У этого термина существуют и другие значения, см. Хлябь (значения).
Хлябь небе́сная, чаще во множественном числе хля́би небе́сные (устар., библейское от старослав. хлѧбь), в более полном виде: «разверзлись (или отверзлись) хляби небесные» (иронич., разг., о проливном дожде) — устойчивое сочетание, фразеологизм, заимствованный из первой книги Библии (Быт 7:11-12): «...и хляби небесные отверзошася». Выражение имеет несколько вариантов переводов, прежде всего, вследствие многозначности основного слова хляби. Однако наиболее точным вариантом представляется «открылись бездны небесные».
Многозначность, а также фонетическая и образная яркость выражения привела не только к широкому употреблению фразеологизма в литературном и разговорном языке, но также и вызвало самостоятельную жизнь слова «хлябь», которое постепенно приобрело несколько новых контекстных значений, прежде неизвестных.
Как богата мысль Божия, распределившая климаты на земле! <...> хляби небесные растворяются и проливают вдруг ручьи теплой весенней воды на землю оледенелую...[1]
Но будто мало было той воды, по которой шлепали лошади: около двух часов пополудни разверзлись хляби небесные, и хлынул потоками тропический ливень. Укрыться от него не было возможности. Оставалось одно: стать философами и стоически переносить его.
...ни дождя, ни ветра ещё не было. Но вскоре хляби небесные разверзлись, и вертикальные, словно нити ткацкого станка, струи соединили чёрное небо с водной равниной. Крупные капли, ударяясь о поверхность огромного озера, отскакивали тысячами брызг, озаренных молниями.
...нигде так не понятно выражение «хляби небесные разверзлись» как на далёком юге. <...> Все эти сплошные горные кланы пеших лезгин, полудиких дидойцев и совсем диких андийцев — бежали в слепом ужасе пред стихийною помощью...[3]
Выражение «разверзлись все хляби небесные» как нельзя более подходило к тому хаосу, который теперь царил на земле. Полосы дождя, точно волны, двигались по воздуху и проходили сквозь лес. Вслед за моментами затишья буря как будто хотела наверстать потерянное и неистовствовала еще больше.[4]
...мне показалось, что на улице идет проливной дождь. Именно тот ливень, про который говорят: «Разверзлись хляби небесные» и «льёт как из ведра». Я босиком пошел затворить окно. На небе было тихо и звездно.[5]
Нельзя было сказать про этот внезапный дождь, что он полил или что отверзлись хляби небесные. Скорее я сказал бы, что над нами опрокинулась труба верст сорока в диаметре и с бесконечным запасом воды в неизмеримом резервуаре…
— Бахыт Кенжеев, «Ну куда сегодня пойти с тобою...», 1999
Выражение восходит к библейскому мифу о всемирном потопе <...>: «Разверзошося вси источницы бездны, и хляби небесные отверзошася. И бысть дождь на землю четыредесять дней и четыредесять ночей», т. е. «Разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей».[8]:281
Вспомним шутливое выражение разверзлись хляби небесные («пошёл сильный, проливной дождь»). Мы видим, что в названном фразеологическом сращении архаично не только существительное хлябь, но и глагол разверзлись. Хорошо знакомо лишь прилагательное небесный. С чем же небесным и что же сделалось?[9]:112
Слова разверзлись хляби небесные оставили после себя и других потомков. Среди них в первую очередь следует назвать глагол расхлябаться — «расшататься, разойтись, ослабеть» <...> и существительное расхлябанность — недисциплинированность»...[9]:113
К такой же древности, может быть, относятся и глифы Маянских письмен. Вот один из них, так называемый «Небесный Щит». <...>
Слева — куль черный, справа – белый: первое погибшее человечество — в том; в этом — второе. А надо всем — продолговатый, четырехугольный «щит», разделенный надвое: справа — молниеносные стрелы, слева — небесная, над морскою пучиною, хлябь, в виде огромных капель дождя, падающих на такие же огромные волны...
