Поля́рная звезда́ (Альфа Малой Медведицы, α UMi) — звезда +2,0m звёздной величины в созвездии Малой Медведицы, расположенная вблизи Северного полюса мира. Полярная звезда — сверхгигант, расположенный на расстоянии 447 ± 1,6 световых лет (137,14 парсек)[1][2].
Полярная звезда всегда находится над северной точкой горизонта в Северном полушарии, что позволяет использовать её для ориентации на местности. Чтобы найти Полярную звезду, надо сначала найти характерную конфигурацию из семи ярких звёзд — созвездие Большой Медведицы, напоминающее ковш, затем через две звезды (Дубхе и Мерак) «стенки» ковша, противоположной «ручке», мысленно провести линию, на которой отложить пять раз расстояние между этими крайними звёздами. Примерно в конце этой линии и находится Полярная звезда. Направление на Полярную звезду совпадает с направлением на север, а её высота над горизонтом совпадает с широтой наблюдателя.
Другими словами: зенит есть точка на небе, куда упирается мысленное продолжение того радиуса Земли, который проведен к занимаемому вами месту. Градусное расстояние по небесной дуге между вашим зенитом и Полярной звездой есть в то же время градусное расстояние вашего места от земного полюса. Если ваш зенит отстоит от Полярной на 30°, ― то вы отдалены от земного полюса на 30°, а, значит, от экватора на 60°; иначе говоря, вы находитесь на 60-й параллели. Следовательно, чтобы найти широту какого-либо места, надо лишь измерить в градусах (и его долях) “зенитное расстояние” Полярной звезды: после этого останется только вычесть эту величину из 90° ― и широта определена. Практически обычно поступают иначе. Так как дуга между зенитом и горизонтом содержит 90-й, то, вычитая зенитное расстояние Полярной звезды из 90°, мы получаем в остатке не что иное, как длину небесной дуги от Полярной до горизонта, иначе говоря, мы получаем “высоту” Полярной звезды над горизонтом. Поэтому географическая широта какого-либо места равна высоте Полярной звезды над горизонтом этого места. Теперь вам понятно, что нужно сделать для определения широты. Дождавшись ясной ночи, вы отыскиваете на небе Полярную звезду и измеряете ее угловую высоту над горизонтом; результат сразу даст вам искомую широту вашего места. Если хотите быть точным, вы должны принять в расчет, что Полярная звезда не строго совпадает, с полюсом мира, а отстоит от него на 1 1/4°. Поэтому Полярная звезда не остается совершенно неподвижной: она описывает около неподвижного небесного полюса маленький кружок, располагаясь то выше его, то ниже, то справа, то слева ― на 1 1/4°. Определив высоту Полярной звезды в самом высоком и самом низком ее положении (астроном сказал бы: в моменты ее верхней и нижней “кульминаций”), вы берете среднее из обоих измерений. Это и есть истинная высота полюса, а, следовательно, и искомая широта места.[3]
Одна из известнейших двойных звезд ― это Полярная звезда. В фокальной плоскости трубы длиной в 3 м расстояние между звездами этой пары выражается длиной всего-на-всего в 0, 27 мм. Если перед трубой поставить двойной прорез, каждое из изображений звезд вытянется в светлую полосу, и вращением прореза мы можем достигнуть того, что обе полосы совпадут. Если при этом светлые линии одной из них в точности налягут на светлые линии другой, то расстояние между ними должно очевидно, составить 0, 27 мм. <...> Эти соображения приобретают особое значение при относительно коротких трубах. Последние дают столь мелкие изображения планет и двойных звезд, что измерения по старому методу становятся невозможными, даже если затратить довольно значительные средства на приобретение микрометрового окуляра. Между тем, новый способ дает исследователю, и прежде всего астроному-любителю, возможность испробовать свои силы в области, которая прежде оставалась бы для него совершенно закрытой. «Площадь щели» совсем не зависит от длины трубы, так что например для Полярной звезды она при фокусном расстоянии в 65 см будет по-прежнему составлять 6, 5 мм, хотя теперь изображения звезд будут отстоять друг от друга всего на 0,06 мм. Наши двойные щели легко вырезать из обложек тетрадей; подставку для них можно сделать из сигарного ящика или картона.[4]
— Татьяна Николаева. «Новый способ измерения светил», 1927
Нет никакой случайности в том, что центр неба определен древними китайцами в районе Полярной звезды. Именно она была основой для определения сторон света, сезонов, угловых измерений на небесной сфере. Ее роль не всегда прослеживается явно, хотя и угадывается уже в неолитических культурах бассейна Хуанхэ, начиная с Баньпо ― в особенностях конфигураций и композиций неолитических погребений (размещение кладбищ к северу от поселения), в расположении поселений (неправильной формы овальная площадка, вытянутая по оси север-юг). Следствием наблюдений за Полярной звездой являются крестообразные и четырехчастные росписи на неолитической керамике ― на изделиях в форме тарелок, украшенных по внутренней части четырьмя симметрично расположенными медальонами, которые окаймлены по ободу узорами, состоящими из сегментов, строго ориентированных по четырем сторонам и четырем полусторонам света. Как известно, Полюс Мира, двигающийся в настоящее время по окружности вокруг полюса эклиптики, относительно недавно сблизился с Полярной (a U Mi) ― Полярной звездой современной астрономии. Но за три тысячи лет до н.э. он находился вблизи Тубана (а Дракона). Звезды, расположенные вдоль отрезка пути, который Полюс Мира прошел с того времени, в различные исторические эпохи, по-видимому, становились Полярными, но позднее переставали быть ими. Об этом свидетельствуют, в частности, их древнекитайские названия. Очевидно, древние китайские астрономы наблюдали Полюс Мира, движущийся вдоль «хвоста Дракона».[5]
