Телеграф

Телегра́ф (др.-греч. τῆλε — «далеко» + др.-греч. γράφω — «пишу») в современном значении — средство передачи сигнала по проводам, радио или другим каналам. Передачу информации телеграфным способом называют телеграфией.

В 1792 году француз Клод Шапп создал систему передачи информации при помощи светового сигнала. Она получила название «оптический телеграф». В простейшем виде это была цепь типовых строений, расположенных в пределах видимости друг друга. На кровле строений размещались шесты с подвижными поперечинами — семафоры. Семафорами с помощью тросов управляли операторы, которые сидели внутри. Первый электромагнитный телеграф создал российский учёный Павел Львович Шиллинг в 1832 году. Коммерческая эксплуатация электрического телеграфа впервые была начата в Лондоне в 1837 году. В России работы П. Л. Шиллинга продолжил Б. С. Якоби, построивший в 1839 году пишущий телеграфный аппарат, а позднее, в 1850 году, — буквопечатающий телеграфный аппарат.

Телеграф в афоризмах и коротких цитатах

	Агличане с флотом своим и со швецкими и десантными войсками уже в Бальтике, поставили телеграф в Риге...
	— Дмитрий Волконский, Дневник, июль 1812 г.

	Вскоре потом, через телеграф, при семи пушечных выстрелах, я велел шлюпу «Мирному» итти в поведенный путь, пожелал ему всех возможных успехов и назначил местом соединения Порт-Жаксон. Лейтенант Лазарев ― отвечал двадцатью выстрелами, чрез телеграф также пожелал нам успехов и лег на NO 79°...
	— Фаддей Беллинсгаузен, «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света…», 1831

	Так ли в старину летали досужие люди на коврике-самолете, с быстротою которого может сравниться только один электрический телеграф, также придуманный в наше время.
	— Михаил Загоскин, «Русские в начале осьмнадцатого столетия», 1848

	Первые телеграфы устроены были в Египте в 1821 г., между Каиром и Александрией; на этом расстоянии, около 192 верст по прямой линии, находятся девятнадцать станций или башен, передающих известия из города в город в сорок минут.
	— Артемий Рафалович, «Путешествие по Нижнему Египту и внутренним областям Дельты», 1850

	Вот от моря и до моря Нить железная скользит, Много славы, много горя Эта нить порой гласит.
	— Фёдор Тютчев, «Вот от моря и до моря...», 1855

	...гнусные «Отечественные Записки», до 1848 года, могли служить лучшим телеграфом к обнаружению, что за люди Белинский, Достоевский, Герцен (Искандер), Долгорукий и т. п.
	— Николай Греч, «Записки о моей жизни», 1856

	Передовой человек, он не может никак свыкнуться с невежеством и грубостью наших нравов. Телеграфов нет! Фи! Да как же после этого удивляться, что люди сидят без хлеба, хворают от того и мрут в несоразмерном количестве! О невежественные россияне!
	— Николай Добролюбов, Из «Свистка», 1861

	Открытие Америки равняется геологическому перевороту; железные дороги, электрический телеграф изменили все человеческие отношения.
	— Александр Герцен, «Былое и думы», 1864

	По улицам идут бурлаки <...>. Увидали они телеграфные столбы. ― А это што? ― А это соль добывают, ― решил Пила.
	— Фёдор Решетников, «Подлиповцы», 1864

	Тюремные новости разносятся необыкновенно быстро. Это своего рода телеграф, в котором, впрочем, электрическая проволока и все другие аппараты весьма успешно заменяются одним только языком.
	— Всеволод Крестовский, «Петербургские трущобы» (Часть 6), 1867

	...штабс-капитан согласился устроить домашним способом телеграф: из спальной лавочника, находившейся под комнатой штабс-капитана, стучали в потолок кочергой, штабс-капитан стучал в пол деревяшкой, временно исполнявшей должность его ноги.
	— Александр Шеллер-Михайлов, «Лес рубят — щепки летят», 1871

	Телеграммы заблуждаются По неведомым путям, Иль совсем не получаются, Иль со вздором пополам.
	— Алексей Толстой, Отрывок, сентябрь 1871

	С городского вала весь город, с своею редкою зеленью, как на ладони: глина, глина и глина; обширный, но жиденький сад губернатора и безобразнейший телеграф, проведенный отсюда в Тегеран через Шахруд: одиночная проволока с тысячами узлами висит на кривых столбах, не редко без изоляторов.
	— Павел Огородников, «Очерки Персии», 1874

