Перейти к содержанию

Сопка

Материал из Викицитатника
Вулкан Ключевская сопка

Со́пка, со́пки — общее название холмов и относительно невысоких гор (до 1000-1500 метров) со сравнительно пологими склонами на юге Центральной Сибири, в Северном и Центральном Казахстане, в Забайкалье, на Кольском полуострове и на Дальнем Востоке; а также некоторых вулканов на Камчатке и Курильских островах, грязевых вулканов в Крыму и на Кавказе.

Вероятное происхождение слова сопка от от ст.‑слав. соп — по Далю (русск. сыпать) — земляная насыпь, вал, холм, возвышение, пещера, гора.

Сопка в афоризмах и кратких цитатах

[править]
  •  

На горизонте было видно много курганов; Б. стал называть мне их всех по именам: «Вот это Ак-Тубе (ак ― белый, тубе ― гора, сопка), вот тот Кок-Тубе (кок ― синий, зеленый), а этот, самый высокий, Ханка…»[1]

  Александр Верещагин, «Из путешествия по Средней Азии», 1883
  •  

Сопка ― остроконечная гора.[2]

  Владимир Короленко, «Сон Макара», 1883
  •  

― Моя дома нету. Моя постоянно сопка живи. Огонь клади, палатка делай ― спи. Постоянно охота ходи, как дома живи?[3]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

...Теперь вокруг неё — Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.[4]

  Иосиф Бродский, Из «Школьной антологии», 1969
  •  

...и видна Голгофы сопка из монгольского окна.[5]

  Светлана Кекова, «Жизнь похожа на жестянку, что гремит по мостовой...», 1995

Сопка в научно-популярной и документальной прозе

[править]
  •  

Выше на горе растут душица, богородская трава, ромашка, а по камням стелется стланец и, наконец, тальник, ближе к вершине горы, являющейся только отдельными листочками. Между низменными кустарниками зеленеет мох, но самая вершина сопки совершенно обнажена. Разительная противоположность голой, черной вершины с подошвой горы, покрытой яркой зеленью лиственицы и испещренной пышными цветами, делает вид подгорья еще прелестнее.[6]

  Фердинанд Врангель, «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю», 1841
  •  

Там, где ранее было древнее устье, тропа взбирается на гору и идет по карнизу. Отсюда открывается великолепный вид на восток ― к морю, и на запад ― вверх по долине. Слева характер горной страны выражен очень резко. Особенно величественной кажется голая сопка, которую местные китайцы называют Кита-шань, а удэгейцы ― Дита-кямони, покрытая трахитовыми осыпями. По рассказам тазов, на ней раньше водилось много пятнистых оленей, но теперь они почти все выбиты. Внизу, у подножия горы, почти на самой тропе, видны обнажения бурого угля.[3]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

Гольд посмотрел на небо, оглянулся кругом и молча пошел дальше. Через минуту он остановился и сказал:
― Наша так думай: это земля, сопка, лес ― все равно люди. Его теперь потеет. Слушай! ― Он насторожился. ― Его дышит, все равно люди… Он пошел снова вперед и долго еще говорил мне о своих воззрениях на природу, где все было живым, как люди. <...>
Глаза есть, посмотри не могу, понимай нету. Верно ― это люди в городе живи. Олень искай не надо; кушай хочу ― купи. Один сопка живи не могу ― скоро пропади.
Да, он был прав. Тысячи опасностей ожидают одинокого путешественника в тайге, и только тот, кто умеет разбираться в следах, может рассчитывать на благополучное окончание маршрута.
— Чего его сердится? — говорил в досаде и со страхом Дерсу. — Неужели наша чего-нибудь худо делал?
― Кто? ― спросили казаки.
― Моя не знаю, как по-русски говори, ― отвечал гольд. ― Его мало-мало бог, мало-мало люди, сопка постоянно живи, ветер могу гоняй, дерево ломай. Наша говори ― Каньгу.
«Горный или лесной дух», ― подумал я.[3]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

Вершина сопки была округло-плоская, поросшая кедровым сланцем, толстые ветви которого действительно стелются по земле, образуя труднопроходимые заросли. Рядом с ним около камней приютились даурский рододендрон с мелкими зимующими кожистыми листьями, а на сырых местах ― багульник лежачий с белым соцветием и вечнозелеными кожистыми листьями, издающими сильный смолистый запах. Мы выбрали место, откуда можно было видеть долину Иггу, и сели на камни.[7]

