Репети́ция, иногда репети́р (от лат.repetitio, повторение, устар.) — особый механизм в старинных часах с боем, позволяющий в любой момент узнать через звуковые сигналы, сколько сейчас времени. Репетир — это дополнительное приспособление в часах с боем. Различие между ними в прикладном характере применения. Часы с боем автоматически оглашают время по мере его продвижения, даже когда их показания никому не интересны. А репетир сообщает эту информацию по требованию: если, к примеру, дёрнуть за верёвку, нажать кнопку или рычаг. Как правило, репетиры способны воспроизводить звуки всего двух тонов: низкий и высокий. Существовали четвертные репетиры, а также пятиминутные и минутные, способные выдавать звуковую информацию о времени с точностью до указанной величины.
Впрочем, во многих текстах «репетицией», исходя из первоначального значения слова, называют сам бой часов или мелодию, повторяющуюся благодаря специальному механизму.
Вы уподобляетесь регенту коллежа, который никогда в жизни не видел часов и которому попали в руки английские часы с репетицией. Этот человек, хороший перипатетик, потрясён той правильностью, с какой стрелки делят и отмечают время...
...делал стенные медные с кукушкою, которых всего мною сделано, — одни деревянные, да трои медные, между тем починивались и с курантами стенные и столовые, всякие карманные, простые и репетишные часы уже и много порченные, оттого имел и пропитание.[1]
Возле нее жирная пестрая в пятнах кошка; на хвосте у ней всегда гремят игрушечные позолоченные часы с репетицией — обыкновенное баловство маленьких шалунов и шалуний.
А как и кукушка откуковала, часы, отзвонив, заиграли репетицию. Вот, господа, так уж репетиция! Что это, подумаешь, человек-то? На какие уж он хитрости ни поднимается в нынешние годы? Ну кому бы, позвольте вас спросить, в старинные времена пришла такая блажь в голову, чтобы часы со всякими концертами построить?[3]
Против отца моего Савостин не остался неблагодарным и подарил ему своей работы стенные часы недельного завода с колесом, показывающим числа; бой этих часов с репетицией. Часы эти вот уже около 80 лет ходят без всякой починки по причине своего прочного устройства и хорошего материала, меди и стали.[5]
Часы, брат, особенные! с «репетицией» это называется. В любой момент нажмешь пружинку, они тебе отобьют сейчас же часы и минуты — и смотреть не надо.[7]
Он взял часы и ощупал их, быстро перебрав по ним пальцами. Он сейчас же нашел пружинку, которую нужно было надавить, чтобы часы заиграли. Раздался приятный звон — и обычно малоподвижное лицо слепого расплылось в улыбке.[7]
Что касается материи, вы глубокомысленно поучаете, что у неё есть только протяженность и плотность, а я вам скромно говорю, что она способна иметь тысячу свойств, неведомых ни вам, ни мне. <…> Вы уподобляетесь регенту коллежа, который никогда в жизни не видел часов и которому попали в руки английские часы с репетицией. Этот человек, хороший перипатетик, потрясён той правильностью, с какой стрелки делят и отмечают время <…>. Мой философ не преминет доказать, что в этой машине есть душа, которая ею управляет и приводит в движение её механизм. Он научно обосновывает своё мнение путём сравнения с ангелами, управляющими движением небесных сфер, и устраивает в классе прекрасные диспуты на тему о душе часов. Один из его учеников открывает часы; в них обнаруживают одни пружины и, однако, продолжают придерживаться теории о душе часов, которая считается доказанной. Я — этот ученик, открывающий часы, именуемый человеком, и который вместо того, чтобы смело определять то, чего мы не понимаем, старается постепенно исследовать то, что мы желаем познать.
