял у кассы, пока шёл до двери, кутаясь в полы шинели, она следила за ним глазами, и когда он притворил за собою дверь — глаза их снова встретились и снова обменялись немыми взглядами. Надя пошла ближе к окну и из-за широких листьев филодендрона видела, как он уселся в сани, запахнул мохнатую полость, и красивая лошадь на тонких ногах тронулась с места. Их взгляды ещё раз встретились, а потом и лошадь, и сани, и седок скрылись за окном…[4]
В саду всё погашено, и он освещён только светом луны через огромные зеркальные стёкла.
При изменчивом и неверном свете предметы принимают какие-то неясные и сказочные очертания. Листья пальмы образуют хитрый узор; тёмный кактус выглядит чудовищем; филодендрон протягивает свои лапы-листья и точно хочет схватить; вот там в углу, под тенью большой музы, точно раскинулось белое, лёгкое платье; а здесь от окна, по песку, тянется белая полоса, точно вода.
― Поверьте, Любовь Сергеевна, они больше нас с вами знают! Больше-с! — И пошёл к двери. У порога остановился и, вполуоборот глядя на лапчатый филодендрон, прибавил:
― Пусть жалуются! пусть пишут! Наплевать, ― извините за выражение, ― в высокой степени наплевать![5]
Просторный дом окружает крытая галерея. Здесь курят, сидя за кружками пива, ремесленники и простые горожане; в зале пьют вино только почётные гости. По воскресеньям собирается сюда весь университет; изредка заезжает кто-нибудь из деревенских дворян или путешественник-иностранец. В простенках и над камином ― оленьи рога и кабаньи головы; у входа круглый лист филодендрона, прорезной, из зелёной жести.[6]
Несчастный филодендрон. Филодендрон. Это годится для темы «несчастный среди обезьян». Они все присматриваются к учёному, чтобы от него перенять себе что-нибудь для жизни, а он, не обращая внимания на жизнь, думает о каком-то реликте. <...> Экспертиза остановилась у Гусева в богатом доме, где гордостью хозяев был филодендрон, такой большой, что верхушкой своей, чтобы не гнулся, привязан был к гво́здику в потолке, а весь огромный горшок с землёй стоял на скамеечке. Мы не посмели расположиться с обедом в этой передней комнате и расположились в другой. Стульев там не хватило, Россалимо быстро пошел в парадную комнату, не глядя на филодендрон, снял горшок, поставил на пол, а скамейку принёс. Через некоторое время, когда мы, налили по рюмке, чокались друг с другом и говорили «будьте уверены», вдруг на пороге показалась взволнованная хозяйка.
― Что же, ― сказала она, ― учёные люди так всегда делают? Мы все вскочили. Она повернулась спиной в парадную комнату и показала нам рукой. Зрелище было ужасное: на полу стоял огромный пустой горшок, а в воздухе с землёй с обнажёнными корнями висел привязанный к потолку филодендрон.[7]
Растения от черенков, от пеньков, сунутые в любой черепок с землёю, принимались под рукою матери. От одного такого обломка, поднятого на улице, разрастается её знаменитый на весь город филодендрон, чуть не на глазах выпускавший колена и разворачивавший огромные листья. В своё время я специально обмеривал в ботанических садах Москвы и Петербурга размеры листьев лучших филодендроновых экземпляров, и они уступали нашему хлыновскому отщепенцу. В доме, как в тропическом лесу, трудно было пробраться от вьющихся, тянущихся и распластывающихся растений: нежнолистые пальмы, олеандры в розовых платьях, целое дерево стройного пахучего лимона с крошечными лимончиками.[8]
