Март (от лат.Mārtius mēnsis — Марсов месяц) — третий месяц года в юлианском и григорианском календарях. Один из семи месяцев длиной в 31 день. В Северном полушарии Земли март является первым месяцем весны, в Южном полушарии — первым месяцем осени.
Но вот подошел и март; дни стали подлиннее, а солнышко начало так пригревать закоченевшую даурскую природу, что появились лужицы и обрадовавшиеся воробьи, немилосердно чирикая, собравшись в большую компанию, учинили в них купанье. Как они, шельмецы, весело поскакивая по краям лужиц, прыгали в холодную снежную воду, приседали, били по ней крылышками; а вдоволь накупавшись, быстро поднимались на ближайшие кровли, чтоб отряхнуться, обсушиться на солнышке да носиком привести в порядок только что подмоченные перышки.[2]
В месяце марте первые розовые бородавки появятся, позеленеют и лопнут на ветвях бульварных деревьев и носах бульварных пьяниц. Впервые с начала года, лучшие клошары столицы смогут время от времени ночевать прямо на улице. [3]:44
Раскрасневшись, волнуясь до слез и смеясь, она мечтала вслух о том, как она будет жить в Дубечне и какая это будет интересная жизнь. А я завидовал ей. Март был уже близко, дни становились всё больше и больше, и в яркие солнечные полдни капало с крыш и пахло весной; мне самому хотелось в деревню.[4]
Накануне лил дождь, дул яростно ветер, а сегодня тихо, ярко светит мартовское солнце, разливая тепло и радость. По-весеннему синеет небо, и медленно тают в нем, сверкая белизной свежего снега, остатки вчерашних грязных туч. Веселее становится раскинувшийся вдоль берега приморский город с его однообразными, похожими на казармы домами под рыжей черепицей крыш, с дымящимися фабриками и заводами на окраинах, с громадной и шумной гаванью, у каменных стен которой торчат трубы и мачты бесчисленных судов. Успокаивается и море, ласкаемое лучами...[5]
― Послушай сюда, ― сказал он и сановито дотронулся до своих серебристых усов, ― один пастух, когда кончился март ― самый дождливый и неприятный для пастухов месяц, оказывается, сказал: «Слава богу, кончился этот вонючий март, теперь и вздохнуть можно».
Услышал это март и обиделся на пастуха. Ну, говорит, покажу я этому негодяю. Просит март у апреля: «Одолжи мне пару дней, отомщу я этому голодранцу за оскорбление».
― «Хорошо, ― говорит апрель, ― пару дней я тебе дам по-соседски, но больше не проси, потому что самому времени не хватает».
Взял март у апреля два дня и нагнал такую погоду, что по нужде не выйдешь из-под крыши, а не то чтобы стадо вывести.[7]
Я старался не думать о будущем. Утвердился март с неожиданными дождями и предчувствием летнего зноя. Мокрый снег оседал на газонах и крышах. Тася, захватив свои вещи, окончательно перебралась ко мне.[8]
За окном сеял мелкий противный мартовский дождь, превращая просевший, но все еще спрессованный снег в жидкую грязную кашицу. Надев легкую, по военным понятиям, куртку, Олег хлопнул дверью и бросился в людской водоворот столичного мегаполиса. Он шел и наслаждался изморосью, столичной грязью, которая одуряюще пахла миром. Можно было смело шагать, не пригибаясь и не глядя под ноги, не приглядываться, выискивая тоненькую проволочку мины-растяжки, а плотно ставить ногу в эту мартовскую грязь, зная, что подошва не провалится, не соскользнет и что можно долго идти и быть уверенным, что ступаешь на твердую почву.[9]
Март — венгерский месяц. 15-го марта школьников водят к памятнику Петефи, а в этот раз повели нас и в Национальный музей — к печатному станку Танчича, на котором в 1848 году были оттиснуты революционные «12 пунктов». Было что-то новое в воздухе и в душе, когда 15-го марта 1953 года я впервые увидел этот неуклюжий символ свободного слова.
Март. Я вспомнил три русских стихотворения о марте, а четвёртое напомнил мне М. Л. Гаспаров: то, в котором сначала «тёплый ветер вихревой, непутевый, вестовой», а потом «кто-то с полночи нагрёб на проталину сугроб, над землею разомлелой пронесясь метелью белой, — старый снег на убыль шел, — внук за дедушкой пришёл». Так кончались ранние оттепели на моей памяти: и оттепель 53-го года, и оттепель 56-го года.
В один день со Сталиным <5 марта> умер Сергей Прокофьев. Никто не заметил тогда его смерти. Его великолепная «Здравица», которая очень нравилась моему музыкальному отцу, при Сталине не исполнялась за «формализм», а после Сталина за то, что была сочинена к его 60-летию. Рассказывали, будто Прокофьев написал и хорал на слова четвертой главы «Краткого курса».
И Ахматова умерла в один день со Сталиным — тринадцать лет спустя.[10]
Еще через два года. Март, март, март. Март ― морт ― смерть… В марте 2002 года Амир ибн аль-Хаттаб, Самир бин Салех ас-Сувейлим, “Черный араб” и “Снежный человек”, амир Высшего военного Маджлисуль Шура Ичкерии, получил письмо, весточку от старушки-матери. Что он думал прочитать в этом письме?[11]
Уж месяц март. Весна пришла: так густ,
Так тепел воздух; ищешь тени жадно,
Бежишь на шум воды, и так отрадно
У свежих струй, лиющихся из уст
Уродливых тритонов в гроте мрачном.
Но мне не верится: когда ж она
Пришла сюда, игривая весна,
Как дева пышная в наряде брачном?[12]
Месяц март. Умер вождь.
Радио глухими голосами
Голосит: теперь мы сами, сами! Вёдро было или, скажем, дождь,
Как-то не запомнилось. Забылось,
Что же было в этот самый день.
Помню только: сердце билось, билось
И передавали бюллетень.[14]
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 9. (Рассказы. Повести), 1894-1897. — стр.233
↑Новиков-Прибой А.С. Собрание сочинений в 5 томах. — М.: Правда, 1963 г. — Т. II. — С. 12
↑Замятин Е. И. Мы: Роман, рассказы, литературные портреты, эссе. ― Ставрополь: Книжное изд-во, 1990 г.