У этого термина существуют и другие значения, см. Дереза (значения).
Дереза́ (лат.Lýcium) — этим словом ботаники называют род растений семейства Паслёновые (лат.Solanaceae), который включает более восьми десятков видов, распространённых очень широко, включая субтропическую зону. Часто селится в сухих местах, некоторые виды на полузасолённых почвах. Многие виды ядовиты.
Вместе с тем, в разных местах и на разных диалектах в России дерезой называют до десятка растений, чаще всего, корявых кустарников или крупных травянистых растений, образующих сплошные заросли. Среди них чаще всего встречаются такие непохожие друг на друга таксоны, как ракитник и карагана из семейства бобовых, а также один из видов дрока дикорастущей малины, подмаренник, облепиха, плаун и, в том числе, Lycium barbarum или «чёртовы плети» из семейства паслёновых. Во многих ненаучных текстах представляется затруднительным определить, какую именно дерезу имеет в виду автор, а в ряде случаев имеются в виду просто колючие заросли кустарника или труднопроходимый бурьян.
Сидит в архангельских лесах в тайболах этот глухарь на дерезе и равнодушно-смело глядит (не шелохнувшись и покачиваясь с боку на бок), ― на прохожих и проезжих людей.[1]
― Тут в прошлом году осенью старика убили, ― внезапно произнёс шофёр, показывая потёртым локтем кожаной куртки на придорожную канаву, поросшую дерезой.[5]
Во втором акте вы, как отрицательное явление, сидите на дерезе и игнорируете жизнь.[6]
— Аркадий Бухов, Случай в «Театре возможностей», 1935
За дорожным валом, густо поросшим седой от пыли дерезой со множеством продолговатых капелек желтовато-алых ягод, сразу же начинался соломенный мир гармана.[7]
...нарвали красных, жёлтых и зелёных ягод с какого-то куста, который почему-то назывался «дереза». Куст действительно имел редкие колючки, но такое название — это уж слишком![12]
— Владимир Ланг, «Калейдоскоп детства», 2013
Вся гора буйно заросла колючими кустами дерезы, летом покрытыми мелкими бледно-сиреневыми и светло-кофейными цветками.[13]
Малый Юлдус, весь вдоль нами пройденный, представляет собой степную равнину, протянувшуюся на 135 вёрст в длину и расширенную по средине вёрст на тридцать. Ближе к крайним горам эта равнина всхолмлена и покрыта лучшей травянистой растительностью. Здесь же, преимущественно в восточной части описываемого плато, растут низкие, корявые кустарники: Caragana, Salix, Potentilla (дереза, ива, лапчатка); деревьев на Юлдусе нет вовсе.[14]
Глухой человек и по свойствам, в нем замеченным и приравненным к лесной птице глухарю или тетереву-косачу, в самом деле обнаруживает характерное наружное сходство. Сидит в архангельских лесах в тайболах этот глухарь на дерезе и равнодушно-смело глядит (не шелохнувшись и покачиваясь с боку на бок), ― на прохожих и проезжих людей. Словно он никогда их не видывал и про их хищные наклонности не слыхивал, а сам впервые старается ознакомиться. Куда направляются ватаги охотников, туда и птица смотрит (за это почитают их и зовут глухарями).[1]
Очень популярен корень женьшеня. Его нужно протолкнуть через бутылочное горлышко непременно «ногами вниз», как он растёт. Любят китайцы и настойку на дерезе ― оранжевой ягоде, формой и вкусом похожей на барбарис. Используется также множество других корней, листьев, цветов и плодов.[11]
Эти курганы уходят далеко-далеко за горизонт в обе стороны, самый большой стоит над Лебединым озером. Виден он издалека — километров за десять, а может, и того больше, потому что расположен на самом высоком месте поля и зарос дерезой (дикой жёлтой акацией), ковылём и бурьяном.[17]
— Даниил Ступа, «Далёкие годы», до 1977
Вспоминается, как проходил я мимо бивака сербских добровольцев, лихих молодцов в странных головных уборах, которые теперь распространены повсеместно и называются пилотки, а тогда вызывавшие удивление. Возле канавы, густо поросшей дерезой, унизанной бледно-лиловыми продолговатыми ягодками, между вербами протянута коновязь и топчутся лошади, отбиваясь хвостами от мух и слепней.[9]
Увидав издали белый сюртук, прохожие шарахаются в стороны, прячутся по домам, торговки в развевающихся юбках убегают с базара, таща свои лотки и корзины, из которых сыплются в пыль огурцы и помидоры, солдаты прыгают через плетни и прячутся в дерезе, извозчики изо всех сил хлещут своих лошадей и несутся вскачь – дрожки вихляются и заезжают на деревянные тротуары.[9]
Не больше контактов у тёщи и с зятем. Есть лишь одно исключение. Чтобы муж дочери выдержал двухнедельный марафон на Праздник весны, теща дарит ему бутыль с заспиртованной гадюкой, корнем женьшеня и ягодами дерезы. Такая настойка повышает мужскую силу. Меня умилило, что тещина бутыль имеет полую пробку, которая вмещает хорошую стопку целебного зелья на опохмелку. Опорожнил бутылку ― а утром опохмелился из пробки.[18]