Я, как негр, стыдилась своей непоправимой черноты. Помню, какого труда мне стоило войти в залу, где на зелёном диване между зелёными филодендронами сидел он в своей небесного цвета тужурке с другими студентами, но не такими же, тоже в тужурках, но не таких.[9]
А вот как памятник Пушкина однажды пришёл к нам в гости. Я играла в нашей холодной белой зале. Играла, значит ― либо сидела под роялем, затылком в уровень кадке с филодендроном, либо безмолвно бегала от ларя к зеркалу, лбом в уровень подзеркальнику. Позвонили, и залой прошёл господин.[10]
Мешков прикрыл дверь Лизиной комнаты и подошёл к Вере Никандровне. Она прислонилась к неширокому простенку между окон. Задетый её плечом филодендрон, доросший до потолка, покачивал тяжёлыми листьями, и узорчатые отражения их бледно скользили по её лицу и рукам, прижатым к груди. Она глядела на Мешкова взором тревожным, но будто отвлечённым вдаль этим мерным колебанием отражений. <...> Лиза отошла к окну, спиной ощущая выжидательные взгляды отца и матери. Пустые чашки на столе, застывший филодендрон, сдвинутая со своих мест мебель, расколотый абажур на скатерти ― всё будто ждало неизбежного заключения происшедшего. <...> Рассвет этого дня был совсем зимний ― неохотный, серый. Цветы на окнах и разлапый филодендрон казались пепельными. Пахло немного отсыревшей глиной затопленных печей. Кот на диване свернулся катышком, уткнув нос в задние лапы...[11]
Вельяминов увлекался фотографией и краеведением. Подоконники были тесно заставлены мензурками, склянками с проявителями, рамками для печатанья снимков. Пахло кислым фиксажем. На круглом столе под филодендроном, на бархатной вытертой скатерти лежали фотографии.[12]
Пинегин не спеша, ощущая ногами податливую и одновременно упругую мягкость ковра, прошёл в ресторанный зал. Торжественный сумрак стоял в высоком и просторном зале. Пинегин медленно вдохнул спокойный, одновременно прохладный и тёплый воздух, оглядел столы, покрытые крахмальными скатертями; неярко поблескивали гранёные вазочки с цветами, бокалы и рюмки. Он прошёл в знакомый ему уютный угол под резную листву филодендрона.[13]
У окна, в треснувшем глазурованном горшке, растёт филодендрон. Его большие, причудливо изрезанные листья ложатся на городские крыши. Он очень стар. Он много лет живёт в этой неуютной комнате. Земля в горшке всегда сухая. На ней валяются окурки и бумажки от конфет. Нижние листья вечно прижаты к подоконнику спинкой кресла. Но филодендрон всё терпит. Не ропщет. Он вынослив. Я учусь у него стоицизму.[14]
Всё бы хорошо, квартира ― загляденье, если бы не девятиэтажный дом напротив, метрах в пятидесяти. По вечерам, когда включали в комнатах свет, интерьер просматривался оттуда в мельчайших подробностях. Задергивая штору, он едва не уронил горшок с цветком. Выругался, помянув недобрым словом жену. Как он называется? Никак не мог вспомнить. Никак не мог вспомнить. Андрон… Нет. Филон… А… Филодендрон. Довольный, что удалось вспомнить название цветка, Кривцов вынул бумаги и стал их бегло просматривать. Вот он, его камень за пазухой. Целая папка. <...>
― Этот цветок у вас давно?
― Какой?
― Тот, что второй слева.
― Филодендрон? Года три уже. Может быть, больше. Колючесть Антонины мешала делу, поэтому Ольховцева перевела разговор в другое русло... <...>
― Слишком уж хитроумно для деятеля вожжей и кнута. С таким воображением он не крутил бы хвосты лошадям, а писал бы романы. И потом, он не мог знать, что твой филодендрон из квартиры Кривцовых «опознает» его в ОВИРе как соучастника убийства.
