Полыно́к или Полынь австрийская (лат.Artemisia austriaca) — покрытое беловатым войлочным опушением травянистое растение с ароматным запахом, широко распространённое в Европе; низкорослый полукустарник с прямостоячими стеблями 20-60 см высотой, ветвящимися в верхней части.
Полынь австрийская — лекарственное растение, традиционно известное в народной медицине. Эфирное масло широко используется в парфюмерии. Нередко полынок встречается в качестве сорняка в посевах многолетних трав и других культур.
Вместе с тем, под названием «полынок», имеющем в народной речи значение «полынька» или «небольшая полынь», в нестрогих текстах могут иметься в виду и другие растения. В частности, в некоторых диалектах таким именем называют полынь лечебную или божье дерево (лат.Artemisia procera)
Куда ни глянешь, везде истрескавшаяся сухая земля, горький, жесткий полынок, бурые обнаженные плешины глинистых солончаков, на которых ничего не растет.[1]
Мелкий полынок, спутавшись в сухой шершавый войлок, покрывает сожженную, истрескавшуюся землю, нисколько не защищая ее от почти отвесных лучей июльского солнца. И кроме этого сизого полынка, побелевшего неба да струящегося от зноя воздуха, ничего кругом нет.[1]
В этот ранний утренний час ни степной подорожник, ни поникшие ветки желтого донника <...> не источали присущих им дневных запахов. Даже всесильный полынок и тот утратил его ― все запахи поглотила роса, лежавшая на хлебах...[5]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга вторая), 1959
Сено славное, высохло без дождя. Зелёный пырей в нём, мелколистный вязиль с розовыми цветами, пахучий полынок. Сенной дух стоит над землею.[6]
Растёт в Украине так называемая австрийская полынь (Artemisia austrica). Это самый надоедливый сорняк на пастбищах. Австрийская полынь является индикатором состояния пастбищ и поселяется там, где почва истощилась.[8]
— Елена Свитко, «Диабет: боремся и побеждаем», 2014
Полынок в научно-популярной литературе и публицистике
Растет в Украине так называемая австрийская полынь (Artemisia austrica). Это самый надоедливый сорняк на пастбищах. Австрийская полынь является индикатором состояния пастбищ и поселяется там, где почва истощилась. Ценные травы исчезают, а их место тут же занимает «австриячка». В надземной части растения найдены многочисленные физиологически активные соединения, один из них — сесквитерпеновый лактон пустрицин. Отвар полыни австрийской раньше применялся в народной медицине против малярии и холеры.[8]
— Елена Свитко, «Диабет: боремся и побеждаем», 2014
Полынь горькая (Artemisia absinthium L.). <...> Не путать с полынью австрийской (полынь ползучая, белые венички, нефорощь, нехворощь белая, нехворощь серая, полынёк, полынец, полинец, чистый полынец, дикая полынь, мелкая полынь, луговая полынь, веничья полывковая, чорнополица, яловой сон (Artemisia austriaca Jacq.) В растении имеется эфирное масло, полностью растворимое в 90% спирте. Масло содержит азулен, цинеол, альфа и бета туйоны.[9]:245
— Екатерина Донецкая, «Лекарственные растения в быту, медицине, косметике», 2016
Экологическая шкала увлажнения. <...>
Ступени 31-39. Сухостепное увлажнение. Почвы — темно-каштановые и южные черноземы. Господствуют типчак, ковыль Лессинга, полынь австрийская. Эти условия встречаются в более южных сухих районах — по увлажненным местам, а в северных — по сухим (южные склоны, солонцы). Увлажнение достаточно для богарного земледелия при условии применения приёмов накопления и сохранения влаги.[10]:94
На бурой, выжженной степи, дремавшей в тяжелой истоме, далеко кругом не было видно ни кустика. Лишь кое-где одиноко торчал из засохшего, приникшего к земле ковыля, серый, дымчатый полынок, да оголенные сибирьки с маленькими, покрытыми пылью листочками.[11]
Солнце все раскалило: не только к железным — к деревянным частям тарантаса нельзя прикоснуться рукой, страшно разогрелись подушки, чемодан, платье. А кругом все тот же сизый полынок, из-желта-бурая горелая трава, между которой сквозит сухая, потрескавшаяся земля, то же обманчивое марево.[1]
Он вздыхает, останавливается и оглядывает степь: сизый полынок, горелая изжелта-бурая трава, между которой сквозит потрескавшаяся земля, обманчивое марево и одинаковая, однообразная степная даль.[1]
Сколько он ни идёт, над ним всё так же стоит беспощадное солнце, побелевшее от жара неподвижное небо, струится и дрожит горячий воздух.
