У этого термина существуют и другие значения, см. Ливень (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Весна (значения).
Весе́нний ли́вень, а также ве́шние ли́вни (устар.) — сильный проливной дождь, чаще всего кратковременный, нередко сопровождаемый грозовыми проявлениями, вполне привычное событие для умеренной климатической зоны и северного климата, означающее конец зимы и переход к лету. Как правило, весенние ливни смывают остатки зимней грязи и усталости, знаменуя собой пробуждение природы от длинного сна, переход от зимы к лету.
Как результат, словосочетание весенний ливень чаще всего означает обновление, просветление и надежду.
Весенний ливень в афоризмах и кратких высказываниях
― А чего же ты свой таежный дождь не использовал?
― Сравнил, ― фыркнул Семен. ― Коллекционный дождь образца тринадцатого года, и серийный весенний ливень, причем набранный в Москве… он бензином вонял, веришь?
― Мы будем действовать только в духе Его Величества Закона. Нам необходимо очищение, которое, как весенний ливень с грозой, смоет с кремлевских башен всю грязь и скверну.[6]
На подъезде к деревне Андрейково нас подстерегала вечно ремонтируемая дорога. Пара дней весенних ливней превратили этот и без того убогий просёлок в подобие танкового полигона: глубокие пересекающиеся колеи, выдавленные в вязкой грязи. Я вообще-то был уверен, что Orlando не сдюжит, однако, учитывая, что в пределах видимости было сразу несколько тракторов, решился на штурм: тест-драйв все-таки. Урча и отплевываясь, Orlando без особого труда преодолел трясину. Впоследствии этот трюк мы по необходимости проделали еще трижды.[8]
У господ сердиться и «быть не в духе» сделалось нормальным состоянием. Между собой они тоже постоянно ссорились; но теперешние ссоры так же мало походили на прежние, как холодныйобложнойосенний дождь мало походит на хороший весенний ливень. Не из-за ревности ссорились теперь граф с графиней, а из-за денег, не из-за чего иного, как из-за денег. Всякий раз, когда графиня приходила просить денег на хозяйство, граф осыпал ее упреками за расточительность, небрежность, отсутствие порядка.[9]
И скоро будет весна. И май придёт безбрежным весенним ливнем, когда земля вспухает, опоясанная лакированными ремнями морщинистых ручьев, блестят тропинки, вытягиваясь в сумраке осклизлыми дождевыми червями, капли впиваются в плечи острыми осами, и машины спят у обочин, подстелив себе последние коврики сухого асфальта, пузыри лесосплавом путешествуют по дорогам, а водосточные трубы цедят козлиные бородки серых струй, когда в набрякших зеленой кровью капиллярах веток мокрой растрепанной рюмкой торчит воробей, и земля пахнет тополиными почками, а солнце утром подымется и высветит просторы вымытой громады земли и серые глаза домов, опушенные ресницами деревьев, ― это все, когда дождь, весна и май. И в такие дни так не верится, что прибежит когда-нибудь мокрая рябая курица и завалит белой скорлупой все на свете.[5]
Розочка внезапно засмеялась ― а ведь тогда ее не было, потому что тогда была середина апреля, а она родилась в июне. Это очень странно и неправдоподобно, чтобы с чьих-то слов можно было столь отчетливо помнить и синеву неба, и бескрайний простор земли, и запах весеннего ливня, прошедшего стороной.[10]
Как бы отчаиваясь в невозможности измерить тебя и все-таки желая обозначить вещественным знаком, что возникло у кого-то такое дерзкое намерение ― измерить, как-то раскидать по тебе еле видными морщинками глубокие, черные буераки, в которые в темную, воробьиную ночь, какие тут иногда бывают, валятся и путник, и зверь, а в осенние и весенние ливни устремляется небесная вода и бурлит, и клокочет, и размывает землю, и становится грязною. Весною, вся в тюльпанах, ты, степь, ― подвенечная красавица; палящим летом ты, высохшая мумия египетской властительницы, принимавшей когда-то на свои розовые щеки поцелуи всемогущего царя весны ― фараона; в долгую осень ты своенравная, дряхлеющая в великих размерах своих и еще больших воспоминаниях о былом, римская матрона, а зимою ― ты наша русская красавица, с алым румянцем на щеках...[11]
Как-то вечером, когда в окна буйно хлестал весенний ливень, комната Клима вспыхивала голубым огнем и стекла окон, вздрагивая от ударов грома, ныли, звенели, Клим, настроенный лирически, поцеловал руку девушки. Она отнеслась к этому жесту спокойно, как будто и не ощутила его, но, когда Клим попробовал поцеловать еще раз, она тихонько отняла руку свою.