  Владимир Арсеньев, «Сквозь тайгу», 1930
  •  

Немного западнее этого пикета, недалеко от тракта, среди степи возвышалась уединенная сопка Джай-тюбе в виде плоского купола, рассеченного на северном склоне глубоким логом на две части, а на юге круто поднимающаяся над равниной. Я подъехал к ней и увидел, что она состоит из толстых пластов брекчий и туфов порфирита; эти вулканические породы палеозоя оказались вообще господствующими на южной окраине Западного Тарбагатая, которую удалось увидеть на пути из Сергиополя.[8]

  Владимир Обручев, «Мои путешествия по Сибири», 1948

Сопка в публицистике и мемуарах

[править]
  •  

Суровый, прекрасный край моя Родина! Вот и Миасс. Перед глазами далекое озеро с гористыми далями, с голубоватыми сопками на горизонте. Я пишу подробный этюд озера, вошедшего позднее как фон в мою картину «На земле мир» (три старца на берегу озера). Тут, у станции Миасс, стоят пограничные столбы, разделяющие Европу и Азию. Вечером выезжаю тем же путем обратно.[9]

  Михаил Нестеров, «О пережитом», 1928
  •  

На вершине было сухо и тепло. Змеился по желто-зеленому мху пахучий кедровый стланик. И кисти брусники алели на теплых камнях. А главное ― какой вид прекрасный открывался с горы! Бутугычаг был виден вверху, Центральный поселок и покатые сопки на многие километры.[10]

  Анатолий Жигулин, Обломки «Черных камней», 1972
  •  

...<тишина здесь> это что-то огромное и, главное, как бы существующее совершенно самостоятельно, как вот самостоятельно существует эта или та сопка. Какая-то ТИШИНИЩА![11]

  Станислав Рассадин, «Книга прощаний». Воспоминания о друзьях и не только о них, 2008
  •  

Я стоял немного в стороне и гладил ветку молоденькой лиственницы, даже к лицу прижал, удивляясь тому, что ёлки могут быть такими мягкими, не колючими.
― Это сопка Пиль, одна из самых высоких в окрестности, ― сказал отец, видя на моем лице удивление.
― Здесь и елки какие-то необыкновенные. ― Я снова погладил привлекшее мое внимание деревце.
― Это лиственница, ― объяснил отец. ― У нее иголочки мягкие, как листья. Осенью она желтеет, как и все лиственные деревья, и сбрасывает их. Остается голой до следующей весны.
― Жаль, ― разочарованно произнес я. ― Такую бы красавицу на Новый год
Так состоялось мое первое знакомство с тайгой.[12]

  Рим Ахмедов, «Промельки», 2011
  •  

Вершины сопки мне показалось мало, я взобрался на макушку могучей сосны в расчете отыскать на горизонте самую высокую сопку ― Пиль. По моим предположениям она должна находиться на северо-востоке, в полусотне километров отсюда. Но и здесь меня ожидала неудача. Кто бывал в краю сопок, тот знает, что их конусы можно обнаружить вблизи, но чем дальше, тем больше начинают они сливаться в единую гряду. Сколько бы я ни оглядывал окрестности с макушки сосны, передо мной открывался одинаково круглый окоем, скрытый в мглистой лиловой дымке, без всякой зацепки для глаза. Всюду тайга, тайга, тайга без конца и без края.[12]

  Рим Ахмедов, «Промельки», 2011

Сопка в беллетристике и художественной литературе

[править]
  •  

Явление грозы со снегом было так ново и необычно, что все с любопытством посматривали на небо, но небо было тёмное, и только при вспышках молнии можно было рассмотреть тяжёлые тучи, двигавшиеся в юго-западном направлении. Один удар грома был особенно оглушителен. Молния ударила как раз в той стороне, где находилась скалистая сопка. К удару грома примешался ещё какой-то сильный шум: произошёл обвал. Надо было видеть, в какое волнение пришёл солон! Он решил, что чёрт сердится и ломает сопку. Он развёл ещё один огонь и спрятался за изгородь. Я взглянул на Дерсу. Он был смущён, удивлён и даже испуган: черт на скале, бросивший камнями, гроза со снегом и обвал в горах ― все это перемешалось у него в голове и, казалось, имело связь друг с другом.[3]

  Владимир Арсеньев, «Дерсу Узала», 1923
  •  

Глаза его горят, как у волка, потом затуманиваются; круглая ложка проворно шмыгает из котла да в рот, наконец он еще громче рыгает и, опьянев от еды, ползет на карачках в тень всхрапнуть. Прохору и Фаркову спать не хочется, Фарков лежит на спине, рассказывает о Даниловской сопке, что миновали вчерашний день. В ней есть пещера, где в недавние времена жил огненный змей. Днем его нету, но лишь наступает вечерний час ― мчится змей. Много крещеных он украл, все больше молодых баб да девок.[13]

