Перейти к содержанию

Духота

Материал из Викицитатника
Лето. Жара. Зной. Духота

Духота́ — дурной воздух, создающий внешние затруднения для дыхания.

  • В применении к закрытому помещению: душный, несвежий, спёртый воздух, в котором трудно и неприятно дышать.
  • В применении к открытой атмосфере: знойный, жаркий воздух (чаще летний, перед грозой), стесняющий дыхание и насыщенный испарениями.

Духота в афоризмах и кратких цитатах

[править]
  •  

Сплющенное, раздутое в боках огромное солнце сидело уже на самом горизонте. Духота становилась зловещей.[1]

  И. Грекова. «Летом в городе», 1962
  •  

И полумрак, и юношеский пот,
И духота испаханной кровати...[2]

  Валерий Перелешин, «Точка», 4 января 1983
  •  

Русская литература ― как впечатлительная женщина. Истерика ― отзвук приближения грозы. Давящая духота провоцирует безумие.

  Сергей Шаргунов, «Россию надо выдумать заново?», 2000
  •  

Духота такая, что у маршала Жукова из-под бронзовой фуражки течет пот.[3]

  Михаил Бару, «Не пишется проза, не пишется», 2011
  •  

Воздух стал душным и так сгустился, что шмели со стрекозами вязли в нем, как в киселе, еле-еле шевелили крыльями и гудели ниже низкого, с перебоями, а некоторые и вовсе глохли, точно у них засорились инжекторы или воздух попал в топливные шланги.[4]

  Михаил Бару, «Навоз божьих коровок», 2012

Духота в научно-популярной литературе и публицистике

[править]
  •  

И, не правда ли, как отрадно и мило жить среди этого великого, царственного и доблестного народа, на берегах матушки Волги, где-нибудь вблизи очаровательных белых стен и золотых глав древней и прекрасной Костромы? Но вот идёшь в какую-нибудь костромскую деревню, входишь в дом чей-нибудь, — и такой тоской сжимается сердце! Нищета? Нет, ничего подобного, — какая там нищета! Грязь нестерпимая, смрад, духота, — разве это от бедности? В тёплый летний день окна в избе крепко затворены, воздух — топор вешай.
— Отчего окна не откроете?
— Мошкара налетит.
Нет, бедность здесь не при чём.[5]

  Фёдор Сологуб, «С тараканами», 1916
  •  

И будет казаться, что все это было давным-давно и вовсе не здесь, а в какой-то далекой и южной стране. Стоит жара неделю, стоит две, уже невозможно от хмари и духоты, ходят кругами тучки, вечерами вдали грохочет, зарницы полыхают, а все нет и нет дождя, охают бабки, поливают свои огороды и все кряхтят: «От бы дожжа». А «дожжа» все нет и нет...[6]

  Михаил Тарковский, «Жизнь и книга», 1983
  •  

Летом 1940 года в Горьковской области случилось «что-то совсем необъяснимое», как писал тогда один из очевидцев. Стояли очень жаркие дни. Было душно. На горизонте то и дело появлялись грозовые облака. А в один из вечеров над деревней Мещёры Павловского района разразилась сильная гроза. И с первыми же каплями дождя на землю посыпались... старинные серебрянные монеты. Когда гроза миновала, школьники собрали их более тысячи. Специалисты определили: деньги чеканились при Иване IV, в XVI веке.[7]

  Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия» (том второй), 1991
  •  

Колокол Казанского собора замолкает и становится еще жарче. Духота такая, что у маршала Жукова из-под бронзовой фуражки течет пот. Вот-вот пойдет дождь. На «Менделеевской» народу меньше не стало, и я продолжал стоять.[3]

  Михаил Бару, «Не пишется проза, не пишется», 2011
  •  

Предгрозовая духота. Голодная цапля на длинных, стройных ногах замерла у входа в ресторан и краешком безжалостного глаза наблюдает за большой и толстой жабой, неосторожно квакающей из окна своего ленд крузера.[4]