Компасы, однако, не были единственными жертвами молний. Так, в ночь с 21 на 22 февраля 1812 года молния поразила корабль «Голимин». В результате все стальные части часов с репетицией, стоявших в головах спящего капитана, сильно намагнитились, а сам капитан был ранен в голову. Шрам на капитанской голове через некоторое время бесследно исчез, чего не скажешь о приобретенном магнетизме часов ― они и через тридцать лет безбожно врали.[9]
На «групповом снимке» крестиком отмечен знаменитый «Брегет». Это «каретные» часы с «репетицией»: если нажать кнопку, пробьют сперва часы, а потом — четверти, можно, не глядя на стрелки, узнать время с точностью до 15 мин.[10]
— Павел Пантин, «Коллекция часов», 1975
Репетиры наручные часы унаследовали от карманных, со времен, когда зажечь свет, чтобы рассмотреть цифры на циферблате, было проблематично. Отсутствие ночного освещения компенсировалось как раз функцией репетира, который отбивал каждую минуту, четверть или половину часа.[11]
— Ольга Волкова, «Из жизни замечательных часов», 2004
Часы с репетицией в мемуарах, письмах и дневниковой прозе
По приезде в дом, в свободное время оную машину починил и начал учиться делать с кукушкою деревянные часы, прорезывая к боку зубцы особливым манером и по совершенству оные продал; потом делал деревянные круга и отдавал вольяшникам отливать по ним медные колеса, при том же сделал токарный с колесом станок и часть других инструментов, отдавая кузнецам отковывать из стали по образцам штучки и в оном станке медные колеса, и сделал с кукушкою ж часы медные; потом купил старые порченные карманные часы и начал их разбирать и опять собирать и то делал многократно, потом взял у купца старые карманные часы почистить и, оные разобрав, перетер штуки платом и прочистил в скважнях спицею, потом собрал и с того начал брать, которые немного невредны часы стенные и карманные в починку, а когда перемежится починка, тогда делал стенные медные с кукушкою, которых всего мною сделано, — одни деревянные, да трои медные, между тем починивались и с курантами стенные и столовые, всякие карманные, простые и репетишные часы уже и много порченные, оттого имел и пропитание.[1]
В Ростов Савостин приехал с женой и сыном; устроил по условию часы, существующие и в настоящее время на колокольне Яковлевского монастыря, потом устроил часы в селениях: Поречье-Рыбном и Вощажникове. Так как эти работы, так и многие другие стали приносить ему хорошие выгоды, то он и поселился навсегда в городе Ростове, в доме Сергея Александрова Фигурина, подле нынешней богадельни св. Димитрия у каменного моста, напротив проспекта, во втором этаже. Против отца моего Савостин не остался неблагодарным и подарил ему своей работы стенные часы недельного завода с колесом, показывающим числа; бой этих часов с репетицией. Часы эти вот уже около 80 лет ходят без всякой починки по причине своего прочного устройства и хорошего материала, меди и стали.[5]
Написал двухстраничную заметку о радио-“Тёркине” Д. Н. Орлова — давний мой долг перед памятью покойного и перед его вдовой А. В. Богдановой, подарившей мне даже часы покойного “с репетицией”, золотые.[12]
— Пустой старичишка! — сказал я Миловидину в карете. — Он похож на остановившиеся часы с репетицией, которые бьют всегда тот час, на котором стрелка остановилась.
— Сохрани тебя Бог говорить пред кем бы то ни было в Москве, что Антип Ермолаевич пустой человек! Тебя почтут раскольником, вольнодумцем. Молчи и слушай.[2]
— Верно, все спят! Ни одного огонька не видно. Я думаю, уж поздно, сударь?
Рославлев вынул часы, подавил репетицию; она пробила одиннадцать часов и три четверти.
— Скоро полночь.
— Так, верно, теперь и на барском дворе почивают.[13]
— Михаил Загоскин, «Рославлев, или русские в 1812 году», 1830
Камины широки и глубоки, с мрачными и приземисто-брюхастыми таганами. В них всегда горит огонь; над огнем всегда стоит горшок со свининой и кислою капустой, а над горшком всегда наблюдает заботливый глаз доброй хозяйки. Это всегда маленькая толстенькая старушка с голубыми глазами и красным лицом; на ней огромный чепчик, похожий на сахарную голову и обшитый красными и желтыми лентами. <...> В левой руке у ней всегда маленькие, но тяжёлые голландские часы, в правой — большая ложка для мешания кислой капусты и свинины. Возле нее жирная пестрая в пятнах кошка; на хвосте у ней всегда гремят игрушечные позолоченные часы с репетицией — обыкновенное баловство маленьких шалунов и шалуний.
<...> Свинья, жирная и ленивая, то подбирает опавшие с капусты листья, а то дрыгает ногами, стараясь сбить игрушечные позолоченные часы с репетициею, привязанные шалунами к ее хвосту для того, чтобы и она была также нарядна как кошка.
Однако же было видно, что в этот самый момент незнакомец на колокольне делал над часами что-то такое, чего ему вовсе не следовало делать. Но так как они начали бить, то никто не имел времени наблюдать за его проделками: все должны были считать удары часового колокола.