	Ну что вышло бы, например, если б черти сразу показали своё могущество и подавили бы человека открытиями? Вдруг бы, например, открыли электрический телеграф (т. е. в случае, если б он еще не был открыт), сообщили бы человеку разные секреты...
	— Фёдор Достоевский, Дневник писателя. Январь 1876 года

	Пётр Великий сблизил нас с Западной Европой, от которой мы получили «железные дороги», «телеграфы», «пароходы» и т.д. В области литературы Россия была естественной потребительницей произведений словесности Западной Европы.
	— Анатолий Бахтиаров, «История книги на Руси», 1890

	Пусти по телеграфу веры прошение свое к Богу или святым, и немедленно получишь ответ.
	— Иоанн Кронштадтский, «Моя жизнь во Христе» (2:1402), 1894

	...в телеграфной конторе, около окошечка телеграфиста сбоку маленький выступ с желобками; в эти желобки кладут на минутку свои сигары те лица, которые подают телеграммы и руки которых заняты.
	— Аркадий Аверченко, «Германия вообще», 1910-е

	Комбинировать наши / три/ главные силы: флот, рабочих и войсковые части так, чтобы непременно были заняты и ценой / каких угодно потерь/ были удержаны: а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции, мосты в первую голову.
	— Владимир Ленин, «Советы постороннего», 1917

	Телеграф ― это столбы и проволоки, которые сиротливо гудят в полях, гудят и ночью и днем, и веснами, и в осени, ― сиротливо, потому что ― кто знает, что, о чем гудят они?
	— Борис Пильняк, «Третья столица», 1922

	Нельзя строить железные дороги, нельзя проводить телеграфы и телефоны, страшась демонов природы.
	— Николай Бердяев, «Смысл истории», 1923

	...революционеры не зевали. Первым делом мы захватили телефонную станцию и телеграф. Охрана не оказала никакого сопротивления и сдала нам эти учреждения так легко, как будто произошла смена часовых.
	— Алексей Новиков-Прибой, «Капитан первого ранга», 1944

	...на по́лке стоит татарско-русский словарь, но из него знаю то же, что и вы, то есть телеграф ― тилиграф, коммунист ― камунист и всё.
	— Павел Бажов, «Отслоения дней», 1946

	Азбука Морзе — тамтам цивилизации.
	— Х. Олекиназ, 1960-е

	Вот из града Петрограда мне приходит телеграф. Восклицаю: ― О, досада! ― в клочья ленту разорвав.
	— Борис Рыжий, «Разломаю сигареты...», 1998

Телеграф в публицистике, мемуарах и документальной прозе

	В Москве много говорят о ретираде нашей армии, даже до Двины, куда уже французы подошли, по известию, к местечку Диена. Агличане с флотом своим и со швецкими и десантными войсками уже в Бальтике, поставили телеграф в Риге, дабы, судя по движению неприятеля, сделать высадку войск.
	— Дмитрий Волконский, Дневник, июль 1812 г.

В 7 часов, когда на короткое время снег прекратился, мы увидели своего сопутника впереди, он пробежал мимо нас, когда мы для него убавляли парусов. В 3 часа пополудни лейтенант Лазарев уведомил меня чрез телеграф, что видел в полдень урила, который поднялся с воды и полетел к западу; мы тогда находились в широте 82° 32’южной, долготе 57° 41’1`` восточной, а в 10 часов вечера слышали крик пингвина. То и другое может быть доказательством близости берега, особенно первое; ибо урил, по тяжелому своему полету, не отлетает так далеко в море. Ближайший, известный остров Квергелена находился от нас на восемьсот миль к северу. <...> Вскоре потом, через телеграф, при семи пушечных выстрелах, я велел шлюпу «Мирному» итти в поведенный путь, пожелал ему всех возможных успехов и назначил местом соединения Порт-Жаксон. Лейтенант Лазарев ― отвечал двадцатью выстрелами, чрез телеграф также пожелал нам успехов и лег на NO 79°; в 7 часов вечера ночная темнота скрыла от нас сопутников наших, и мы на долгое время с ними разлучились.