Мелкий полынок, спутавшись в сухой шершавый войлок, покрывает сожженную, истрескавшуюся землю, нисколько не защищая ее от почти отвесных лучей июльского солнца. И кроме этого сизого полынка, побелевшего неба да струящегося от зноя воздуха, ничего кругом нет. Открытая во все стороны сухая степь равнодушно простирается, лениво, нескончаемо подымаясь по изволокам, отлого спускаясь в широкие сухие балки, по которым краснеет глина размытых оврагов.[1]
Мертва лежала степь, исхлестанная дорогами, в лощинах и на межах еще держались снега, но солнце уже набирало силу, пригорки затягивало первым, остро пахнущим полынком. <...>
Взыграла, разлилась Кубань-река. Налетели хлопотливые скворцы и жаворонки. Густой ветер наносил со степи волнующие запахи распаренной земли и первого полынка.[13]
Напротив, через пыльную улицу, белый, просторный, под железной крышей, дом причта: гривастый богатый поп делает свое дело.
А по степи, по растрескавшемуся чернозёму, местами почти в полметра, пустынно, неохватимо простирается сизый шершавый полынок.
Долго едешь пустынным простором, да вдруг, как золотое море, тучно заблестит, залоснится пшеница с зеленеющими межами — царство неисчислимо кишащих вредителей. А то овсы потянулись, бахчи, просо — и все перепоясано, исчерчено зелеными изгибающимися по увалам межами — и в них века.
А там опять пустыня сизого полынка да бесчисленные балки. И все налилось неисчислимым звучанием кузнечиков.[2]
— Ты понимаешь, Евгений... Я до чертиков люблю Дон, весь этот старый, веками складывавшийся уклад казачьей жизни. Люблю казаков своих, казачек — все люблю! От запаха степного полынка мне хочется плакать...[3]
В этот ранний утренний час ни степной подорожник, ни поникшие ветки желтого донника, ни показавшееся на взгорье и близко подступавшее к шляху жито не источали присущих им дневных запахов. Даже всесильный полынок и тот утратил его ― все запахи поглотила роса, лежавшая на хлебах, на травах так щедро, будто прошел здесь недавно короткий сыпучийиюльский дождь. Потому в этот тихий утренний час и властвовали всесильно над степью два простых запаха ― росы и слегка примятой ею дорожной пыли.[5]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга вторая), 1959
...желтела выведенными стропилами другая такая же хоромина — под молодняк. Оттуда натягивало радостным духом лошадиных стойл, к которому подмешивался запах уже обсохшего и засочившегося степной горечью низкорослого полынка...[14]
И уже обнажилась вокруг фермы розовая земля, сцепленная сухими корнями, будто перепутанной бурой проволокой. Сквозь них пробивался только бледный кудрявый полынок, от которого горчило коровье молоко и горчил воздух...[7]
Каблуками, сапогами, иноземными гвоздями
Пригибали полынок, чтоб подняться он не мог.
Серебристый полынок. Он горел не догорая, умирал не умирая, У курганов у дорог, где остался там и лёг Серебристый полынок.
Под метелью, под снегами, под искрошенными льдами,
Обгоревший он лежал, тонкий, острый как кинжал, Серебристый полынок.[4]:121
↑ 12Елена Свитко. Диабет: боремся и побеждаем. — б.м.: Мультимедийное издательство Стрельбицкого, 2014 г.
↑Екатерина Донецкая. Лекарственные растения в быту, медицине, косметике. Описание растений, выращивание и сбор, сроки хранения, показания. Том третий (Ж-К). — М.: Издательство Вече, 2016 г.
↑К. Ш. Казеев, С. И. Колесников, Ю. В. Акименко, Е. В. Даденко. Методы биодиагностики наземных экосистем. — Ростов-на-Дону : Изд-во Южного федерального ун-та, 2016 г. — 355 с.
↑Ф. Д. Крюков. Шульгинская расправа. (Этюд из истории Булавинского возмущения). — СПб., «Исторический вестник». № 9. Сентябрь 1894 г. — С. 653-677
.jpg)
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