  Вячеслав Шишков, «Угрюм-река», 1933
  •  

Он невольно сдерживал дыхание, кряхтел, словно это он, шкипер, держится одной рукой за катер, а другой ― за плашкоут. Когда трос показывался из воды и плашкоут делал рывок вперед, Горбунов расслаблялся, переводил дыхание. Волной в рубке выбило стекло, и теперь дождь вперемежку с солеными морскими брызгами хлестал прямо в лицо. А Горбунов улыбался. Впереди его ждет залитый дождем порт, поселок, завтра он увидит из окна сопки, нависшие над поселком.[14]

  Виктор Пронин, «Оверкиль», 1970-е

Сопка в стихах

[править]
Приморье. Залив Ольги и сопки
  •  

Семьею крестов дорогих заселенная,
Знакомая сопка так ярко блестит,
Волшебной луной озаренная, ―
Туда моя дума летит.
Здесь черствые люди живут, безучастные:
Не знает, не спросит никто,
Какие сердца там зарыты прекрасные,
Убитые кем и за что…[15]

  Пётр Якубович, «Семьею крестов дорогих заселенная...», 1894
  •  

Сопка за сопкой мимо, назад,
В гущу елей и сосен.
Весь темно-синий таежный халат
Ярко пылающий летний закат
Шелком своим оторочил.[16]

  Павел Васильев, «Сопка за сопкой мимо, назад...», 1926
  •  

Оцарапав клочья туч
О горелый красный лес,
Дождь прошелся кувырком
По траве. И улетел.
Сосны вспыхнули как медь,
Трубы кончили греметь,
Солнце сопки золотит.[17]

  Павел Зальцман, «Оцарапав клочья туч...», 1932
  •  

Однако сопка, чуть дыша,
Свою пузырит грязь,
Над ней дрожит ее душа,
От газов разгорясь,
Однако плачется москит
Что это? Стон? Песнь?
Москит, несущий меж ракит
Сонную болезнь.[18]

  Илья Сельвинский, «Баллада о тигре», 1940
  •  

...Теперь вокруг неё — Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель...[4]

  Иосиф Бродский, Из «Школьной антологии», 1969
  •  

От России до Кувейта, от Свердловска до Балкан
плачет греческая флейта, из земли растет калган,
расцветает кровохлёбка, индевеет бузина,
и видна Голгофы сопка из монгольского окна.[5]

  Светлана Кекова, «Жизнь похожа на жестянку, что гремит по мостовой...», 1995

Источники

[править]
  1. Верещагин А. В. Повести. Очерки. Воспоминания. ― М.: «Советская Россия», 1990 г.
  2. В.Г. Короленко. «Собрание сочинений в десяти томах», том 1. «Повести и рассказы». — Москва: «Государственное издательство художественной литературы», 1953 г.
  3. 1 2 3 4 В.К. Арсеньев. «По Уссурийскому краю». «Дерсу Узала». — М.: Правда, 1983 г.
  4. 1 2 Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы: в 2 томах. Новая библиотека поэта (большая серия). — СПб.: «Вита Нова», 2011 г.
  5. 1 2 Кекова С. В. Песочные часы: Стихотворения. — М.; СПб.: Atheneum; Феникс, 1995. — 94 с. — (Мастерская).
  6. Ф.П.Врангель, «Путешествие по Сибири и Ледовитому морю». — Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948 г.
  7. В.К. Арсеньев. «В дебрях Уссурийского края». — М.: «Мысль», 1987 г.
  8. Обручев В.А., «Мои путешествия по Сибири». — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1948 г.
  9. М. В. Нестеров. «О пережитом. 1862–1917 гг. Воспоминания» (составитель А.А.Русакова). — М.: Советский художник, 1989 г.
  10. Анатолий Жигулин, Обломки «Черных камней». — М.: «Дружба народов», 1998, №7
  11. Рассадин С. Б. Книга прощаний. Воспоминания. — М.: Текст, 2009 г.
  12. 1 2 Р. Б. Ахмедов. «Промельки» — «Бельские Просторы», 2011 г.
  13. Шишков В. Я.: «Угрюм-река». В 2 т. — М.: «Художественная литература», 1987 г.
  14. В. А. Пронин. Выигрывать надо уметь. — М.: Эксмо, 2006 г.
  15. Якубович П.Ф., Стихотворения. Ленинград, Советский писатель, 1960 г.
  16. П. Васильев. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Большая серия. ДНК: 2007 г.
  17. П. Я. Зальцман. «Сигналы страшного суда». — Москва, «Водолей Publishers», 2011 г.
  18. И. Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта. Изд. второе. — Л.: Советский писатель, 1972 г.

См. также

[править]