У этого термина существуют и другие значения, см. Паста (значения).
Джуди́тта Па́ста (итал.Giuditta Pasta, в девичестве — Джудитта Негри, 1797-1867) — итальянская певица (сопрано). Неудачно дебютировала в Брешиа (1815), после чего ей пришлось переучиваться. Первый успех пришёл в Венеции (1819), затем в Риме и Турине. В 1822 году в Париже и Вероне она получила начальную славу будущей примадонны.
В 1824-1837 регулярно выступала в Лондоне, Париже, Милане, Неаполе в операх Моцарта, Беллини, Доницетти, Россини. Соперничала с Марией Малибран и Каталани. Период творческой зрелости и наилучшей формы пришёлся на промежуток между гастролями в Париже и Лондоне. В 1827 году она выступала в Милане, где Винченцо Беллини специально для неё написал свои величайшие оперы: «Норма» и «Сомнамбула».
M-me Schutz прелестна и собою, и талантом, и в своих позах; никогда музыка не производила на меня такого действия как в «Норме»: Шютц превосходит, как сказывают, Пасту, для которой «Норма» сочинена была.[1]
Три четверти населения Ирландии гниёт в смрадных берлогах, а балясины в конюшнях лорда сделаны из красного дерева. Если для развлечения его гостей понадобятся Каталани, Перле, Паста, то Паста, Перле и Каталани приедут к нему. Когда он живёт на берегу моря, к его услугам собственная яхта.
Потом большая ария Пачини, которую он создал для мадам Паста, — красивейшая ария, но немного слишком серьезная. (Какой прекрасный композитор Пачини. Без сомнения, он первый в Европе после Россини.)
Госпожа Паста <в 53 года> покидаетъ для театра свой палаццо береговъ Комо, гдѣ до сихъ поръ отдыхала она по сосѣдству съ Госпожею Таліони…[2]
— Москвитянин, Нѣсколько словъ о госпожѣ Зонтагъ, май 1850
В 1824 году Зонтаг получила приглашение в Лейпциг и Берлин, и с этого времени начинается ее торжество: шесть лет она повсюду возбуждала энтузиазм, каким не награждали даже Каталани. Ее безукоризненная репутация, красота, приятность и благородство манер, прекрасный характер — все это увеличивало общее расположение к ней; но прелесть ее голоса, совершенство ее мето́ды были действительно несравненны. Потому она была ангажирована за неслыханную в то время цену на парижскую сцену, которая тогда имела Пасту и Малибран, и новая певица с честью выдержала сравнение с этими великими примадоннами. <...>
Талант Джульетты развился очень рано и обратил на себя внимание Марлиани, довольно известного в то время композитора; он дал ей полное музыкальное образование, и скоро Джульетта Гризи была признана достойною петь в «Норме» вместе с Пастою.[3]
...без целости обстановки <на сцене> мог играть только Мочалов и вообще могут играть только гении первой величины… С ними как-то всё забывается, всякое безобразие исчезает, ― и я помню, что никому не было смешно, когда великая Паста пела по-итальянски, а хоры ответствовали ей по-русски...[4].
В том, что Виельгорский любил и уважал искусство, я могу представить одно поразительное доказательство. В 1840 году я женился на его дочери, и по случаю свадьбы устроен был в доме Кутузова (ныне Яковлева, рядом с Михайловским театром) великолепный концерт при участии знаменитой Пасты. Государь и весь двор присутствовали.
Музыка вошла в его <Карла Брюллова> жизнь в годы обучения в Академии художеств в Петербурге. Его пленяет красота живого человеческого голоса. Для Брюллова человеческий голос ― самый совершенный музыкальный инструмент. Так, в Болонье, несмотря на то, что он уже живёт работой над «Последним днём Помпеи», задерживается только для того, чтобы слушать, слушать и слушать, как говорит он сам, певицу Джудитту Паста. Она пленила его своей Ниобеей в специально написанной для неё опере Джованни Пачини. Будучи не только прекрасной певицей, но и актрисой большого драматического дарования, она сумела создать подлинно античный образ застывшей от горя матери, лишившейся своих детей. Беллини написал для Паста оперы «Норма» и «Сомнамбула». Она была великолепна в роли Анны Болейн в одноименной опере Доницетти. Рассказывают, что, слушая Паста, Брюллов плакал. В роли Анны Болейн, безвинно оклеветанной жены Генриха VIII, он и запечатлел Паста. На портрете Паста в тяжёлом бархатном платье, которое, кажется, держит сломленную хрупкую фигуру. Анна Болейн в тюрьме, в заплаканных глазах надежда и безумие. Свадебный звон колоколов напоминает её свадьбу. Но Генрих VIII уже с другой невестой. Это был любимый портрет Джудитты Паста. Он всегда висел в её спальне.[5]
— Жанна Дозорцева, «Звучащие полотна Карла Брюллова», 2008
Её <Джудитты Пасты> первые выступления не предвещали певице большого будущего, а значит, и прошли незаметно. Все это ощущала Джудитта и упорно продолжала совершенствоваться. В 18 лет она решает поменять итальянскую аудиторию на французскую и пробуется в Итальянскую оперу, но уже в Париже. Надо признать, что и здесь Паста не привлекла к себе внимание, так как публика и пресса боготворили Анджелику Каталани, в то время звезду первой величины. А ведь буквально уже через 10 лет та же публика рукоплескала Д. Пасте, считая её величайшей певицей! Но то произойдет через 10 лет, а сейчас неудовлетворенная собой Джудитта едет в Лондон и в январе 1817 г. дебютирует в Королевском театре в опере «Пенелопа» Чимарозы. Признаться, и в Лондоне ее приняли не лучше, чем в Париже. Будущая звезда стала искать причины неудач в своем голосе и актёрских возможностях и, наконец-то, поняла, что необходимо срочно найти маститого вокального педагога, который смог бы правильно настроить ее голос, отталкиваясь от природной индивидуальности.
