Чернобыльник

Чернобы́льник или чернобы́ль,^{[комм. 1]} ботанический вид полынь обыкновенная (лат. Artemísia vulgáris)^{[комм. 2]} — пожалуй, самый распространённый в средней полосе России вид полыни, — рослая и выносливая, полевая и сорная трава из семейства астровых. Чернобыльник — это едва ли не вездесущее многолетнее травянистое растение, имеющее ветвящиеся стебли и часто растущее «кустом».^{[комм. 3]}

Название «чернобыльник» или «чернобыль» (чернобыл) связано с тёмным жёстким стеблем (так называемыми «былинками», «будыльями» или «быльём») полыни обыкновенной. Теряя листья, всю зиму голые (почти чёрные) стебли чернобыльника торчат из-под снега бесприютными чёрными голыми прутьями.^{[комм. 4]}

Чернобыльник в афоризмах и кратких цитатах

	Женщина имела грудницу, и почти вся грудь сгнила; я, не зная инаго лекарства, велел ей сок сосновой есть, чернобыльником (artemisia) припаривать, которым совершенно вылечил.^[1]
	— Василий Татищев, из письма И.Д.Шумахеру, 1750

	Если свинья угрызена будет от змей, то дай ей рака съесть или чабру чернобыль...^[2]
	— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

Весьма распространилась также и приняла широкие размеры в последнее время фабрикация фальшивого, вредного для здоровья чая, подделываемого грубыми способами из спитого чая и разной травы, преимущественно же из чернобыльника.^[3]

— Владимир Михневич, «Язвы Петербурга», 1876

	И почему-то ему вспомнился мотавшийся от ветра чернобыльник, мимо которого он проезжал два раза, и на него нашёл такой ужас, что он не верил в действительность того, что с ним было.^[4]
	— Лев Толстой, «Хозяин и работник», 1895

	...по сторонам пошли опять голые, то чёрные, то рыжие поля, с теми же грачами, гуляющими по пахоте, и сухим чернобыльником, уныло мотавшимся по меже.^[5]
	— Михаил Арцыбашев, «Куприян», 1902

Чернобыльник в публицистике и научно-популярной литературе

Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки. <...> Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них. — Эти слова нередко считаются пророчеством о Чернобыльской катастрофе — греческое слово Acinyow, переведённое как «полынь», также переводится как «чернобыльник» или «чернобыль».

— Библия, Откр. 8:10-11, 9:1-6

Сосновой сок я, видя, что верхушки сосновые употребляют в скорбуте, а смолу от многих болезней, разсудил, сок с сосны снимая, собою от скорбутика прошлой весны и ныне опробовать, ибо имел не токмо тяжкую сверботу, но и лишеи по телу, а употребля оной, чрез 6 дней довольно свободился. Женщина имела грудницу, и почти вся грудь сгнила; я, не зная инаго лекарства, велел ей сок сосновой есть, чернобыльником (artemisia) припаривать, которым совершенно вылечил.^[1]

— Василий Татищев, из письма И.Д.Шумахеру, 1750

Где кормят свиней на убой, тот хлев содержать сухо. Когда свиней куда повезёшь, то класть их задом к лошади, а рылом от ней прочь. Если свинья угрызена будет от змей, то дай ей рака съесть или чабру чернобыль, на рану кладут тако ж и ласточкино мясо. Свинина без вина хуже овечьего мяса. А с вином будет кушанье и лекарство. Свиным молоком мажут у тех виски́, которые спать не могут.^[2]

— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

Линней пишет, что многие огородные травы, растущие единственно на степях Азиатской России, сделались известны в Европе тогда, как Готфы заняли Италию. В числе сих трав он именует шпинат, лебеду, чернобыльник, дикий хмель...^[6]

— Николай Карамзин, «История государства Российского», 1820

Человек, избегающий слишком явных противоречий самому себе, провозглашается в настоящее время чуть-чуть не гением по уму, и уж во всяком случае героем по характеру. Но это доказывает только, что у современных людей способность размышлять находится почти в совершенном бездействии. Головной мозг считается бесполезнейшею частью человеческого тела. Он растёт и развивается по неизменным законам природы точно так, как растёт и развивается на меже полынь и чернобыльник; на него льют и кидают всякие нечистоты; никто не обращает внимания на то, что ему вредно или полезно, и потому, конечно, он чахнет и искажается, так что здоровый и сильный мозг считается редким исключением и внушает к себе глубочайшее уважение.