― Кстати, насчет ОВИРа. У убийцы там наверняка есть свой человек. Подтверждение тому ― проволочка с выездом Решетникова за рубеж.[15]
Уверяет, что растения испытывают страх, боль, реагируют на опасность, любят музыку. Большинство цветов любят классику, желательно восемнадцатый век. Но некоторые ― например, цикламены ― предпочитают ритмичный джаз. Недавно был поставлен такой опыт: к листьям филодендрона прикрепили датчики, измеряющие электрические токи на поверхности. Такие используют в детекторе лжи. Наше волнение отражается на степени влажности кожи, меняет электрическую проводимость. То же и у растений. Записывающий прибор чертил ровную линию, до тех пор пока профессор не зажёг спичку рядом с цветком. Тут линия дала резкий скачок. Можно подумать, что филодендрон «закричал» от страха.[16]
Каждый вечер я скитаюсь в ней,
Повторяя в мыслях жесты, взоры…
На обоях прежние узоры,
Сумрак льётся из окна сине́й;
Те же люстры, полукруг дивана,
(Только жаль, что люстры не горят!)
Филодендронов унылый ряд,
По углам расставленных без плана.[17]
Меценатов, филантропов — не люблю,
И не раз, и не два, потерпев от них урон,
Я такому меценату предпочту, пардон — матро́н,
А любого филантропа обменяю на филодендро́н.
— Михаил Савояров, «Прислониться» (из сборника «Сатиры и сатирки»), 1916
Червивый филоде́ндрон на веранде,
Наверное, не скажет, многопалый,
Как выглохли герани без гарантий, ―
Подружки, что рука не потрепала.[18]
↑Название рода «филоде́ндрон» произошло от двух греческих слов: др.-греч.φιλέω — любить и др.-греч.δένδρον — дерево. Буквально — «древолюбец». Это название связано с самой распространённой и характерной распространённой жизненной формой растений рода: филодендроны, крупные лианы, плотно прижимаясь к стволу, буквально обнимают и обвивают деревья — и таким образом карабкаются наверх, к свету, пользуясь внешней опорой.
↑Род филоде́ндрон (лат.Philodéndron) до сих пор недостаточно изучен, однако он считается вторым по численности в семействе ароидных (после антуриума). В род филодендрон включают от 400 до 900 видов, произрастающих в основном — во влажных тропических лесах.
↑Филодендроны и монстеры, в отличие от других растений семейства ароидных — имеют млечный сок. Он может быть красным, оранжевым, жёлтым или бесцветным, а находясь на воздухе, сок постепенно окисляется и становится коричневым.
↑Едва ли не чаще, чем филодендроны, в интерьере комнат, в зелёных садах и озеленении учреждений встречается другая лиана, монсте́ра, растение близкородственное филодендрону. В переводе с латинского «монстера» — то же, что монстр (чудовище), только в женском роде. В XVIII веке в Европе ходили страшные легенды о гигантских растениях-убийцах, которые встречаются в тропических дебрях. Путешественники рассказывали, что от людей и животных остаются одни скелеты, буквально пронизанные свисающими со ствола длинными отростками, хищными щупальцами (принимая за коварные щупальца — длинные воздушные корни монстеры). Свисая с деревьев, со временем корни вполне могли прорасти и сквозь скелет человека, когда-то потерявшегося и погибшего в джунглях. Поначалу монстера была отнесена к общему роду филоде́ндрон, однако уже в 1763 году растение выделили в отдельный род. Первые экземпляры монстеры привлекательной, которая вначале была названа Philodendron pertusum, завезли в Великобританию в 1752 году. С тех пор монстера — входит в число самых привычных комнатных растений. Таким образом, нередко под именем «филодендрон» писатели и поэты могли описывать именно монстеру, не зная точно её имени.
↑«Холёные латании, фениксы...» — здесь Александр Куприн называет по-русски два основных «вида» интерьерных пальм. «Латаниями», как правило, называли все веерные пальмы, а «фениксами» — перистые, с узкими жёсткими листьями. Феникс (лат.Phoenix) — это латинское название финиковой пальмы.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884-1885. — Стр.51
↑А.И. Куприн, Собрание сочинений: в 9 томах. Том 9. — М.: «Художественная литература», 1973 г.
.jpg)
.svg){kind=logo}