Потом мы ещё слазали по канализационному коллектору, идущему вдоль южного забора сада, нарвали красных, жёлтых и зелёных ягод с какого-то куста, который почему-то назывался «дереза». Куст действительно имел редкие колючки, но такое название — это уж слишком! А из ягод, нанизав их на нитку, мы сделали шикарные бусы, которые подарили тёте Мане, и она их носила до самого вечера.[12]
— Владимир Ланг, «Калейдоскоп детства», 2013
Кое-где на стенках ее, зацепившись корнями, поднимались деревца и кусты. Пологие склоны были покрыты ковром ромашек, спорышом или зарослями сочной лободы, мерцающей изнанкой листьев. Сюда приходили рвать траву для кроликов и коз, и главной задачей было не свалиться: там, где ничего не росло, земля часто обваливалась, потому к созревшей трещине опасно было приближаться. Под тремя арками большого моста, в зарослях дерезы на высоких склонах, что за Тракторной, среди бледных маслиновых деревьев, извивавших свои стволы в кучугурах, по ее дну, когда было сухо, «воевали» сыщики-разбойники, с выкручиванием рук, со взятием в плен, со страхом почти взаправдашних боев.[13]
— Зинаида Синявская, «Пазлы» (повесть), 2013
Слева от их двора отвесная стена горы, которая тянется за всеми домами нашей улицы от Панкратовского моста. Вся гора буйно заросла колючими кустами дерезы, летом покрытыми мелкими бледно-сиреневыми и светло-кофейными цветками. В одном месте гору по вертикали стесали на высоту человеческого роста, оголив рыжую твердую глину.[13]
Темнело. Катя с Леонидом сидели под нависшим камнем, за струисто-ветвистыми кустами непроглядной дерезы. По лесу трещали шальные выстрелы махновцев, иногда совсем близко слышался их говор и ругательства. <...>
В логове их под скалою было уютно, темно и необычно. Гибкие ветви цветущей дерезы светлели перед глазами, как ниспадающие струи фонтана. И все вокруг было необычно и по-особенному прекрасно.[3]
В лесу стояла неподвижная пряная духота от распарившейся хвои. По земле стлалась мягкая пушистая дереза, путавшаяся в ногах, завивались зеленыя спирали молодого папоротника, идти было мягко, казалось, что земля упруго провисает под ногами.[4]
Впереди показались деревья большого хутора. Серебристо-зелёные, туманные, нежно освещенные солнцем, они бросали на пожелтевший, вялый луг ясную, почти розовую утреннюю тень.
― Тут в прошлом году осенью старика убили, ― внезапно произнес шофёр, показывая потёртым локтем кожаной куртки на придорожную канаву, поросшую дерезой. ― Кулаки убили. Они в сельсовет метили проскочить.[5]
― Приступим. Ваш первый выход ― с дерева. Во втором акте вы, как отрицательное явление, сидите на дерезе и игнорируете жизнь. Потом вы замечаете любимую женщину и начинаете ползти по канату. Дальше под флейту вы прыгаете через своего соперника и стараетесь оскорбить его ухом… Понятно?[6]
— Аркадий Бухов, Случай в «Театре возможностей», 1935
Дилижанс, гремя подвязанным ведром, проехал мимо фруктового сада, мимо беседки, мимо скотного и птичьего дворов. Наконец он поравнялся с гарманом, то есть с той ровной, хорошо убитой площадкой, на которой молотят и веют хлеб. В Средней России такая площадка называется ток, а в Бессарабии ― гарман. За дорожным валом, густо поросшим седой от пыли дерезой со множеством продолговатых капелек желтовато-алых ягод, сразу же начинался соломенный мир гармана. <...>
Дилижанс продолжал ехать. Некоторое время вокруг было пусто. Вдруг позади, на валу виноградника, в одном месте закачалась дереза. Кто-то спрыгнул в ров, потом выкарабкался из рва на дорогу. Быстрая человеческая фигура, скрытая в облаке густой пыли, бросилась догонять дилижанс. Вероятно, кучер заметил ее сверху раньше всех.[7]
Давай сюда! ― прошептал он, кивая головой на узкую лазейку в кустах дерезы. Оставив Петьку одного, мы перебежали улицу и нырнули с разбегу в колючие кусты. Согнувшись, мы пробирались над обрывом по извилистой, чуть заметной тропинке. Густые ветки дерезы переплелись, как проволочные заграждения. Под ногами чернели крючковатые корни кустарника, ржавые завитки жести. Мы пробирались осторожно, чтобы не порезать босые ноги.[8]
Отсюда я увидел другую часть города ― Карвасары, белый пенящийся водопад, переброшенную через него рядом с высоким крепостным мостом деревянную кладочку, широкий спокойный разлив реки за водопадом, скалистые, поросшие желтой медуницей и дерезой берега Смотрича.[8]
Наша городская окраина лежала под высокими буграми; откосы этих бугров, поросшие тёрном и дерезой, нависали над крышами хибарок, серебрились выжженной полынью, желтели пластами ноздреватого камня-ракушечника, из которого клал здесь народ все фундаменты и огорожи.[10]
Тогда серебристое племя
Бродило на этих лугах.
Подъемля медовые хоботы,
Ждут ножку богинины чеботы.
И белые ель и берёзы,
И смотрят на небо дерёзы.
В траве притаилась дурника,
И знахаря ждет молодика.[19]
.svg){kind=logo}