— Раз! — сказал колокол.
— Расс, — повторили все маленькие старички Вондервоттеймиттиса на своих обитых кожею креслах. «Расс!» сказали их карманные часы; «расс» сказали часы их хозяек. «Расс!» сказали часы мальчиков и позолоченные маленькие репетиции на хвостах свиньи и кошки.
—- Два! — продолжал большой колокол.
— Тфа! — повторили все часы с репетицией.
— Три! четыре! пять! шесть! семь! восемь! девять! десять! — сказал колокол.
— Дри! шетыре! бять! жесть! ссемь! фоссемь! тефять! тессять! — отвечали маленькие эхо. <...>
Но хуже всего было то, что ни кошки, ни свиньи не могли более выносить поведения маленьких репетиций, привязанных к их хвостам; они бегали как угорелые, брыкались и царапались, кричали, визжали и мяукали, бросались под ноги и производили ужаснейший шум и ужаснейшую суматоху, какие только может вообразить себе здравомыслящий человек.
...она вставала, смотрела на часы, трогала репетицию; потом оставила совершенно графиню с Глинским и ушла в другую комнату брянчать аккордами на фортепиано.[14]
На стенных часах, что стояли в зале у Елпидифора Перфильевича, из-за дверцы выскочила кукушка и прокуковала пять раз. Вместе с тем, как она куковала, часы в колокольчик тоже пять раз прозвонили. А как и кукушка откуковала, часы, отзвонив, заиграли репетицию. Вот, господа, так уж репетиция! Что это, подумаешь, человек-то? На какие уж он хитрости ни поднимается в нынешние годы? Ну кому бы, позвольте вас спросить, в старинные времена пришла такая блажь в голову, чтобы часы со всякими концертами построить? Нет, что ни говорите, а мудрены нынче стали люди — такие штуки выкидывают, что и ума не приложишь.[3]
Через минуту вошел в комнату трёхлетний ребёнок, переваливаясь с ноги на ногу, и отправился прямым путем, то есть не обходя стол, а туннелем между ножек, к Крупову, которого очень любил за часы с репетицией и за две сердоликовые печатки, висевшие у него из-под жилета.
— Яша, здравствуй! — сказал Семен Иванович, вытаскивая своего приятеля из-под стола и усаживая его к себе на колени. Яша ухватил за печатку и вытягивал часы.[15]
На третий день, однако, и я сильно ослабел, все стало меня в этот день с самого утра ко сну клонить: качаюсь, качаюсь — и задремлю, и опять проснусь и опять покачаюсь, — лицо с бородою в оленью малицу поплотнее задвину и опять сплю. И вдруг просыпаюсь и вижу, что я, должно быть, долгонько проспал, потому что вокруг совсем серо. Пустил я руку за пазуху, пожал репетир, — ударило всего два часа. Два часа, а совсем темно![6]
— Да что я ему скажу? — спросил Орест, явно нацелившийся взглядом на Виталия. — Я тебе привез из-за границы часы, — сказал он все-таки.
— А на что мне они?
— Часы, брат, особенные! с «репетицией» это называется. В любой момент нажмешь пружинку, они тебе отобьют сейчас же часы и минуты — и смотреть не надо.
— Стенные? — спросил Виталий...
— Нет, карманные, золотые...
— У моего камердинера будут такие часы, — глухо произнёс Виталий, но сейчас же добавил: — А где же они?
— Дома. Схожу, принесу, — ответил Орест.
— Как же ты говоришь «дома»! — воскликнул титулярный советник.[7]
— Еще одно, кстати! Я должен буду взять у вас, гидальго, часы с репетицией, которые вы купили себе в Берлине!
— Это еще что такое? — удивился Саша Николаич.
— Ничего не поделаешь, я их обещал подарить.
— Что за вздор!.. Кому вы обещали мои часы?
— Слепому Виталию! Я ему сказал, что привез их из-за границы. Чем я виноват, что вспомнил о такой сентиментальности, когда только увидел его... Но вы представьте, в какой восторг они повергнут слепого! А на что они вам, в сущности?
— А и на самом деле, это доставит ему удовольствие...
— Ну вот, гидальго, я знал, что не ошибусь в вас! Значит, часы я отнесу?
— Нет уж, извините, я лучше сам отнесу их!
— Зачем вам беспокоиться, гидальго?
— Да вы ведь их пропьете! И Виталий останется без часов.
