У этого термина существуют и другие значения, см. Ливень (значения).
Пе́ред ли́внем — длительный или краткий период ожидания, когда ливень или сильный дождь с грозой ещё не начались, но в воздухе и на небе ощущается его томительное приближение. Между тем, ливень иногда начинается внезапно.
Период ожидания ливня можно охаратеризовать как острое желание спасения от летней засухи, духоты или зноя, иногда — жизненно необходимое, когда речь идёт об урожае или пожаре. Такое ожидание не всегда заканчивается ливнем. Иногда он проходит стороной и обманывает ожидания.
Короткое ожидание ливня связано с быстрыми и наглядными изменениями в погоде, когда на наблюдателя надвигаются дождевые облака или тучи, небо внезапно омрачается, а солнечная погода заметно мрачнеет: поднимается ветерок, тянет сыростью, а иногда меняется и температура воздуха.
Почему-то в каплях вдруг менялись заряды, где-то самолёт переходил из областей положительного поля в отрицательное. Капли сгущались, росли, начинался ливень. Почему?[1]
Перед ливнем сначала дул сильный ветер. Только тогда Ван Лань узнала, что крыша маленькой комнаты сделана из жести. Когда ветер свирепствовал, крыша с грохотом прогибалась, когда ветер стихал, крыша с громыханием возвращалась в исходное положение.[3]
— Се Тин, «Любовь в городе из песка», 1974
Внезапно, как это тоже случается в Петербурге, косая тень откуда ни возьмись наползла на беззащитное солнце, краски кругом померкли, и крупные капли дождя забарабанили по мостовой, по тротуарам, прибивая пыль и распугивая прохожих. Послышались восклицания, смех, краски перемешались, всадники пришпорили коней, экипажи затарахтели оглушительней, кое-где над головами вспыхнули зонты, но дождь усилился <...>. Начинался ливень, и где-то вдалеке прогрохотал гром.[4]
Как начинается этот ливень — перестуком внутристрочных и межстрочных «пят», «пет», как порыв строк с повторами этих «сын», «син» нарастает, замирает, обретает силу и рушится в накале восьмистрочий!..[5]
...все огромные пожары чаще всего заканчивались тем, что шел сильнейший ливень, который гасил огонь. Будто сам Бог направлял в это место воду. По физическим законам горячие массы воздуха устремляются ввысь, там охлаждаются, создают грозовые тучи, после чего начинается ливень...[6]
Вчера, перед ливнем, я видел, как тысячи белых бабочек перелетали через реку, с одного склона на другой, густо поросший густым сосновым лесом — они прятались от надвигающейся грозы.[7]
— Арсений Ващенко, Александр Кашкаров, «Бом Булинат. Индийские дневники», 2008
Ветер дует так сильно, что опрокидывает шезлонги, по пляжу мечутся полуголые люди и ловят свои улетевшие зонты, полотенца, юбки. Море уже серое, неприкаянное, гонит беспорядочные волны. Еле успеваем добежать до нашего дома — начинается ливень.[8]
Небо свинцово-синее, до черноты местами. Первые крупные капли дождя уже падают на сухую пыльную землю. Над головой, в ветках деревьев запутались два пакета и теперь гулко хлопают, разрываемые ветром. Несмотря на начинающийся ливень, зрители не расходятся. Приходится накричать на них, и они нехотя, словно я прогоняю их со спектакля, за который они заплатили деньги, уходят, недовольно огрызаясь.[9]
— Алхас Мхонджия, «Привычный ад», 2013
...в дикой природе всё происходит неожиданно — появляются хищники, начинается ливень и так далее, а животные должны быть готовы ко всему, в любой момент![10]
— Василий Климов, «Игра зверей — что это?», 2014
Небо, разбухшее от туч и оттого почти припавшее к земле, шуршало, трещало, гудело раскатисто; затем вдруг вспыхивало белым, ахало страстно и низко, падало на степь холодной махиной воды — начинался ливень.[11]
...в Великобритании, на северо-западе полуострова Уэльс, на карте вы сможете найти гору сноудон (1085 м), на вершине которой расположено необычное озеро дулин. В его воду спускается несколько больших камней, похожих на ступени. Если плеснуть на камень, который местные жители почему-то называют “красным алтарем”, сразу же начинается ливень.[12]