Хляби. Разверзлись хляби небесные. Книжн. или разг., шутл. О проливном дожде.
Выражение восходит к библейскому мифу о всемирном потопе (Быт 7:11-12): «Разверзошося вси источницы бездны, и хляби небесные отверзошася. И бысть дождь на землю четыредесять дней и четыредесять ночей», т. е. «Разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей».
Значение слова хлябь (хляби) интерпретируется по разному. Слово это теперь встречается только в составе указанного оборота и имеет, по-видимому, значение «бездна, пропасть, простор, глубина». Само выражение дословно означает «открылись небесные просторы».[8]:281
Что значит слово хлябь? качестве самостоятельной лексической единицы слово хлябь практически в нашей речи отсутствует. Оно живёт лишь как часть целой словесной семьи, и только в ней. Вспомним шутливое выражение разверзлись хляби небесные («пошел сильный, проливной дождь»). Мы видим, что в названном фразеологическом сращении архаично не только существительное хлябь, но и глагол разверзлись. Хорошо знакомо лишь прилагательное небесный. С чем же небесным и что же сделалось? Начнём с последнего. О глаголе разверзлись нельзя не упомянуть, если говорится об этимологии существительного отверстие. Разверзлись может значить «раскрылись, развязались, расшатались, ослабли».
Чтобы понять, какое значение было первоначально у оборота разверзлись хляби небесные, нам осталось узнать, что значит слово хлябь. Это существительное имеет значение «простор, пустота, глубь; бездна, пропасть». Таким образом, буквальный перевод выражения разверзлись хляби небесные дает нам «открылись небесные просторы» (или «бездны» и т. д.). История нынешнего значения «пошел сильный, проливной дождь» «разверзается» перед нами полностью лишь тогда, когда мы привлекаем тот контекст, из которого выражение разверзлись хляби небесные явилось на свет.[9]:112
Заметим попутно, что наши небесные хляби, после того как они «разверзлись», отложились не только в разобранном выражении. Слова разверзлись хляби небесные оставили после себя и других потомков. Среди них в первую очередь следует назвать глагол расхлябаться — «расшататься, разойтись, ослабеть» (сравните: гайки расхлябались, т. е. расшатались, сапог расхлябался, т. е. стал свободным, и т. д.) и существительное расхлябанность — недисциплинированность» (от расхлябанный, страдательного причастия глагола расхлябать, приставочного производного от хлябать «качаться, шататься»).[9]:113
Глагол расхлябаться среди только названных слов особенно интересен. Он возник в результате своеобразной конденсации словосочетания разверзлись хляби, на базе слова хлябь, но по модели разверзлись: в структурную схему раз- (рас-) – -лись вместо -верз- было «засунуто» -хляба-. Ещё более оригинальным сжатием оборота разверзлись хляби небесные до слова предстает перед нами диалектное существительное хляба – «дождь, слякоть». [9]:113
«Потоп» мне не понравился. Вид волнующихся вод, покрывающих землю, не ужасает зрителя, и он не понимает, от чего укрываются в утесах толпы полунагих мужчин и женщин. «Хляби небесные растворились»; но еще вершины утесов не покрыты водою и на одном из них видим мы людей, кои спасутся в ковчеге; на других горах патриархи подвергаются общей участи. Нежные супруги спасают друг друга, детей, между тем как безбожное отчаяние рвет на себе волосы и в ярости своей, кажется, хочет еще остановить воздымающуюся волну, готовую поглотить остатки человеческого рода.