  Михаил Бару, «Навоз божьих коровок», 2012
  •  

Дождь собирался с самого утра, но… сначала не было туч вообще, и никто не знал, куда они подевались, потом они появились, но мелкие, потом не было ветра, потом он подул, но слабо, потом подул сильнее, но гром не гремел, а глухо ворчал где-то за тридевять земель и кряхтел, точно старый дед к перемене погоды. Воздух стал душным и так сгустился, что шмели со стрекозами вязли в нем, как в киселе, еле-еле шевелили крыльями и гудели ниже низкого, с перебоями, а некоторые и вовсе глохли, точно у них засорились инжекторы или воздух попал в топливные шланги.[4]

  Михаил Бару, «Навоз божьих коровок», 2012
  •  

Мой главный наставник Саша Подражанский после очередного сеанса обучения управлению аппаратом, в процессе которого он показывал, «как надо отжимать пальцы трупа от рычагов управления, чтобы получить к ним доступ в случае аварии», когда мы оба полностью одурели от невыносимой духоты в отсеке стоявшего на солнцепёке «Пайсиса», сказал: «Ну, это-то вряд ли понадобится: в случае чего ты первый загнёшься».[8]

  Александр Городницкий, «Тайны и мифы науки», 2014

Духота в мемуарах и художественной прозе

[править]
  •  

Войду, стану на колена и все расскажу…» ― подумал он, входя в четвертый этаж. Лестница была узенькая, крутая и вся в помоях. Все кухни всех квартир во всех четырех этажах отворялись на эту лестницу и стояли так почти целый день. Оттого была страшная духота. Вверх и вниз всходили и сходили дворники с книжками под мышкой, хожалые и разный люд обоего пола ― посетители.[9]

  Фёдор Достоевский, «Преступление и наказание», 1862
  •  

Сестра Феоктиста глубоко вздохнула и в середине двух юниц отправилась в церковь. В церкви была страшная давка и духота. Сестра Феоктиста насилу провела Лизу с Женей вперед к решетке, окружающей амвон, и отошла к особенному возвышению, на котором неподвижно стояла строгая игуменья. Воздух в церкви все более и более сгущался от запаха жарко горящих в огромном количестве восковых свеч, ладана и дыхания плотной толпы молящегося народа.[10]

  Николай Лесков, «Некуда», 1864
  •  

Душное июньское утро. В воздухе висит зной, от которого клонится лист и покрывается трещиной земля. Чувствуется тоска за грозой. Хочется, чтобы всплакнула природа и прогнала дождевой слезой свою тоску.
Вероятно, и будет гроза. На западе синеет и хмурится какая-то полоска. Добро пожаловать![11]

  Антон Чехов, «Он понял!», 1883
  •  

Ольга Михайловна сидела по сю сторону плетня, около шалаша. Солнце пряталось за облаками, деревья и воздух хмурились, как перед дождём, но, несмотря на это, было жарко и душно. Сено, скошенное под деревьями накануне Петрова дня, лежало неубранное, печальное, пестрея своими поблекшими цветами и испуская тяжелый приторный запах. Было тихо. За плетнем монотонно жужжали пчелы…
Неожиданно послышались шаги и голоса. Кто-то шел по тропинке к пасеке.
— Душно! — сказал женский голос. — Как, по-вашему, будет дождь или нет?
— Будет, моя прелесть, но не раньше ночи, — ответил томно очень знакомый мужской голос. — Хороший дождь будет.
Ольга Михайловна рассудила, что если она поспешит спрятаться в шалаш, то ее не заметят и пройдут мимо, и ей не нужно будет говорить и напряженно улыбаться. Она подобрала платье, нагнулась и вошла в шалаш. Тотчас же лицо, шею и руки ее обдало горячим и душным, как пар, воздухом. Если бы не духота и не спертый запах ржаного хлеба, укропа и лозы, от которого захватывало дыхание, то тут, под соломенною крышей и в сумерках, отлично можно было бы прятаться от гостей и думать о маленьком человечке. Уютно и тихо.[12]