— Георгий Скарлато, «Удивительная планета Земля. География: тайны и открытия», 1997
На Северном Кавказе сейчас сезон дождей. Так бы все ничего, ведь в дождь работать не надо, но как только начинается ливень, мы проклинаем полевые условия жизни: палатка течет, растяжки лопаются, дров нет… Но как только дождь пройдёт, выглянет солнце — и настроение сразу поднимается. Кругом такая красота! Чисто вымытые горы все в зелени, речка Басс сразу водой наполняется и шумит круглые сутки.[13]
— Илья Анпилогов, «Уроки армии и войны, или Хроника чеченских будней», 2002
...наконец, подвижные игры это — приучение к условиям экстремальных ситуаций и образование неких мобилизационных резервов в организме. Ведь в дикой природе все происходит неожиданно — появляются хищники, начинается ливень и так далее, а животные должны быть готовы ко всему, в любой момент![10]
В роще мы увидели, что палатку порывом ветра сорвало с колышков и снесло в сторону. Ребята не догадались укрепить ее, когда начался ветер. Все наши пожитки были основательно промочены и испачканы, так как перед ливнем их засыпало пылью.[14]
Слышите, ощущаете, обоняете сырую парусину листвы? Вас тоже мерное раскачивание строф швыряет из полусна в расчерченную струями явь? Как начинается этот ливень — перестуком внутристрочных и межстрочных «пят», «пет», как порыв строк с повторами этих «сын», «син» нарастает, замирает, обретает силу и рушится в накале восьмистрочий!.. Как, выныривая из лавины ливня и сна, обнажается то ли видение, то ли видение, что бывает всегда, когда сновидения сдают вахту яви! И в конце, в трехстрочии «посылки», эти последние капли утихшего дождя: «Спи, быль», «Усни, баллада, спи, былина» — тяжелые, редкие.[5]
Орановский предложил не что-нибудь пустяковое, а способ спасения человечества от самоуничтожения. По сути дела все очень просто: чтобы получить дождь, надо сильно нагреть воздух и поднять его горячие, полные влаги слои на высоту «точки росы». Это приведет к образованию облака и выпадению осадков. В истории описано, что все огромные пожары чаще всего заканчивались тем, что шел сильнейший ливень, который гасил огонь. Будто сам Бог направлял в это место воду. По физическим законам горячие массы воздуха устремляются ввысь, там охлаждаются, создают грозовые тучи, после чего начинается ливень...[6]
...испарения — плотные и белые — закрывают всё небо: нет ни облаков, ни солнца, ни голубовато-синих просветов. Такое небо утомительно однообразно. Можно подумать, что неба нет вовсе — я сижу прямо в облаках. О небе напоминают усиливающиеся порывы ветра с дождём — откуда-нибудь он всё-таки должен дуть, а капли — падать.
Вчера, перед ливнем, я видел, как тысячи белых бабочек перелетали через реку, с одного склона на другой, густо поросший густым сосновым лесом — они прятались от надвигающейся грозы.[7]
— Арсений Ващенко, Александр Кашкаров, «Бом Булинат. Индийские дневники», 2008
Перед ливнем в беллетристике и художественной литературе
Разумеется, между нами не будет никогда той заветной симпатии, той бесконечной преданности, как между истинно любящими, живущими исключительно друг для друга... Ну, да ведь в целом мире нашелся бы, может, один только человек... Вон, несбыточные иллюзии! Это уже ни на что не похоже: глаза заволокло дождевою тучей, а в горле скребет, как перед ливнем... Лейтесь же, лейтесь, горючие: никто вас не видит! Господи, что за скука!!
— Смотрите, какая туча! — сказал он, указывая на иссиня-чёрную с беловато-дымчатым налетом внизу тучу, низко опустившуюся над землею и быстро надвигавшуюся на нас.
— Ого, в самом деле, должно быть, будет дождь! — сказал я весело.
— И дождь, и гроза! — проговорил он, поспешно шагая вперёд.
— И слава богу! — отозвался я. — Давно нужно грозы!
Он как-то сердито проговорил:
— И почему это непременно гроза нужна?