Символы Дракона и Феникса фигурируют в китайской культуре вплоть до настоящего времени и, несомненно, выполняют роль архетипической основы духовной культуры китайцев. Важную роль при этом (в отношении символа Дракона) играл и его астрономический смысл, прослеживаемый, как это выяснено выше, в даосских традициях почитания Полярной звезды и Полярной оси. Если Тай-и, Тай-цзи и Тай-сюань представляют различные формы одного и того же понятия, то в астрономическом плане этому понятию, скорее всего, соответствовала символика созвездия Дракона. Действительно, «хвост» Дракона, как выяснено выше, маркирует Полюс Мира, начиная с позднего неолита, в эпохи Ся, Шан-Инь и частично ― Чжоу (IV ― начало 1 тыс. до н.э. ). В то же время, с Полярной звездой в эпоху Хань ассоциировано понятие Тай-и, сопряженное с Тай-цзи ― Полярная иногда даже называется Тай-цзи син (звездой Великого предела).[5]
Птицы ориентируются, в каком направлении находится Солнце, при этом они учитывают, что каждый час светило перемещается на 15 градусов. В 1967 году американский зоолог С.Т. Эмлен, наблюдая за индиговыми зябликами, обнаружил у них звездный компас. Эти птицы совершают перелет в ночное время, ориентируясь на видимое движение звездного неба. Птицы хорошо знают, что все звезды Северного полушария вращаются вокруг Полярной звезды.[6]
— Александр Волков, «Рассказы о животных, и не только о них: Чудесное путешествие Кристиана с дикими гусями», 2003
По просьбе хозяина Леонардо кликнул слуг, которые унесли больного в спальню. Оставшись один, художник стал проверять математические выкладки Колумба в исследованиях движения Полярной звезды у Азорских островов и нашел в них столь грубые ошибки, что глазам своим не поверил. ― Какое невежество! ― удивлялся он. ― Точно в темноте нечаянно наткнулся на новый мир и сам не видит, как слепой, ― не знает, что открыл; думает ― Китай, Офир Соломона, рай земной.[7]
У каждого атамана есть свои излюбленные счастливые пункты, и он их находит в открытом море, за десятки верст от берега так же легко, как мы находим коробку с перьями на своем письменном столе. Надо только стать таким образом, чтобы Полярная звезда очутилась как раз над колокольней монастыря св. Георгия, и двигаться, не нарушая этого направления, на восток до тех пор, пока не откроется Форосский маяк.[8]
Далекие снеговые конусы сгорели аметистовым огнем. Лебеди пролетали над северными полями. Туманным вечером они сидели на вершине башни. Над ними мигала спокойная полярная звезда. У него были серые одежды. На них были нашиты серебристо-белые цветы лилии. У нее на груди сверкал голубой крест.[9]
Он понимал, что в эту минуту она была сильнее его и что чувство, какого ему так и не пришлось испытать в жизни, оказывалось ещё более сильным, чем смерть. Эти глаза должны любить, ибо кому же тогда любить, как не этим глазам? Кому ж тогда и служить, как не прекраснейшему блеску прекраснейших этих глаз? Люби его эти глаза, и взятая в паруса шестая часть земли не посмела бы ослушаться руки, лёгшей на штурвал, правящей уверенно путь корабля, если на небе светит Полярная звезда, путеводительница отважных капитанов.[10]
К салазкам привязан тюк, покрытый белой простыней. Белая простыня с капюшоном надета также на конструктора Гука: он напоминает собой монаха инквизиции. Далеко, версты за полторы от берега, едва заметна крохотная красная точка: то светится ближайший из фортов Кронштадтской заградительной сети, батарея № 9; между ней и берегом совершают обход советские дозоры, здесь путь отрезан. Впереди, почти над головой, ― Полярная звезда, слева ― Большая Медведица, справа ― Юпитер. Если между Полярной звездой и Медведицей провести отвес к земле, он упрется в финский берег где-то возле Терриок. Следует сделать по морю полукруг: взять сначала влево, обогнуть батарею № 9, пройти между ней и следующим фортом ― батарея № 11, сделать верст десять по снежному простору залива, держась поглубже от берега, и, только миновав Сестрорецк, начать другое отклонение вправо ― к точке падения отвеса. Идти придется часов пять, волоча за собой салазки, прислушиваясь к ружейным выстрелам, которыми от скуки балуются советские пограничники.[11]
— Юрий Анненков(Б. Темирязев), «Повесть о пустяках», 1934
― По-моему, мы взяли левее.
