Залив
Зали́в — часть океана, моря, озера или другого водоёма, глубоко вдающаяся в сушу, но сохранившая связь с основной частью водоёма. Среди заливов различаются следующие формы: бухта, губа, эстуарий, фьорд, лиман, лагуна, гавань и др.
К наиболее крупным заливам Мирового океана относятся заливы: Аляскинский, Бенгальский, Бискайский, Большой Австралийский, Гвинейский. В ряде случаев название «залив» закрепилось за акваториями, которые по своему гидрологическому режиму являются морями (например, Мексиканский, Гудзонов, Персидский, Калифорнийский).
В прозе[править]
Обстановка самая обыкновенная. Ехали мы Бискайским заливом ― и как я ни старался вызвать в себе удивление, чувство необычности ― нет. Как будто Бискайский залив это Большая Арнаутская, как будто я каждый день по Бискайским заливам езжу. Сейчас опять к туману дело идет. Капитан спал весь день, а сейчас перетащил свой фонограф наверх и угощает им кого-то.[1] | |
| — Корней Чуковский, Дневник, 1904 |
Апрельский пейзаж негативен, он отличается отсутствием зелени, отсутствием снега, отсутствием листопада. Он как бы остов природы. Залив еще не вскрылся у берега. Плоские лужи, островки с черенками гнилого тростника, отмели и сизый полурастаявший лед. С береговой дорожки ― промерзлой и топкой ― далекая перспектива грязного льда и голого дерева; пустынность и сырость, проникающая до самого сердца. Природа показывает, что ей вовсе не обязательно украшаться и волновать человека прелестью; что для власти над человеком ей достаточно вечной символики ее элементов. Залив еще не вскрылся у берега. Но я вижу совсем другое ― залив между деревьями и деревья, растущие на берегу. Вещи из интеллектуального опыта, с их заданной формой, с основным цветом, с социальным назначением, с их символикой и эмоциональным тоном.[2] | |
| — Лидия Гинзбург, «Записные книжки. Воспоминания. Эссе», 1920-1943 |
Налево ― залив, направо ― залив. Эта симметрия осуществляла ту высокую справедливость, на которой зиждилось Швамбранское государство и которая лежала в основе нашей игры. В отличие от книг, где добро торжествовало, а зло попиралось лишь в последних главах, в Швамбрании герои были вознаграждены, а негодяи уничтожены с самого начала. Швамбрания была страной сладчайшего благополучия и пышного совершенства. Ее география знала лишь плавные линии. Симметрия ― это равновесие линий, линейная справедливость. Швамбрания была страной высокой справедливости. Все блага, даже географические, были распределены симметрично. Налево ― залив, направо ― залив.[3] | |
| — Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания», 1931 |
Река входила в узкое ущелье, сдавившее ее мощный простор. Гигантские утесы, метров четыреста высотой, надменно вздымались, сближаясь все больше и больше. Русло реки напоминало широкий треугольник, вершина которого, вытягиваясь, исчезала в изгибе ущелья. У основания треугольника высокий пенистый вал обозначал одиночный большой камень, а за ним треугольник пересекался рядом острых, похожих на черные клыки камней, окруженных неистово крутящейся водой. Ущелье вдали было заполнено острыми стоячими волнами, точно целый табун вздыбленных белых коней протискивался в отвесные темные стены. Налево в каменную стену вдавался широкий полукруглый залив, искривляя левую сторону треугольника, и туда яростно била главная струя реки, взметывая столбы сверкающих брызг. | |
| — Иван Ефремов, «Тень минувшего», 1944 |
Но ближе к южному берегу залива, где от этой стены отделялась гряда скал, ограничивавшая залив с этой стороны, обрыв переходил в крутой склон с уступами, по которым можно было взобраться. На уступах росли кусты и пучки травы. Углубиться в лес по тропинке, замеченной в одном месте, мальчик не решился, а пошел по окраине пологого склона над обрывом, с которой хорошо был виден весь залив и пляж с самолётом. Он заметил, что попадаются сухие кусты, годные на топливо, а пройдя немного дальше, за гряду скал, окаймлявших залив с севера, наткнулся на ручеек, выбегавший из чащи леса и падавший каскадами по уступам черных скал в море уже вне залива. Быстро набрав кувшин воды, Генри побежал обратно, собирая по пути топливо. | |
| — Владимир Обручев, «Коралловый остров», 1947 |
Продолжая прерванный курс, Анкудинов опять шел вдоль берега. Поветерь была неровная. Временем накатывал туман. Мы убавляли паруса, шли тихо, по течению. Я знал, что Анкудинов не пойдет домой, на Русь, без Ивана Узкого, и думал, что пойдем обыскивать все попутные заливы. Но кормщик наш шел подряд два дня и две ночи, шел вперед, не обращая никакого внимания на берег, чуть видный сквозь туман. Я удивился еще больше, когда кормщик круто управил лодью в залив, ничем не отличный от пройденных. Не я один, и другие из команды говорили: | |
| — Борис Шергин, «Отцово знанье», 1950-е |
В стихах[править]
| — Белла Ахмадулина, «Гряда камней», 1985 |
Три могилы ― Илюши, Володи и Анны Андреевны ― | |
| — Евгений Рейн, «Ночь в Комарове», 1990 |
| — Иосиф Бродский, «Итака», 1993 |
Источники[править]
- ↑ К.И. Чуковский. Собрание сочинений. Том 11: Дневник 1901-1921 гг. — М., «Терра»-Книжный клуб, 2004 г.
- ↑ Лидия Гинзбург. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. Санкт-Петербург, Искусство-СПБ, 2002 г.
- ↑ Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания»
- ↑ Обручев В.А. «Путешествие в прошлое и будущее»: повести и рассказы. ― М.: Наука, 1965 г.
- ↑ Борис Шергин. Повести и рассказы. — Л.: Лениздат, 1987 г.
- ↑ Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы: в 2 томах. Новая библиотека поэта (большая серия). — СПб.: «Вита Нова», 2011 г.
См. также[править]
 Поделитесь цитатами с вашими друзьями: |