― Ты не веришь мне, а я… ― начал Клим, но она прервала его речь.
― Меньше всего ты похож на кавалера де-Грие.[12]
Как раз в эти дни нас застиг в поле дождь. Он наскочил стремительно и внезапно. Это был буйный степной ливень с градом. Воздух загудел, земля вмиг покрылась вспученными, кипящими лужами. Но Абакир не остановил трактора. Наоборот, он его припустил быстрее и ни разу не оглянулся на меня, а я ведь сидел под ливнем и градом. Набухшие водой вспаханные пласты уже не отваливались за лемеха. Наверно, Абакир вообще не остановился бы, если бы на гусеницы не налипли вязкие невпроворот комья. Тогда он заглушил мотор и закурил, развалясь у себя в кабине, наверно, ожидая, что я попрошусь к нему под крышу. Но мне теперь было все равно. Я уже промок до нитки. Я не сошел с плуга и сидел под дождём, смывая с себя грязь. Единственное, что я постарался уберечь от воды, это блокнот с кое-какими записями и выписками из прочитанных книг. Я сунул блокнот за голенище. Дождь кончился сразу, будто его рукой сняло. И тотчас же распахнулось небо, сияющее бездонной прозрачной бирюзой. Оно было словно продолжением той красоты и чистоты, которую являла собой раздольная степь, омытая весенним щедрым ливнем. Беспредельные анархайские просторы раздвинулись еще шире, стали еще привольнее. Через весь небосклон пролегла над Анархаем радуга.[13]
«Эх-ма, жизнь ― тьма, а держаться человека надо…» И тогда отдали они неприступному посланцу солнечных стран ручные часы «Победа», принадлежавшие Учёному, и на них выпили столько вина, что началась первая весенняя гроза, и грохотал гром, и шумел воздух, а они шли по улице и пели, и ливень хлынул, и влюбленные уже прятались в телефонные будки, стеклянные телефонные будки, по которым вились водяные жгуты, а друзья шли простоволосые, шли и спрятались в подворотне, где и нашли меня. А так как давно не ценили меня за гордость и сочинительство, то после короткого разговора набили мне морду.[14]
— Евгений Попов, «Страдания фотографа Ученого», 1970-е
Если Поясовые горы ― и вправду великан Кам, уснувший после своего подвига, то Мёртвая Парма ― это его колчан. Весенние ливни и осенние бури ломали умершие деревья, но те не падали, а зацеплялись за собратьев и так и висели в высоте. Это остановившееся движение ещё больше омертвляло и без того страшный лес. Кое-где среди стволов из валежника и мха торчали стоймя вкопанные лестницы, чтобы боги могли спуститься по ним на землю к людям.[15]
Серел Енисей сквозь пелену дождя, и тарахтел за стеной трактор, забирая последний воз леса. Все было настоящим ― и трактор, и дождь, бивший в лодке по глазам, и мокрые сапоги у порога, и все прошедшее перед глазами за полгода ― синий питерский асфальт с бликом фар на изгибе рельсов, нежно-зелёный парк с вороной, стойко сидящей на гнезде под весенним ливнем… ― все заявляло о себе ясным и прозрачным языком и просилось в дорогу.[16]
Приятели обернулись. У беседки стояли родители Димки-дождика: папа Весенний-ливень и мама Майская-гроза. Они начинали хмуриться, но все знали, что это ненадолго ― ливни и грозы стремительны и скоротечны весной. А сколько тепла и радости приносят они людям! Не случайно многие взрослые снимают обувь и бросаются босиком под ласковые потоки воды, уносящей все печали и горести прошедшей зимы.[7]
Даже грозы ― могучие заволжские грозы, с косматыми синими тучами в полгоризонта и вспышками молний в полнеба, ― потеряли над ним всякую власть. Кровь Баха волновалась теперь не разгулом небесных стихий, а тихими разговорами с юной девицей, скрытой за тряпичной ширмой. Каждый день был теперь для него ― как желанная гроза, каждое слово Клары ― как долгожданный удар грома. Снисходительно смотрел Бах на бушевавшие время от времени в степи бури, на извергавшиеся в Волгу буйные весенние ливни ― нынче он сам был полон электричества, как самая могучая из плывущих по небосводу туч.[17]
Встречая ясный май, я вместе с ним встречаю
Не только соловьев, и песни, и цветы, ―
Я знаю, что весной и змеи оживают
И из своих подземных нор
В залитый солнцем сад погреться выползают,
На мягкий воздух и простор;
И если ландыш твой так пышно развернулся,
Обрызган влагой теплых рос,
Знай ― и червяк зато в корнях его проснулся
Под шумный ливеньвешних гроз.[1]
— Семён Надсон, «Весна, весна идет!.. Как ожила с весною...», 1886
Но вот по тополям и клёнам
Холодный вихорь пролетел…
Сухой бурьян зашелестел,
Окно захлопнулось со звоном,
Блеснула молния огнем…
И вдруг над самой крышей дома
Раздался треск короткий грома
И тяжкий грохот… Все кругом
Затихло сразу и глубоко,
Сад потемневший присмирел, ―
И благодатно и широко Весенний ливень зашумел.