— Дмитрий Писарев, «Мыслящий пролетариат», 1865

Здесь по берегу реки вместо сплошного тальника начинают появляться рощи различных деревьев, которые, однако, далеко не так обширны и хороши, как на Лэфу. С приближением к верховьям Mo её долина суживается версты на полторы, имеет превосходную чернозёмную почву и покрыта могучей травяной растительностью, в которой сразу заметно большое разнообразие сравнительно с луговой флорой среднего и нижнего течения этой реки. Словно стена, стоят здесь густейшие травянистые заросли, к которым иногда примешиваются кустарники, и делают эти места почти непроходимыми. Из разных видов травянистых растений на таких лугах в начале июля преобладают следующие виды: василистник (Thalictrum aquilegifolium), достигающий саженной высоты; чернобыльник и местами тростник ― тот и другой гораздо выше роста человека; чемерица (Veratrum nigrum), которая теперь уже отцветает...^[7]

— Николай Пржевальский, «Путешествие в Уссурийском крае», 1870

Зная это, я проходил сначала вдоль поля и сгонял с него всех фазанов, а затем отправлялся искать их с лягавой собакой. Тут начиналась уже не охота, а настоящая бойня, потому что в нешироких полосах густого чернобыльника, которым обыкновенно обрастают здешние поля, собака находила фазанов в буквальном смысле на каждом шагу.^[7]

— Николай Пржевальский, «Путешествие в Уссурийском крае», 1870

Весьма распространилась также и приняла широкие размеры в последнее время фабрикация фальшивого, вредного для здоровья чая, подделываемого грубыми способами из спитого чая и разной травы, преимущественно же из чернобыльника. Этот, так называемый, «капорский» или «Иван-чай» — продукт нашей самобытной изобретательности — фабрикуется главным образом в Петербурге и отсюда распространяется по всей России в значительном количестве, судя по частым фактам обнаружения этого злоупотребления в размерах иногда ужасающих. Бывали случаи, что полиция за один раз конфисковала сотни пудов этого самодельного зелья.^[3]

— Владимир Михневич, «Язвы Петербурга», 1876

Чернобыльник в мемуарах, беллетристике и художественной прозе

...тучный чернозём, оставленный без обработки, покрывается сорными травами: полыном, чернобыльником, девясилом, репейником и другими; некоторые стебли тянутся в вышину аршина на два и выше и образуют собою сорную заросль вышиною в рост человеческий.^[8]

— Егор Дриянский, «Записки мелкотравчатого», 1857

Приложившись головой к подушке и скрестив на груди руки, Лаврецкий глядел на пробегавшие веером загоны полей, на медленно мелькавшие ракиты, на глупых ворон и грачей, с тупой подозрительностью взиравших боком на проезжавший экипаж, на длинные межи, заросшие чернобыльником, полынью и полевой рябиной; он глядел… и эта свежая, степная, тучная голь и глушь, эта зелень, эти длинные холмы, овраги с приземистыми дубовыми кустами, серые деревеньки, жидкие берёзы — вся эта, давно им не виданная, русская картина навевала на его душу сладкие и в то же время почти скорбные чувства, давила грудь его каким-то приятным давлением.^[9]

— Иван Тургенев, «Дворянское гнездо», 1859

По тучности своей Харлов почти никуда не ходил пешком: земля его не носила. Он всюду разъезжал на низеньких беговых дрожках и сам правил лошадью, чахлой, тридцатилетней кобылой, со шрамом от раны на плече: эту рану она получила в бородинском сражении под вахмистром кавалергардского полка. Лошадь эта постоянно хромала как-то на все четыре ноги разом; идти шагом она не могла, а только перетрусывала рысцой, вприпрыжку; ела она чернобыльник и полынь по межам, чего я ни за какой другой лошадью не замечал.