Вернувшись на родину, Джудитта Паста начинает заниматься с педагогом Джузеппе Скаппа. Полностью доверившись своему педагогу, она с необычайным упорством работает над своим голосом, придавая ему большую яркость, ровность в регистрах и подвижность, но не теряя драматического звучания. Настойчивый труд принес прекрасные плоды. В Венеции в 1818 г. перед публикой предстала новая Д. Паста, которая позднее покорила своим искусством Европу. Рим и Милан рукоплещут двадцатилетней певице. В 1821 г. – снова Париж, но уже слегка тёплый приём. И только знаменательное выступление в Вероне в 1822 г. принесло певице по-настоящему крупный успех.[6]
— Геннадий Голубин, «Звезды мировой оперы и мастера вокального искусства», 2012
Голос Д. Пасты был трепетный и страстный, отличавшийся исключительной силой и плотностью звука, плюс к этому отличная техника и проникновенная сценическая игра. Восторженными отзывами о Джудитте Пасте, которую В. В. Стасов называл «гениальной итальянкой», пестрели страницы театральной прессы разных стран Европы. И это действительно так. Д. Паста была одной из самых выдающихся певиц-актрис своего времени! Приведу несколько фраз, звучавших в то время: «чародейка с голосом, полным патетики и блеска», «талант виртуоза и трагика», «восхищает нас драгоценным качеством своей натуры – покорностью законам строгого стиля и обаянием прекрасной внешности, гармонически сочетающейся с чарами волшебного голоса».[6]
— Геннадий Голубин, «Звезды мировой оперы и мастера вокального искусства», 2012
Джудитте Пасте был особенно близок стиль Д. Россини. Именно на его произведениях развернулось ее необыкновенное дарование. Вместе с Марией Малибран Джудитта Паста открыла перед слушателями богатые выразительные возможности, таящиеся в слиянии вокального и драматического искусств. Писали и говорили, что неповторимой была Д. Паста в опере Д. Россини «Отелло». Не путайте с позже написанной оперой Д. Верди. В те годы, когда на сценах царствовали Аделина Патти, Анджелика Каталани и Джудитта Паста, существовала и еще занимала прочные позиции старая итальянская школа. Джоаккино Россини был первым композитором, который несколько поколебал устои этой школы. В его операх, особенно в более поздних, действие выходит если не на первый план, то, во всяком случае, не остается в тени, как было в операх его предшественников. А потому и на актерские возможности оперных певцов все чаще и чаще начинают обращать внимание.
Слава о замечательной певице дошла и до великого трагика Ф. Тальма. Посетив Итальянскую оперу в Париже и увидев Д. Пасту в опере «Танкред», которая была ее коронной, сказал ей: «Мадам, вы осуществили мою мечту, мой идеал. Вы обладаете секретами, которые я настойчиво и беспрерывно ищу с начала своей театральной карьеры, с тех пор, как считаю способность трогать сердца – высшей целью искусства!»[6]
— Геннадий Голубин, «Звезды мировой оперы и мастера вокального искусства», 2012
...некоторые тогда думали, что певица уже не выйдет больше на сцену, как вдруг осенью 1840 г. распространилось известие о приглашении ее в Россию. Состояние голоса Пасты внушало известные опасения, но в сезоне 1840-41 гг., перед приездом в Петербург, она гастролировала в Вене, Берлине и Варшаве и повсюду встречала прекрасный прием.
С нетерпением ждали прославленную певицу в столице России. С не меньшим удовольствием предстала Паста и перед москвичами. Ее гастроли начинались сольными концертами, как в Петербурге, так и в Москве. И только почувствовав необычайно теплый и радушный прием, она решилась принять участие весной 1841 г. в четырех спектаклях: «Анна Болейн», «Семирамида», «Норма» и «Танкред». Спектакли эти шли только на сцене Мариинского театра. Публика, пришедшая на спектакль, понимала, что не услышит того, что могла бы услышать 20 лет назад. Но необыкновенный драматический талант великой певицы и актрисы заставил забыть обо всем и с головой окунуться в действо, происходящее на сцене.