И заслышав вдали слабый и глухой грохот грома, повлек своих детей к будке сторожа. В эту же минуту начали падать отдельные крупные капли дождя, шлёпавшиеся шумно на пыльную землю и оставлявшие на ней большие тёмные пятна; ещё через минуту они превратились в страшный ливень, и я волей-неволей тоже побежал от дождя.[15]
Мы закрыли все окна и двери, вьюшки в печах и ставни, сели на веранде и начали ждать.
Далеко за парком возник широкий — во всю ширину земли — зловещий гул. Тетя Маруся не выдержала и ушла в дом. Гул приближался, будто на нас, все смывая, катился океан. Это шёл ветер.
Потом все завыло и засвистело. Заскрипели столетние липы. Желтая мгла помчалась над самой землей. Посыпались стекла. Невиданный белый свет зажегся в этой мгле, и раздался такой треск, будто дачу вбило в землю по самую крышу. По шумящим вершинам прокатился желтый огненный шар. Он трещал и дымился, а потом взорвался с сухим грохотом, как дальнобойный снаряд.
— Скорей бы дождь! — повторяла тетя Маруся. — Скорей бы дождь!
Наконец обрушился ливень.[16]
― Ой, Пётр мой Кирилыч, погода-то, видно, и в самом деле разгуляется. Мотри, какие волохна ветер из-за леса несёт!
В это время наискосок окна прорезала золотая стрела. Ульяна перекрестилась, посмотревши на образ. Пётр Кирилыч поперхнулся с испугу и тоже торопливо перекрестился. За лесом бабахнуло, и в крышу ударили редкие первые дождинки, предвещая бурю и ливень.
― Спиридон-то… ой, Спиридон-то, говорю! ― пропела Ульяна, оторвавшись от окна.[17]
Глухой сумрак прошел внезапной волной по листве. Золото меркло. Воздух тускнел. Далекий грозный ропот прокатился от края до края лесов и замер где-то над гарями. Берг не оборачивался.
— Гроза заходит! — крикнул Ваня. — Надо домой!
— Осенняя гроза, — ответил рассеянно Берг и начал работать еще лихорадочнее.
Гром расколол небо, вздрогнула черная вода, но в лесах еще бродили последние отблески солнца. Берг торопился.
Ваня потянул его руку:
— Глянь назад. Глянь, страх какой!
Берг не обернулся. Спиной он чувствовал, что сзади идет дикая тьма, пыль, — уже листья летели ливнем, и, спасаясь от грозы, низко неслись над мелколесьем испуганные птицы.
Берг торопился. Оставалось всего несколько мазков.
Ваня схватил его за руку. Берг услышал стремительный гул, будто океаны шли на него, затопляя леса.
Тогда Берг оглянулся. Черный дым падал на озеро. Леса качались. За ними свинцовой стеной шумел ливень, изрезанный трещинами молний. Первая тяжелая капля щелкнула по руке.[18]
Несхожие, неповторимые по внешнему виду и в своем строении, в механизме взаимодействия зарядов, они порой казались отчаявшемуся Крылову вдохновенной композицией господа бога. Кое-какие закономерности постепенно удавалось нащупать, но внутренняя сущность происходящего в этом сером тумане оставалась тайной, слепой игрой природы. Почему-то в каплях вдруг менялись заряды, где-то самолёт переходил из областей положительного поля в отрицательное. Капли сгущались, росли, начинался ливень. Почему? Как? Толстый слой воды струился по стеклам.[1]
Перед ливнем сначала дул сильный ветер. Только тогда Ван Лань узнала, что крыша маленькой комнаты сделана из жести. Когда ветер свирепствовал, крыша с грохотом прогибалась, когда ветер стихал, крыша с громыханием возвращалась в исходное положение. Ван Лань казалось, что она сидит внутри огромного барабана, и когда раздавался грохот, то словно бы и на ее сердце кто-то играл, как на барабане. Стук дождя напоминал звук военных барабанов. Бесчисленные барабанные палочки поочередно атаковали ее мозг, а потом тело, а потом начинали стучать изнутри. В такие моменты старуха открывала зонт и выходила на улицу, семеня своими маленькими восьмидесятилетними ножками, она кричала ей. Девушка! Крыша не течет? Нет, тетушка, не течет! А не то иди ко мне, переночуем вместе![3]
— Се Тин, «Любовь в городе из песка», 1974
Внезапно, как это тоже случается в Петербурге, косая тень откуда ни возьмись наползла на беззащитное солнце, краски кругом померкли, и крупные капли дождя забарабанили по мостовой, по тротуарам, прибивая пыль и распугивая прохожих. Послышались восклицания, смех, краски перемешались, всадники пришпорили коней, экипажи затарахтели оглушительней, кое-где над головами вспыхнули зонты, но дождь усилился, и все пешеходы ринулись в ворота домов, попрятались по магазинам, по кофейням, спасаясь среди случайных укрытий, кто где мог. А дождь все усиливался, и уже не капли, а стремительные струи со свистом впивались в землю. Начинался ливень, и где-то вдалеке прогрохотал гром.