— Иван Тургенев, «Степной король Лир», 1870

Вдруг перед ним зачернелось что-то. Сердце радостно забилось в нём, и он поехал на это чёрное, уже видя в нём стены домов деревни. Но чёрное это было не неподвижно, а всё шевелилось, и было не деревня, а выросший на меже высокий чернобыльник, торчавший из-под снега и отчаянно мотавшийся под напором гнувшего его всё в одну сторону и свистевшего в нём ветра. И почему-то вид этого чернобыльника, мучимого немилосердным ветром, заставил содрогнуться Василия Андреича, и он поспешно стал погонять лошадь, не замечая того, что, подъезжая к чернобыльнику, он совершенно изменил прежнее направление и теперь гнал лошадь совсем уже в другую сторону, всё-таки воображая, что он едет в ту сторону, где должна была быть сторожка. Но лошадь всё воротила вправо, и потому он всё время сворачивал её влево.
Опять впереди его зачернелось что-то. Он обрадовался, уверенный, что теперь это уже наверное деревня. Но это была опять межа, поросшая чернобыльником. Опять так же отчаянно трепыхался сухой бурьян, наводя почему-то страх на Василия Андреича. Но мало того, что это был такой же бурьян, — подле него шёл конный, заносимый ветром след. Василий Андреич остановился, нагнулся, пригляделся: это был лошадиный, слегка занесённый след и не мог быть ничей иной, как его собственный. Он, очевидно, кружился, и на небольшом пространстве. «Пропаду я так!» — подумал он, но, чтобы не поддаваться страху, он ещё усиленнее стал погонять лошадь, вглядываясь в белую снежную мглу, в которой ему показывались как будто светящиеся точки, тотчас же исчезавшие, как только он вглядывался в них. <...>
«Роща, валухи, аренда, лавка, кабаки, железом крытый дом и амбар, наследник,— подумал он, — как же это всё останется? Что ж это такое? Не может быть!» — мелькнуло у него в голове. И почему-то ему вспомнился мотавшийся от ветра чернобыльник, мимо которого он проезжал два раза, и на него нашёл такой ужас, что он не верил в действительность того, что с ним было. Он подумал: «Не во сне ли все это?» — и хотел проснуться, но просыпаться некуда было. Это был действительный снег, который хлестал ему в лицо и засыпал его и холодил его правую руку, с которой он потерял перчатку, и это была действительно пустыня, та, в которой он теперь оставался один, как тот чернобыльник, ожидая неминуемой, скорой и бессмысленной смерти.^[4]

— Лев Толстой, «Хозяин и работник», 1895

Круторогие быки, с лоснящейся белою шерстью, с умными, добрыми глазами, лениво оборачивая головы на звук шагов, жевали медленную жвачку, и слюна стекала с их чёрных влажных морд на колючие листья пыльного терновника. Стрекотание кузнечиков в жёсткой выжженной траве, шорох ветра в мёртвых стеблях чернобыльника над камнями развалин и гул колоколов из далекого Рима как будто углубляли тишину. Казалось, что здесь, над этою равниною, в её торжественном и чудном запустении, уже совершилось пророчество Ангела, который «клялся Живущим вовеки, что времени больше не будет».

— Дмитрий Мережковский, «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи», 1901

Сначала мимо тянулись железнодорожные пути, груды гнилых шпал, ржавых рельс и бесконечно длинные ряды товарных вагонов, между которыми, шипя, двигался взад и вперед рабочий паровоз и резко бряцал буферами. Потом пути стали реже и пустыннее и скоро слились в одну ровную, гладкую ленту, убегавшую вдаль к горизонту, а по сторонам пошли опять голые, то чёрные, то рыжие поля, с теми же грачами, гуляющими по пахоте, и сухим чернобыльником, уныло мотавшимся по меже.^[5]

— Михаил Арцыбашев, «Куприян», 1902

Ветры бьют и топчут нивы. Ветер июльский ― страдный, и по степям ― страда. Гнутся колосья под острым синим дождем. Год этот ― мокрый, в грозах ― люблю. Копило небо тогда тучи, по седым степям шептались деникинцы, а на железной дороге ― на рельсах, русых, как женские косы, собирались красные. Те, что в степях и шляхах, ― летели пухом легким и серым; те же, что на железных путях, ― крепче и суше песка. Но ветры рвались и шумы шумели, и звери, пугаясь ветра, крылись в оврагах, но и там стонало ― там стонала трава чугунная ― чернобыльник литыми своими листьями.^[10]

— Николай Никитин, «Ночь», 1922

Чернобыльник в стихах

	Не шуми, чернобыль-травка, не шуми, Ты во мне печаль-тревогу разгони. Разнеси худые думы по полям, По зелёным по садочкам, по лугам. Кто бы, кто бы моё горе розрешил, Кто бы, кто бы моё сердце взвеселил.^[11]
	— Русская народная песня (записана в Вытегорском районе)