Как богата мысль Божия, распределившая климаты на земле! Какая пространная лаборатория, которой Бог есть душа, и попечитель, и художник! Здесь изобильная роса утоляет иссохшую землю; там хляби небесные растворяются и проливают вдруг ручьи теплой весенней воды на землю оледенелую, — когда почва песчаных пустынь, тщетно ожидающая дождя, кажется готова произнести проклятие на небо, — оно обливает ее свежим потоком, который дарует ей снова жизнь и терпение.[1]
Около полудня Дерсу и Чжан-Бао, поговорив о чем-то между собой, пошли в лес. Накинув на себя дождевик, я пошел следом за ними и увидел их около той сопки, на которую подымался накануне. Они таскали дрова и складывали их в кучу. Меня удивило, почему они складывают их так далеко от фанзы. Я не стал мешать им и поднялся на горку. Напрасно я рассчитывал увидеть долину Билимбе: я ничего не видел, кроме дождя и тумана. Выражение «разверзлись все хляби небесные» как нельзя более подходило к тому хаосу, который теперь царил на земле. Полосы дождя, точно волны, двигались по воздуху и проходили сквозь лес. Вслед за моментами затишья буря как будто хотела наверстать потерянное и неистовствовала еще больше.[4]
Когда лежишь на койке в форпике — носовой каюте, то, кажется, что тебя подвесили под близким звездным небом в большой люльке и какой-то безумный великан раскачивает тебя как маятник: туда-сюда, туда-сюда. В заторможенном сознании мелькают обрывки привычных фраз, соответствующих обстоятельствам: «игрушка волн», «разверзлись хляби небесные и морские»… Люлька-яхта с плеском окунается в волны, и вода, журча, стекает по бортам.[10]
— Владимир Лебедев, «Путешествие в Золотой век, или наши простаки за границей», 1994
Хляби небесные в беллетристике и художественной литературе
Лошади быстро утомлялись, ступая по земле, проваливавшейся у них под ногами. Местность все понижалась, и эта часть равнины представляла собой огромную лощину, куда быстро могли нахлынуть воды из соседних мест. Поэтому следовало по возможности скорее выбраться из этой низины, которая при наводнении не замедлила бы превратиться в озеро.
Поехали быстрее. Но будто мало было той воды, по которой шлепали лошади: около двух часов пополудни разверзлись хляби небесные, и хлынул потоками тропический ливень. Укрыться от него не было возможности. Оставалось одно: стать философами и стоически переносить его. На пончо всадников стекала вода со шляп, словно с переполненных желобов крыш. С бахромы седел струились ручьи. Всадники, осыпаемые брызгами, летевшими из-под копыт лошадей, ехали как бы под двойным ливнем — с небес и с земли.
Вскоре на северо-востоке протянулась яркая фосфорическая полоса. Воспламеняя тучи, словно какое-то горючее вещество, и отражаясь в бурных водах, она мало-помалу охватила весь горизонт. Это молния отразилась в воде, и омбу очутилось в центре огненной сферы. <...>
Однако ни дождя, ни ветра еще не было. Но вскоре хляби небесные разверзлись, и вертикальные, словно нити ткацкого станка, струи соединили чёрное небо с водной равниной. Крупные капли, ударяясь о поверхность огромного озера, отскакивали тысячами брызг, озаренных молниями.
Может быть, этот ливень предвещал конец грозы, и путешественники отделались лишь обильным душем? Нет!
— Чайком не прикажешь ли попотчевать, родимый? — послышался подобострастный голос хозяйки.
— Что выдумала! — отозвался юродивый, — Грешное тело баловать… Охо-хо! Все кости ему сокрушить… а она — чай! Ох, ох, старица почтенная, сатана в нас силен! На него глад, на него хлад, на него хляби небесные, дожди проливные, пронзительные, а он ничего, живуч! Помни день покрова богородицы! Будет тебе, будет много![2]
На западе, ближе к полудню, что-то кучилось у самого горизонта в виде облачка. Да то и было облачко, которое как-то странно вздувалось и как бы ползло по горизонту, на полночь.
— Никак, там заволакивает аер-от…
— И впрямь, кажись, облаци Божьи. Не разверзет ли Господь хляби небесны? — крестится монах.