  Антон Чехов, «Именины», 1888
  •  

В это жаркое июльское утро Павел Дмитриевич Звягин, доканчивая свой туалет, сопел и обливался по́том больше обыкновенного. Гроза собиралась три дня. К полудню всякий раз небо покрывалось лилово-серыми тучами, но ветер, подняв целые вихрьвихри пыли и яростно потрепав верхушки деревьев, летел дальше, унося грозу. Чувствовалась тоскливая напряжённость, удручавшая нервы. И даже флегматичному Павлу Дмитриевичу было не по себе, когда он вспоминал, какая томительная духота ждёт его в правлении, где все эти дни служащие бродили как умирающие осенние мухи.[13]

  Анастасия Вербицкая, «Поздно», 1903
  •  

Ярко-красные ветви люцены, обвивавшие террасу, рдели на солнце. Кипарисы бросали короткие тени на мелкие камешки, которыми усыпана дорожка. Развесистый платан, бессильно опустив свои длинные пышные ветви, дремал, истомлённый полуденным зноем.
Было невыносимо душно.
А между тем молодая женщина на террасе куталась в пуховый платок, словно от какого-то внутреннего холода. <...>
— Разве вам недостаточно ещё этих бледных, исхудалых рук, этого лихорадочного румянца, этих прозрачных, словно восковых ушей?.. Вспомните, какою вы меня встречали в Москве. Посмотрите, какой жар, зной, духота кругом. Всё живое попряталось. Даже кузнечики перестали трещать в траве. А я сижу на самом солнцепёке и кутаюсь в тёплый платок… меня знобит! Неужели вы всё-таки не можете догадаться и хотите, чтоб умирающий сам вам подтвердил: я умираю… Ну, да. У меня чахотка, и меня послали умирать в Ялту. Садитесь.[14]

  Влас Дорошевич, «Последние лучи», 1905
  •  

Уж на задах где-то, за огородами, курлыкают и бормочут пьяные дяди ― никак не найдут избы. Запылённое, разомлевшее солнце качается на самом краю синей чаши и устало смотрит налитым кровью глазом. Дергачи перебегают в душной траве и просят пить, пить. Да нет ни капли. Хоть бы одна на смех, одна какая-нибудь дождинка. Ночь. Темное небо, увешанное тяжелыми, горячими звездами.[15]

  Евгений Замятин, «Куны», 1922
  •  

Июль накапливал грозы. По ночам испуганно метавшиеся зарницы с громовым треском раздирали пополам небо. Днями ползли тяжелые свинцовые тучи, далеко в горах гремел гром. Грозы ждали каждый день. Но горячий, как из печки, ветер упорно тянул с собою тучи; скрываясь за горами, они ползли на горизонт, земля и зелень задыхались и темнели от зноя. От духоты и жары люди не находили себе места. Даже ночью трудно было ходить, — так сомнительна была ее прохлада.[16]

  Константин Большаков, «Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова», 1928
  •  

Мы слушаем стихи, пьем токайское, о чем-то разговариваем. Наконец, прощаемся. Как приятно вдохнуть полной грудью после благовонной духоты этого дома. Духоты и ещё чего-то веющего там ― среди смирнских ковров и севрских ваз…[17]

  Георгий Ива́нов, «Петербургские зимы», 1928
  •  

Кричит подо мной баба, я вижу ее запавшие, кричащие на меня глаза:
― Ой, пустите… не продохну… девка-то обмерла!.. Ее голова, в черном платке с желтыми мушками, проваливается куда-то, а вместо нее вылезает рыжая чья-то голова. Кричит за нами:
― Бабу задавили!.. православные, подайтесь!..
Мне душно от духоты и страха, кружится голова. Пахнет нагретым флёрдоранжем, отец машет на меня платочком, но ветерка не слышно. Лицо у него тревожное, голос хриплый:
― Ну, потерпи, голубчик, вот подойдем сейчас…
Я вижу разные огоньки ― пунцовые, голубые, розовые, зеленые…[18]

  Иван Шмелёв, «Богомолье», 1931
  •  

Недолго пролежал рядом со мной Ренненкампф; рана в ногу у него не была серьезной, и главным его и нашим мучением продолжали оставаться все те же ужасные мухи и нестерпимая духота, сопровождавшая тропические июльские дожди. У меня врачи определили разрыв наружного сухожилия с раздроблением кости, наложили неподвижную повязку и надолго, таким образом, ограничили мой мир.[19]