На межи низко наклонились Хлеба в полях… А из садов
Все так же звучно доносились
Напевы ранних соловьев.[4]
Перед грозой, в Петровки, жаркой ночью, Среди лесного ропота и шума, Спешил я, спотыкаясь на коряги И путаясь меж ёлок, за Веснянкой. Она неслась стрелой среди деревьев И, белая, мелькала в темноте, Когда зарницу ветром раздувало, А у меня уж запеклись уста И сердце трепетало, точно голубь. «Постой!» ― хотел я крикнуть ― и не мог. <...>
И долго мы, как звери за добычей,
Опять бежали в роще. Шумный ливень
По темным чащам с громом бушевал,
Даль раскрывали молнии, и ярко
Белело платье девичье… Но вдруг
Оно исчезло, точно провалилось.[4]
И утро длилось, длилось, длилось…
И праздный тяготил вопрос;
И ничего не разрешилось
Весенним ливнем бурных слез.[18]
— Александр Блок, «Я помню длительные муки...», 4 марта 1908
Весенний ливень, ливень ранний
Над парком шумно пролился,
И воздух стал благоуханней,
И освеженней древеса. Какая нега в ветке каждой! Как все до малого стебля, О, как одной любовной жаждой Трепещут люди и земля.
Как дев, горящих, но несмелых,
Сжимают юноши сильней
На влажном мху, между дебелых
Дождем намоченных корней.[2]
— Сергей Соловьёв, «Весенний ливень, ливень ранний...», 1909
Весной душа моя наивней,
Во всем ей чудится исход:
И в солнечномапрельском ливне,
И в говоре тревожных вод.
И в мутно желтоватых тучах
На проясненных небесах,
И в клейких, сморщенных, пахучих,
Не развернувшихся листах.
И в шумном уличном движенье,
В поблескиваньи мокрых крыш,
И в той улыбке примиренья,
Что ты мне изредка даришь.[19]
Весны я никак не встретил,
А ждал, что она придет.
Я даже не заметил,
Как вскрылся лёд. <...>
Мне с каждым утром противней
Заученный, мертвый стих…
Дождусь ли весенних ливней
Из глаз твоих!?[3].
— Михаил Кузмин, «Весны я никак не встретил...», 1915
На западе весною под вечер тучи сини, Сырой землею пахнет, бальзамом тополей. Я бросил фортепьяны, пошел гулять в долине, Среди своих спокойных селений и полей. <...> Ночной весенний ливень, с каким он шумом хлынул!
Как сладко в черном мраке его земля пила!
Зажгли мне восемь свечек, и я пасьянс раскинул,
И свечки длились блеском в зеркальности стола.[20]
Ночной весенний ливень, с каким он шумом хлынул!
Как сладко в черном мраке его земля пила!
Зажгли мне восемь свечек, и я пасьянс раскинул,
И свечки длились блеском в зеркальности стола.[4]
Давний гимн! припев всемирный!
В дни, где мамонт высил бивни,
В первом громе, в вешнем ливне,
Был ли тот же зов призывней?
Жди весны, ей верь, лови в ней Флейты ропот, голос лирный.[22]
— Николай Асеев, «Под теплым весенним крутым дождем...» (из цикла «Роман прошлого года»), 1936
Я попадаю под обстрел: в меня летят дождя дробинки, но я покуда всё же цел, и не справлять по мне поминки.
Ядра души моей не тронув,
рассыпал неуемный Бог
весенний ливень электронов,
прозрачный взбалмошный горох.[24]
.jpg)