— А добре бы было, страх упека. <...>
Вдали, на западе, что-то глухо загремело и прокатилось по небу, словно пустая бочка по далекому мосту. Солнце дрогнуло как-то, замигало, бросило тени на море и скоро совсем скрылось. Высоко в воздухе жалобно пропискнула, как ребенок, какая-то птичка, и скоро голос ее затерялся где-то далеко в неведомом шуме.[11]
...нигде так не понятно выражение «хляби небесные разверзлись» как на далёком юге. Всё, что ещё недавно, озверелое, мрачное, заранее торжествующее свою победу над жалким каменным гнездом, куда заперлись русские, стояло кругом грозною силою, теперь стремглав уносилось прочь от крепости. Как бешеные стремились Чечня и Кабарда к первым предгорьям, неистово хлеща нагайками и без того испуганных коней, красные пятна мюридов казались жалкими точками вдали… Все эти сплошные горные кланы пеших лезгин, полудиких дидойцев и совсем диких андийцев — бежали в слепом ужасе пред стихийною помощью, нежданно явившеюся к русским. Самур уже вспучивался… Недавно тихие и спокойные воды его выступили из берегов, подняли на пенистое лоно головни залитых костров, целые деревья, срубленные дидойцами и лежавшие около, — подняли и, мощно ворочая их словно сучья в своей быстрине, понесли вперёд к Каспию. В самом стремени вода мчалась яро и шумно…[3]
Утром, в хмури рассвета, на площади у вокзала снова копошатся: ломовые поят лошадей. Облака цепляются за шпили, в воздухе пар и мгла; и, как дикие предутренние существа, ржут лошади; их страшный рык идет из хлябей облаков, земли, тысячепудовых складов.[12]
Ночью я проснулся в своем гостиничном номере. Спросонья мне показалось, что на улице идет проливной дождь. Именно тот ливень, про который говорят: «Разверзлись хляби небесные» и «льёт как из ведра». Я босиком пошел затворить окно. На небе было тихо и звездно. Облака спокойно окутывали вершины гор. Ветер заснул. Но неумолчным шумом, ропотом, плеском, звонким говором полны были земля и воздух. Это — бежали горные воды.[5]
Закапали первые тяжелые и теплые капли. Я заторопился. Когда я проходил мимо соседних дач, H. H. Черепнин крикнул мне с балкона:
— Возьмите-ка зонтик!
Но я отказался, сославшись на авторитет Оннора, старого знатока местных погод, и побежал дальше.
Да! Виноградарю все-таки далеко до моряка, и темный инстинкт маленькой Надежь оказался проницательнее мудрого старческого опыта… Едва я затворил за собою дверь нашей хижины, как началось… Нельзя было сказать про этот внезапный дождь, что он полил или что отверзлись хляби небесные. Скорее я сказал бы, что над нами опрокинулась труба верст сорока в диаметре и с бесконечным запасом воды в неизмеримом резервуаре…
Опишу ли я эту бурю? Сумею ли? Нет и нет. Я не найду для нее на человеческом языке ни эпитетов, ни сравнений, ни уподоблений. Да и вообще ураган неописуем. Всего могущественнее живописал его старик Диккенс. Помните, как Давид Копперфильд едет поспешно в Ярмут сквозь страшную бурю, между тем как в Ярмуте в эти минуты происходит еще более страшная человеческая катастрофа?.. Ну и накопило же небо гнева!
Гром и молния падали непрерывно, и порой, казалось, молния не предупреждала гром, а как бы врезалась в его грохот. Хижина наша тряслась. Все те дыры в потолке, сквозь которые мне улыбались прежде по ночам кроткие звезды, обратились в водопроводные краны и стали поливать нашу лачугу из пяти мест сразу. Я растерялся. Вода разлилась по моему рабочему деревянному столу и стала затоплять рукописи как мои, так и чужие, и я видел, как чернила на них расплывались грязными пятнами.