Русская пресса особенно отмечала необыкновенное для того времени актерское мастерство Джудитты Пасты, а значит выразительность и эмоциональность ее игры. Высшим достижением Д. Пасты – трагической актрисы была, по единодушному мнению очевидцев, сцена сумасшествия из «Анны Болейн». Последними концертами великой певицы и актрисы принято считать концерты в Лондоне в 1850 г. Спектакли к тому времени Паста не пела – голос ей уже практически не отвечал взаимностью. В 1865 г. певица скончалась в Блавио, близ Комо, за несколько дней до своего 67-летия.[6]
— Геннадий Голубин, «Звезды мировой оперы и мастера вокального искусства», 2012
Паста в беллетристике и художественной прозе[править]
Сен-Клер привстал и поднял стакан.
— Господа! — сказал он. — Сердце мое не столь любвеобильно, как сердце моего друга Жюля, но оно более постоянно. Мое постоянство тем более похвально, что я уже давно нахожусь в разлуке с дамой моего сердца. Уверен заранее, что вы одобрите мой выбор, если только я не встречу между вами соперника… Господа, за здоровье Джудитты Паста! За скорое возвращение к нам этой первой трагической актрисы в Европе!..
Признаюсь тебе, Леонид, что женщина, показывающая за деньги свои дарования, есть для меня творение нестерпимое. Я могу равнодушно смотреть на паяца, на фокусника, но на певицу — не могу, все равно что на эквилибристку! Смейся, но я не пошел слушать Каталани в ее концерте и слышал ее в частном доме: я не пошел бы в концерт ни Малибран, ни Пасты! Один вид приставника, который отбирает у меня билет при входе, поворачивает мое сердце и разрушает для меня очарование.[7]
Мне стало бы скучно в Америке, среди людей, может быть, безукоризненно справедливых и рассудительных, но грубых и думающих только о долларах. Они вели бы со мной беседы о десяти коровах, которые ближайшей весной должны принести им десять телят, а я предпочитаю говорить о красноречии господина Ламенне или о таланте госпожи Малибран и сравнивать последний с талантом госпожи Паста. Я не могу жить с людьми, не способными мыслить утончённо, как бы они ни были добродетельны. <...>
Эти славные унтер-офицеры не пришли бы в восторг от игры госпожи Паста, им не доставила бы удовольствия беседа с господином Талейраном — они больше всего хотят стать ротмистрами.
Изрядный городок… очень хорош… я еще такого в России не видывал… В нашей Северной Пальмире сосредоточен элемент всякого великолепия… множество редкостей видел: Невский проспект… Тальони, Пасту, Летний сад, памятники, то есть саркофаги различные… огромных сфинок… Петербургские квартиры смотрел… Булгарина видел.
Мадам де Траси нервничает: конечно, это несносный Бейль опять угощает дам пикантными разговорами. Умный и тонкий человек, оригинальный, занимательный, он был бы всем хорош, если бы близость с актрисами и, в частности, с этой итальянкой, мадам Паста, не испортила его манер.
С берегов Комо Бейль писал письма на улицу Ришелье: «Против библиотеки, отель Лиллуа, No 63». Письма доходили. Красивая рука надрывала конверт, вынимала листок с описаниями итальянских встреч и впечатлений Бейля и потом царственным жестом опускала эти письма на маленький мозаичный столик, стоявший на голубом ковре в углу комнаты. Эта женщина, с огромными глазами и жестами королевы, одетая бедно, но красиво, была знаменитая артистка Паста, одна из лучших певиц начала прошлого века. Она стала подругой Бейля недавно. Артистическая свобода нравов давала ему возможность приходить к ней в любой час, а так как Бейлю надоели угрюмые взгляды портье, отпиравшего двери в три часа ночи, то он решил, что лучше переселиться в отель Лиллуа, чтобы никого не беспокоить. Так переменился его адрес. <...> Сплетни его только смешили. Письма к Пасте были самыми весёлыми письмами того времени. Паста принимала Бейля охотно, но их связь была чисто дружеской, и во всяком случае Бейль не получал от неё денег.[8]
Поёт Малибран, и хотя моя супруга не любит, когда я хвалю чужие голоса, но должен тебе сказать, что Малибран и Паста ― это величайшие артистки мира. Малибран обладает трёхоктавным регистром, и нет ни одной ноты, в которой не сказалась бы вся полнота очарования её голоса.[9]
Дальше едет ле бато,
Скоро доплывём, и баста!
Но вот вилла мадам Паста
Между скал и лесом тут.
Я любуюсь на приют
Той певицы вдохновенной,
Слава чья по всей вселенной
Так молвой разнесена.
Но вот и сама она
На балкон свой выступает, Артишоки покупает
И торгуется за грош.
Как наряд ее хорош! Чепчик старый, душегрейка,
А, я чай, ведь есть копейка
У бедняжки про запас.[10]
— Иван Мятлев, «Борромейские острова и Комо» — Часть первая (Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л’этранже), 1840
_dans_le_r%C3%B4le_de_Desd%C3%A9mone_de_l%27Otello_de_Rossini_-_P2843_-_Mus%C3%A9e_Carnavalet.jpg)
Статья в Википедии
Произведения в Викитеке
Медиафайлы на Викискладе
Новости в Викиновостях