	Были вина и хмельны и сладки, Их похваливал Бой-собутыльник. Обильные пира остатки Скрывает теперь чернобыльник.^[12]
	— Валерий Брюсов, «Пиршество войны», 1914

	Что начертала косуля, Всё оборотится в быль… Эх-ма! Лебёдка Акуля, Спой: «Не шуми, чернобыль!»^[13]
	— Николай Клюев, «Рыжее жнивьё — как книга...», 1915

	И уже направо ― жабий, бородавчатый погост: человечьей пользуют приправой чернобыльник и лопух свой рост.^[14]
	— Владимир Нарбут, «Яблоками небо завалило...», 1916

	Поглядел царь-батюшка пресветлый, Таково поглядел из-под ладони На четыре на стороны света: Впереди ― ковыльное раздолье, Чернобыл волновой, чабрец луговой, А еще ― далекие туманы, А еще ― высокие могилы.^[15]
	— Аркадий Штейнберг, «Думы про Пугачева», февраль 1952

↑ Кроме имён «чернобы́льник» и «чернобы́ль» полы́нь обыкнове́нная имеет ещё несколько народных названий, в частности, сокращённое — бы́льник и быльня́к, а также просто бурьян.
↑ Впрочем, название «чернобы́льник» или «чернобы́ль» носит не только полы́нь обыкнове́нная. Словарь Брокгауза и Ефрона закрепляет это имя также и за другим видом полыни, хотя и менее распространённым, и более южным, чем Artemísia vulgáris. Вот что сказано в энциклопедии: «полынь полевая, или чернобыль, чернобыльник, нехворощь, Аrtemisia campestris L., встречается весьма часто на каменистых и пустынных местах; она с приподнимающимися жёсткими тёмными стеблями, мелкорассеченными двояко- и трояко-перистыми тёмно-зелёными шелковидными листьями и мелкими красноватыми головками цветов, известных в медицине под именем Semen Artemisia rubrae...» Также чернобыльником иногда (значительно реже) называют некоторые виды мари.
↑ Чернобы́льник — едва ли не самое выносливое рудеральное растение севера и средней полосы. Кажется, оно растёт всюду, и даже в самых непригодных местах: по заброшенным полям, пастбищам и пустошам, вдоль дорог и по железнодорожным откосам, по берегам водоёмов и на самых грязных свалках. На сельскохозяйственных полях чернобыльник — это устойчивый и трудновыводимый сорняк.
↑ В народном представлении само по себе слово «полынь» связывается прежде всего с покинутым домом, запустением смерти, степью, жарким ветром в полях, пыльной просёлочной доро́гой, горьким вкусом и терпким эфирным запахом. Примерно такой же смысл придаётся и чернобы́льнику, вечно пыльному и выносливому придорожному растению. Пожалуй, только после известных событий на Чернобыльской АЭС 1986 года — чернобы́льник получил новое, и даже зловещее звучание.

Источники

↑ ¹ ² В.Н. Татищев. Научное наследство. Том 14. Записки. Письма 1717-1750 гг. — М.: «Наука», 1990 г.
↑ ¹ ² М.В. Ломоносов. Полное собрание сочинений: в 11 томах. Том 11. Письма. Переводы. Стихотворения. Указатели. — Л.: «Наука», 1984 г.
↑ ¹ ² Вл.Михневич. Исторические этюды русской жизни. Том 3. «Язвы Петербурга». — С-Петербург: Типография Ф.С.Сущинского, 1866 г.
↑ ¹ ² Толстой Л. Н. Собрание сочинений: в 22 т. — М.: Художественная литература. — том 11.
↑ ¹ ² М.П.Арцыбашев. Собрание сочинений в трёх томах. Том 1. — М., Терра, 1994 г.
↑ Карамзин Н.М. История государства Российского: Том 1 (О народах, издревле обитавших в России. О славянах вообще).
↑ ¹ ² Н.М. Пржевальский. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.
↑ Е.Э.Дриянский. «Записки мелкотравчатого». — М.: «Советская Россия», 1985 г.
↑ И.С. Тургенев. Собрание сочинений. — М.: «Наука», 1954 г.
↑ Круг: Альманах артели писателей. Москва; Петроград. Круг. 1923 г. Книга 2.
↑ Русская народная песня (вытегорская), записана в 1960-е годы от Богдановой Авдотьи Петровны (1892 года рождения, деревня Сидорово, Макачевский сельсовет)
↑ В. Брюсов. Собрание сочинений в 7-ми т. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.
↑ Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.
↑ В.И.Нарбут. Стихотворения. — М.: Современник, 1990 г.
↑ А. Штейнберг. «Вторая дорога». М.: Русский импульс, 2008 г.