― Почему ты так думаешь?
― Когда я ездил к папе, сопка была левее нас, а теперь она правее. Они осмотрелись уже внимательней, и Вася предложил вначале найти с помощью Полярной звезды север, а потом уж разобраться, куда они едут. Но ни ковшика Большой Медведицы, ни обычно яркой, голубоватой Полярной звезды не было. И тут только ребята заметили, что небо потемнело и стало низким, ветер налетал чаще и злее, вокруг как будто все помрачнело. На сердце стало тревожно.[12]
Меня крупно знобило, морозило от полярной стужи, не попадал зуб на зуб, предсмертная тошнота подступала к горлу, и ни капли тепла не было вокруг, как в брошенном стальном бронепоезде ― среди бесконечных пространств, среди этих тонких, негреющих, госпитальных одеял навсегда замерзшего Ледовитого океана, над которым переливалась стеклярусом толстая короткая занавеска северного сияния, еще более усиливая стужу, и в глаза мне смотрела остановившаяся прямо надо мной голая электрическая лампочка Полярной звезды, ― смотрела, смотрела, смотрела и никак не могла насмотреться на меня своим убивающим взглядом слабого накала. Меня посещали пророческие видения, которые я тут же навсегда забывал, но одно из них все-таки оставило слабый след в моей памяти.[13]
― Погоди, мы, кажись, заблудились. Надо определить направление. Председатель перевернулся на спину и стал искать в небе Полярную звезду.
― На кой она тебе? ― спросил Чонкин.
― Не мешай, ― сказал Иван Тимофеевич. ― Сперва находим Большую Медведицу. А от нее два вершка до Полярной звезды. Где Полярная звезда, там и север.
― А контора на севере? ― спросил Чонкин.[14]
— Владимир Войнович, «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», 1975
Мы дотянули, мы победили, мы совершили подвиг. Мы всего-то-навсего добрались до маленькой таежной деревни Межень. Но сколько пришлось перетерпеть и передумать, чтобы добраться до нее!.. А что выпало бы на мою долю, если бы я решил достигнуть не маленькой деревни Межень, а, скажем, Полярной звезды? <...>
А я Машу все равно уже не потеряю. Потерять можно только то, что имеешь. Что имеем ― не храним… А я Машу не взял. И Маша останется со мною, как свет Полярной звезды, луч которой будет светить Земле еще долго-долго, даже если звезда погаснет. И еще я не взял Машу потому, что тогда все мое добро оказалось бы просто свинством.[15]
Народ тут злой; воровать и разбойничать за грех не почитается, таких насмешников и разбойников в свете нет. Живут тут идолопоклонники, и деньги у них бумажные, мёртвых своих сжигают, всяких харчей у них вдоволь, но едят они фараоновых крыс. Молятся они разным вещам: как встанут утром, первое, что увидят, тому и молятся. Полярной звезды тут совсем не видно, но если привстать на цыпочки, то поднимается она над водою на локоть.[16]
Смотрю на небо: там цветы
В прелестных радугах играют; Златые, яркие черты
Одна другую пресекают
И вдруг, в пространствах высоты,
Сливаются с ночным мерцаньем…
Не можно ль с северным сияньем
Сравнять сей жизни красоты?..
Оно угасло ― но блистает
Ещё Полярная звезда,
Так Добродетель никогда
Во мраке нас не оставляет!..[17]
«Не слышишь ли, ― младой вещает, ―
Протяжный тамо томный стон?
Не знаешь ли, что значит он?
Он простирается оттоле,
Где вдруг спираются на тверди
Кровавоогненны столпы
И где Полярная звезда
Дрожит сквозь неку слезну влагу».[18]
— Семён Бобров, «Глас возрожденной Ольги к сыну Святославлю», 1804
.svg){kind=logo}