  Алексей Игнатьев, «Пятьдесят лет в строю» (книга вторая), 1947-1953
  •  

Грязь, вонь, солдат с автоматом (конечно, нашим автоматом!), развороченные потолки, духота, запрет выйти на воздух. Талон на 200 граммов подслащенной воды. В буфетах кое-что есть за большие доллары. Наши деньги, естественно, пипифакс! Можно увлекать идеями, но столь же успешно отвращать от них бытом! Зачем Кубуталантливую, красочную, легкомысленную ― превращать в подобие нашего Крыжополя![20]

  Евгений Весник, «Дарю, что помню», 1997
  •  

Полюд затащил детей наверх, в храм. Здесь горели все свечи, непролазной толпой стояли на коленях и молились люди, завывал поп. От человеческого дыхания, от дыма пожара, от ладана и свеч страшная духота сдавила горло.[21]

  Алексей Иванов, «Сердце Пармы», 2000
  •  

Следующий день выдался душным и жарким, в воздухе парило, дышать было тяжело, и все предвещало первую майскую грозу. На службе часы тянулись медленно от духоты и головной боли. Окна были открыты, но это помогало мало. Со двора, от нагревшихся на солнце стен, поднимался горячий воздух. Мальчишек-кантонистов то и дело посылали за квасом. Со стороны Казанки на самом горизонте собирались тучи.[22]

  Михаил Шишкин, «Всех ожидает одна ночь», 2003
  •  

Запахи и духота здесь были невыносимо густыми, но Дашу это не коробило: того, кто ухаживает за тяжело больным, не смутят никакие запахи. Она постучала в дверь Володи, тот открыл, сказал: ― Опа! <...>
Двухэтажные такие дома, доски и штукатурка, зимой холодно, летом духота, тараканов тьма, да что тараканы, клопы водились! И выросли, между прочим, выучились, в люди вышли. Причем, заметь, мама у Костяковых была глухонемая, папа ― неграмотный слесарь, они сами себя воспитали.[23]

  Алексей Слаповский, «Большая Книга Перемен», 2010
  •  

Садовая моя служба была нехитрой: цветочная мигрень, мутные стекла теплиц, кое-где треснутые или повылетевшие, надрывный скрип стеклореза, шаткая стремянка, духота на грани обморока, возня со светильниками, с движком культиватора: промыть-продуть карбюратор, сменить свечи ― взгромоздиться на этого колесного ишака, вылететь из седла, когда тот снова, заглохнув, ткнется в первую передачу.[24]

  Александр Иличевский, «Перс», 2010
  •  

От духоты, стоявшей в комнате, Марк проснулся, не дождавшись рассвета. Он лениво протер глаза и повернул голову направо. Фосфоресцирующие стрелки часов показывали три ночи. На улице бил обломный дождь, и темнота в комнате десятикратно усиливала его шум. Марк лежал на боку и смотрел на стену. Сперва просто лежал, а затем в его сознании родилась первая мысль.
«Какие же паршивые обои».
Обои, и в самом деле паршивые, изображали маковое поле, от вида которого его уже тошнило. За первой мыслью последовала вторая.[25]

  — Эдвард Шулус. «Автомат, стрелявший в лица», 2019

Духота в стихах

[править]
  •  

Ночь как ночь. ― Не спится мне.
Шелест сада затихает.
Издалёка, как во сне,
Молча небо полыхает.
И завален духотой,
Отраженьем форм минутных,
Воздух реет надо мной ―
Весь светящийся и мутный.[26]

  Игорь Юрков, «Перед грозой», 1928
  •  

Топорщась, воробьи купаются в пыли,
Сквозь дымку солнце жжет, пылая рдяным шаром,
И духота гнетет недвижным банным паром,
И грузны облака, как с мельницы кули.
Попряталось зверье. Цветы изнемогли…
Грозу зачуял лес с тревогой в сердце старом…
Вот шумно вихрь прошел. Вот гром глухим ударом
Сорвался с высоты и катится вдали.[27]