При первых же каплях Мятлев забежал в кондитерскую и через стекло витрины стал наблюдать, как спасаются остальные. Невский, насколько хватало глаз, вымер. Разбушевавшаяся стихия одна господствовала на нем, да кое-где виднелись одинокие извозчики, которым некуда было укрыться.[4]
В ночь перед ливнем, в студёную ветреную ночь, девушки почти не спали. Они зябли и спорили из-за одеял: кто-то недосчитался одного и требовал, чтобы староста навела порядок. До самого пасмурного рассвета сквозь мимолётный сон ощущался и не давал забыться холод. Чтобы было теплее, шестеро девушек улеглись к рассвету по двое, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись сразу шестью одеялами.[19]
...засыпаю счастливая. Просыпаюсь от грома. Вокруг темно, резкие холодные порывы ветра. Вот-вот начнется гроза. Все бегут с пляжа. Первые капли бьют по голому телу, как брошенные гальки. Мы хватаем наши вещи, бежим. Ветер дует так сильно, что опрокидывает шезлонги, по пляжу мечутся полуголые люди и ловят свои улетевшие зонты, полотенца, юбки. Море уже серое, неприкаянное, гонит беспорядочные волны. Еле успеваем добежать до нашего дома — начинается ливень.[8]
И вот меж двумя домами, в нескольких шагах от тропинки, на утоптанной земле лежит женщина в коме. С посиневшими губами, узкими, точечными зрачками, редко и глубоко дышит. <...> Небо свинцово-синее, до черноты местами. Первые крупные капли дождя уже падают на сухую пыльную землю. Над головой, в ветках деревьев запутались два пакета и теперь гулко хлопают, разрываемые ветром. Несмотря на начинающийся ливень, зрители не расходятся. Приходится накричать на них, и они нехотя, словно я прогоняю их со спектакля, за который они заплатили деньги, уходят, недовольно огрызаясь. Один человек вызвался помочь, и, как обычно, это был таджик или армянин. Мы загружаем женщину в салон «газели», и ливень застилает всё вокруг.[9]
— Алхас Мхонджия, «Привычный ад», 2013
Оставив распахнутой дверь шульгауза, Бах брел на этот зов — в травы, в степь. В то время как колонисты торопливо сбивали скот в стада и укрывали в загонах, а женщины, прижимая к груди младенцев и собранные охапки рогоза, бежали от грозы в село, Бах медленно шел ей навстречу. Небо, разбухшее от туч и оттого почти припавшее к земле, шуршало, трещало, гудело раскатисто; затем вдруг вспыхивало белым, ахало страстно и низко, падало на степь холодной махиной воды — начинался ливень. Бах рвал ворот рубахи, обнажая хилую грудь, запрокидывал лицо вверх и открывал рот. Струи хлестали по его телу и текли сквозь него, ноги ощущали подрагивание земли при каждом новом ударе грома. Молнии — желтые, синие, исчерна-лиловые — пыхали все чаще, не то над головой, не то внутри нее.[11]
Волк скалится пред тем, как зарычать,
Стихает ветер перед ливнем ярым;
Ещё он речи не успел начать,
Но как внезапной молнии ударом Или как пулей гибельной, она Предчувствием дурным поражена...
Раньше грома и ночного блеска,
раньше ливня, хлынувшего прямо,
распахнулась, закачалась рама,
в комнату шагнула занавеска,
открывая бледные на белом
виды оробевшего подлеска,
грифелем осыпанные, мелом.[20]