См. также

Поделитесь цитатами в социальных сетях:
ВКонтакте • Facebook • Твиттер • Живой Журнал

[1] Кроме имён «чернобы́льник» и «чернобы́ль» полы́нь обыкнове́нная имеет ещё несколько народных названий, в частности, сокращённое — бы́льник и быльня́к, а также просто бурьян.

[2] Впрочем, название «чернобы́льник» или «чернобы́ль» носит не только полы́нь обыкнове́нная. Словарь Брокгауза и Ефрона закрепляет это имя также и за другим видом полыни, хотя и менее распространённым, и более южным, чем Artemísia vulgáris. Вот что сказано в энциклопедии: «полынь полевая, или чернобыль, чернобыльник, нехворощь, Аrtemisia campestris L., встречается весьма часто на каменистых и пустынных местах; она с приподнимающимися жёсткими тёмными стеблями, мелкорассеченными двояко- и трояко-перистыми тёмно-зелёными шелковидными листьями и мелкими красноватыми головками цветов, известных в медицине под именем Semen Artemisia rubrae...» Также чернобыльником иногда (значительно реже) называют некоторые виды мари.

[3] Чернобы́льник — едва ли не самое выносливое рудеральное растение севера и средней полосы. Кажется, оно растёт всюду, и даже в самых непригодных местах: по заброшенным полям, пастбищам и пустошам, вдоль дорог и по железнодорожным откосам, по берегам водоёмов и на самых грязных свалках. На сельскохозяйственных полях чернобыльник — это устойчивый и трудновыводимый сорняк.

[4] В народном представлении само по себе слово «полынь» связывается прежде всего с покинутым домом, запустением смерти, степью, жарким ветром в полях, пыльной просёлочной доро́гой, горьким вкусом и терпким эфирным запахом. Примерно такой же смысл придаётся и чернобы́льнику, вечно пыльному и выносливому придорожному растению. Пожалуй, только после известных событий на Чернобыльской АЭС 1986 года — чернобы́льник получил новое, и даже зловещее звучание.

[Татищев-5] ¹ ² В.Н. Татищев. Научное наследство. Том 14. Записки. Письма 1717-1750 гг. — М.: «Наука», 1990 г.

[ломон-6] ¹ ² М.В. Ломоносов. Полное собрание сочинений: в 11 томах. Том 11. Письма. Переводы. Стихотворения. Указатели. — Л.: «Наука», 1984 г.

[михне-7] ¹ ² Вл.Михневич. Исторические этюды русской жизни. Том 3. «Язвы Петербурга». — С-Петербург: Типография Ф.С.Сущинского, 1866 г.

[толс-8] ¹ ² Толстой Л. Н. Собрание сочинений: в 22 т. — М.: Художественная литература. — том 11.

[арци-9] ¹ ² М.П.Арцыбашев. Собрание сочинений в трёх томах. Том 1. — М., Терра, 1994 г.

[10] Карамзин Н.М. История государства Российского: Том 1 (О народах, издревле обитавших в России. О славянах вообще).

[Пржевальский-11] ¹ ² Н.М. Пржевальский. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.

[12] Е.Э.Дриянский. «Записки мелкотравчатого». — М.: «Советская Россия», 1985 г.

[13] И.С. Тургенев. Собрание сочинений. — М.: «Наука», 1954 г.

[14] Круг: Альманах артели писателей. Москва; Петроград. Круг. 1923 г. Книга 2.

[15] Русская народная песня (вытегорская), записана в 1960-е годы от Богдановой Авдотьи Петровны (1892 года рождения, деревня Сидорово, Макачевский сельсовет)

[Брюс-16] В. Брюсов. Собрание сочинений в 7-ми т. — М.: ГИХЛ, 1973-1975 гг.

[Клюев-17] Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.

[18] В.И.Нарбут. Стихотворения. — М.: Современник, 1990 г.

[19] А. Штейнберг. «Вторая дорога». М.: Русский импульс, 2008 г.

[комм. 1]

[комм. 2]

[комм. 3]

[комм. 4]

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]