  Георгий Голохвастов, «Перед грозой», 1935
  •  

Где сплетены сверхчувственные рати,
Создателя незыблемый оплот ―
И полумрак, и юношеский пот,
И духота испаханной кровати...[2]

  Валерий Перелешин, «Точка», 4 января 1983
  •  

Предгрозовая духота
Пчела повисшая над чашкой
Печаль без повода, (ее портвейн «Лучистый»
Успешно лечит, и она светла)...[28]

  Виктор Кривулин,«В начале — блики на челе...» (из цикла «Requiem»), 1998

Источники

[править]
  1. И. Грекова. «На испытаниях». — М.: Советский писатель, 1990 г.
  2. 1 2 Валерий Перелешин. Три родины: 10-я кн. стихотворений. — Париж: Альбатрос, 1987 г.
  3. 1 2 Михаил Бару. «Не пишется проза, не пишется». — Саратов: «Волга», № 9-10, 2011 г.
  4. 1 2 3 Михаил Бару. «Навоз божьих коровок». — Саратов: «Волга», № 9-10, 2012 г.
  5. Сологуб Ф.К. Собрание сочинений в 6 томах. — Москва, Интелвак, 2000 г. — Статья была опубликована: Биржевые ведомости. № 15607. 9 июня 1916 г. (Утренний выпуск)
  6. Михаил Тарковский, «Жизнь и книга», — М., журнал «Октябрь», №9 за 2002 г.
  7. В.А.Мезенцев, К. С. Абильханов. «Чудеса: Популярная энциклопедия». Том 2, книга 4. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1991 г.
  8. А. М. Городницкий. Тайны и мифы науки. В поисках истины. — М.: Эксмо, Яуза, 2014 г.
  9. Ф. Достоевский. Полное собрание сочинений в 30 томах. — Л.: «Наука», 1972 г.
  10. Лесков Н.С. Собрание сочинений в 12 томах, Том 4. — Москва, «Правда», 1989 г.
  11. Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 2. (Рассказы. Юморески), 1883-1884. — стр.167
  12. А. П. Чехов. Сочинения в 18 томах // Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1977. — Том 7. [Рассказы. Повести], 1888—1891. — С. 170.
  13. Анастасия Вербицкая. Сны жизни. — М.: Товарищество А. А. Левенсон, 1904. — С. 149-190.
  14. Дорошевич В. М., Собрание сочинений. Том III. Крымские рассказы. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905 год — стр.6.
  15. Замятин Е. И. Собрание сочинений: в 5 томах. — М.: Русская книга, 2003 г. Том 1. Уездное.
  16. Константин Большаков, Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова. Роман. Стихотворения. — М.: Художественная литература, 1991 г.
  17. Иванов Г. Мемуарная проза. М.: «Захаров», 2001 г. (по изд.: Георгий Иванов. Петербургские зимы. Париж: Книжное дело «La Source» 1928 г.
  18. Шмелёв И.С. Избранные сочинения в двух томах. Том 2. Рассказы. «Богомолье». «Лето Господне». — Москва, «Литература», 1999 г.
  19. Игнатьев А. А., «Пятьдесят лет в строю» (книга первая). — Москва: Воениздат, 1986.
  20. Евгений Весник. Дарю, что помню. — М.: «Огонек», № 41, 1990 г.
  21. Иванов А. «Сердце Пармы». — М.: Пальмира, 2003 г.
  22. Шишкин М.П. «Всех ожидает одна ночь». Москва, «Вагриус», 2001 г.
  23. Алексей Слаповский, «Большая Книга Перемен», — Саратов: «Волга», № 9-10, 2010 г. г.
  24. Александр Иличевский, «Перс» (роман), Москва, изд. «АСТ», 2010 г.
  25. Эдвард Шулус. Апостолы. — ЛитРес: Самиздат, 2019 г.
  26. И. Юрков. Полное собрание сохранившихся стихотворений и поэм. — Чернигов: Эсха, 2010 г.
  27. Г. В. Голохвастов. Лебединая песня. Несобранное и неизданное. — М.: Водолей, 2007 г.
  28. Кривулин Виктор. Купание в иордани. — СПб.: Пушкинский фонд, 1998 г. — 80 с. — (Автограф).

См. также

[править]