— Знаете, гидальго, вы правы!.. Я соглашаюсь с вами, но только с одним условием, чтобы часы ему были отданы от моего имени!.. Иначе это будет свинство! Потому что если бы не я, ведь не видать бы, или, вернее, не слыхать бы этих часов Виталию.[7]
Виталий сидел в столовой в своем углу.
— Вот, — сказал ему Саша Николаич, — вам часы с репетицией от Ореста...
— Значит, он на сей раз не соврал! — произнес Виталий. Он взял часы и ощупал их, быстро перебрав по ним пальцами. Он сейчас же нашел пружинку, которую нужно было надавить, чтобы часы заиграли. Раздался приятный звон — и обычно малоподвижное лицо слепого расплылось в улыбке. Саша Николаич впервые увидел, что Виталий может так улыбаться... Ему было так хорошо теперь самому, что он хотел, чтобы все вокруг были счастливы.[7]
В заливе на императорской яхте пробили склянки, и репетир у князя в кармане тихонько, словно порывался и не мог позвонить, прошипел шесть раз. На «главном выходе» с тяжелым дребезжаньем распахнулись двери. Звук коротко отозвался и пропал в утренней тишине. От скрипа шагов на камне князь вздрогнул. <...>
Ему показалось, что он слышит шаги жены. Но это только показалось. Он усмехнулся и снова выступил из тени. Приложенный к уху репетир глухо прошипел четыре.[8]
— Константин Большаков, «Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова», 1928
Кроме того, объявляется широкий «конкурс идей» на тему «Как сделать закрытый порт «Айсберг» открытым хотя бы на десять минут?»
Автор самого практичного и наиболее быстро осуществимого предложения будет премирован отличным хронометром с репетицией.[17]
Арбуз — это не плод, как все считают, и не ягода, как его объяснили в школе, арбуз — это мера времени, приблизительно полчаса. В соседней комнате гора высотой с неделю... Как бой часов с репетицией — кто-нибудь роется в этой горе и долго выбирает два арбуза, один час, потом выносит их и заряжает ими холодильник взамен съеденных.[18]
Я сам свидетель был, как некто добивался,
Чтоб места получить, и к судие таскался;
Но тщетно тот судью о месте сем просил.
Пошел к секретарю — и место получил,
И только снес ему часы он золотые,
Но с репетицией часы, а не простые.
Он триста за часы рублей лишь только дал,
А сам в год тысячу по месту брать он стал,
И так во всех судах тьма злоупотребленья,
Где чести нет в судьях, ума или раченья.[19]
Без опыта, без денег и без сил,
У чьей груди я мог искать спасенья?
Серебряный я кубок свой схватил,
Что подарила мать мне в день рожденья,
И пенковую трубку, что хранил
В чехле, как редкость, полную значенья,
Был и бинокль туда же приобщён
И с репетиром золотой Нортон.[4]
↑ 12Иван Кулибин. Моё жизнеописание. — С.-Петербургские губернские ведомости, 1845, прибавл. к No 2, часть неофициальная; Русская старина, 1873, ноябрь, стр. 734-737; Хрестоматия по истории СССР, т. II (1682--1856). Составили: С.С. Дмитриев и М. В. Нечкина. 2-ое издание, 1949 г., стр. 368-371.
↑ 12А. А. Фет. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Третье издание. — Л.: Советский писатель, 1986 г.
↑ 12А. Я. Артынов, Воспоминания. Часть 1: Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1882. Кн. 1. С. 1-88, Кн. 3. С. 89-164
↑ 12Н.С. Лесков. Собрание сочинений в одиннадцати томах. Том 9. Москва, Художественная литература, 1956 г.
↑ 12Константин Большаков, Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова. Роман. Стихотворения. — М.: Художественная литература, 1991 г.
↑В. П. Карцев. «Приключения великих уравнений» (из серии «Жизнь замечательных идей»). — М.: «Знание», 1970 год
↑Павел Пантин. «Коллекция часов». — М.: «Техника — молодежи», № 9, 1975 г.
↑Ольга Волкова. Из жизни замечательных часов. — М.: «Мир & Дом. City», 15 мая 2004 г.
↑А. Т. Твардовский, Рабочие тетради 60-х годов. ― М.: «Знамя», № 6, 2000 г.
↑М. Н. Загоскин. Рославлев, или русские в 1812 году. — М.: «Художественная литература», 1980 г.
↑Н. А. Бестужев. Избранная проза. — М.: «Советская Россия», 1983 г.