Давно уже Колоколамск не видел гробовщика Васисуалия Лоханкина в таком сильном возбуждении. Когда он проходил по Малой Бывшей улице, он даже пошатывался, хотя два последних дня вовсе не пил.
Он заходил во все дома по очереди и сообщал согражданам последнюю новость:
— Конец света. Потоп. Разверзлись хляби небесные. В губернском городе семь дней и семь ночей дождь хлещет. Уже два ответственных работника утонуло. Светопреставление начинается. Довели большевики до ручки! Поглядите-ка!
И Лоханкин дрожащей рукой показывал на небо. К городу со всех сторон подступали фиолетовые тучи. Горизонт грохотал и выбрасывал короткие злые молнии.[6]:48
Уже без ве́трил, без кормила
По безднам буря нас носила;
Гребец от страха цепенел;
Уже зияла хлябь под нами
Своими пенными устами;
Надежды луч в душах бледнел;
Уже я с жизнию прощался,
С ее прекрасною зарёй;
В тоске слезами обливался
И ждал погибели своей...[13]
Гром на гром в вышине, гул на гул в глубине
Как катясь, как вратясь даль и близь оглушали,
Бездны бездн, хляби хлябь колебав в тишине
Без устройств естество, ужас, мрак представляли.[15]
Приди и обозри, о смертный!
Непостижимы чудеса:
На чем стоят столпы несметны,
Держащи землю, небеса;
Зри, обращал как Бог понт в сушу,
Как хлябь разверз, простер в ней путь
И там провел живую душу,
И ветр не мог никак где дуть! [15]
Ах, как город сжался под львиной лапой,
до чего обильно усеян битым
хрусталём и мрамором. Пахнет граппой
изо всех щелей. За небесным ситом
хляби сонные. Лодка по Малой Бронной
чуть скользит.[7]
— Бахыт Кенжеев, «Ну куда сегодня пойти с тобою...», 1999
↑ 12Зинаида Волконская. Отрывки из путевых воспоминаний. — СПб.: «Северные цветы» на 1830 г.
↑ 12Тургенев И. С., Собрание сочинений. В 12-ти томах. — М.: "Художественная литература", 1976-1979 гг. Том 7, стр. 194—214.
↑ 12Немирович-Данченко В. И. «Кавказские богатыри». Часть третья. Победа! — М.: Издание редакции журналов «Детское чтение» и «Педагогический листок», 1902 г.
↑ 12В.К. Арсеньев. «По Уссурийскому краю». «Дерсу Узала». — М.: Правда, 1983 г.
↑ 12А. И. Куприн. Новые повести и рассказы. — Париж, 1927 г.
↑ 12Ильф и Петров, Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска / сост., комментарии и дополнения (с. 430-475) М. Долинского. — М.: Книжная палата, 1989 г. — С. 48-51
↑ 12Б. Ш. Кенжеев. Снящаяся под утро: Книга стихотворений. — М.: Клуб «Проект ОГИ», 2000 г.
↑ 12В. М. Мокиенко. Правильно ли мы говорим по-русски: поговорки: что мы о них знаем, откуда они пришли, как их правильно понимать и употреблять. — Москва: Центрполиграф, cop. 2016 г. — 316 с.
↑ 123456Н. М. Шанский. Лингвистические детективы. Увлекательные рассказы из жизни слов. — Москва: Эксмо, 2020 г. — 288 с.
↑Владимир Лебедев. Очерк «Путешествие в Золотой век, или наши простаки за границей». — М.: Журнал «w:Вокруг света», Рубрика: Природа и человек, №1, 1994 г.
↑Мордовцев Д. Л. Сочинения. В 2-х т. Том 2. — М.: Худож. лит., 1991 г.
↑Б. К. Зайцев. «Белый свет». Проза. ― М.: Художественная литература, 1990 г.
↑Н. М. Карамзин. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1966 г.
↑А. П. Беницкий в сборнике: Поэты-радищевцы. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1979 г.