— Фаддей Беллинсгаузен, «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света…», 1831

Премудрый век, в котором мы живем, может по всей справедливости назваться веком изобретений, открытий и всяких улучшений. Начиная от серных фосфорных спичек до железной атмосферической дороги, — чего ни сделано, ни придумано, ни открыто, ни доведено до совершенства в течение нашего девятнадцатого столетия, а несмотря на это мы все еще не выдумали коврика-самолета, известного нам по древним преданиям, которые мы, Бог знает почему, называем сказками. Теперь, по милости железных дорог, мы переносимся из одного места в другое довольно скоро, однако ж все-таки не скорее птиц. Ну есть ли тут чем хвастаться? Так ли в старину летали досужие люди на коврике-самолете, с быстротою которого может сравниться только один электрический телеграф, также придуманный в наше время. Вам стоило тогда присесть на этот ковёр и сказать: «Коврик, коврик-самолет! перенеси меня из села Вздвиженского в Бессарабию, на берега Днестра», и прежде, чем звук этих слов исчез бы в воздухе, вы очутились бы там, куда я хочу теперь, за неимением этого воздушного экипажа, перенести вас если не делом, так по крайней мере мыслью.

— Михаил Загоскин, «Русские в начале осьмнадцатого столетия», 1848

У подошвы одного из этих холмов раскинута обширная плантация фруктовых деревьев, между которыми много лимонных, апельсинных, гранатовых, также виноградных лоз и кактусов (тин-шокэ, Cactus opuntia, L.); сад этот со всех сторон теснится напором песка, медленно, но безостановочно подвигающегося к Нилу; параллельные ряды плетней из камыша, которые я тут заметил, представляют ничтожную преграду нашествию пустыни. Несколько дальше, на вершине другого большого холма, выстроена круглая кирпичная башня: это телеграф, принадлежащий к прибрежной линии, проведенной от Александрии до Дамьята. Первые телеграфы устроены были в Египте в 1821 г., между Каиром и Александрией; на этом расстоянии, около 192 верст по прямой линии, находятся девятнадцать станций или башен, передающих известия из города в город в сорок минут. Мы взошли на верх телеграфа, где два смотрителя-Араба показали нам употребляемую для передачи известий азбуку, и подали зрительную трубу, посредством которой глаз обнимает обширнейший горизонт. Вид, открывающийся с высоты этой башни, по справедливости славится своею красотою: он один из лучших и живописнейших в Египте, где их вообще немного. <...> Подле телеграфа, над самым берегом реки, выстроена часовня шейха Абу-Мандура, в которую ежегодно в сентябре жители Розета отправляются большою процессиею, с музыкою и хоругвями разных мечетей.

— Артемий Рафалович, «Путешествие по Нижнему Египту и внутренним областям Дельты», 1850

Некоторая свобода тиснения <печати, слова> бывает очень полезна правительству, показывая ему, кто его враги и друзья. Таким образом, гнусные «Отечественные Записки», до 1848 года, могли служить лучшим телеграфом к обнаружению, что за люди Белинский, Достоевский, Герцен (Искандер), Долгорукий и т. п. ; публика это видела; молодежь с жадностью впивала в себя яд неверия и неуважения к святыне и власти.

— Николай Греч, «Записки о моей жизни», 1856

Так говорит г. Кокорев; но чтобы вы в самом деле не подумали, что он виноват, он сейчас находит другую, весьма уважительную причину, от которой произошли все бедствия рабочих и которая от него уже решительно не зависит. Вот эта причина: «Затем многие неудобства надобно отнести к неимению на Волге телеграфа, при котором всегда бы можно было телеграфировать о заготовлении не только печеного хлеба, но и мяса». Причина эта никому не приходила в голову, но для г. Кокорева она служит полнейшим оправданием. Как человек европейский, привыкший к новым требованиям, он воображал, разумеется, что на Волге есть телеграф, по которому если нельзя пересылать хлеба, то можно по крайней мере «телеграфировать о заготовлении не только печеного хлеба, но и мяса». В этой сладкой уверенности он и не подумал обратить свою заботу на заготовление не только мяса, но и печеного хлеба. Как же вы хотите иначе? Передовой человек, он не может никак свыкнуться с невежеством и грубостью наших нравов. Телеграфов нет! Фи! Да как же после этого удивляться, что люди сидят без хлеба, хворают от того и мрут в несоразмерном количестве! О невежественные россияне!

— Николай Добролюбов, Из «Свистка», 1861

Когда Курне пал ― все, за исключением одного секунданта, который уехал особо и вследствие того спокойно пробрался в Бельгию, поехали вместе, не забыв с собой взять рапиры. Когда они прибыли на ватерлооскую станцию в Лондоне, телеграф уже давно известил полицию. Полиции искать было нечего: «четыре человека, с бородами и усами, в фуражках, говорящие по-французски и с завернутыми рапирами», были взяты выходя из вагонов. Как же все это могло случиться? <...> Разве будущее пойдет иначе, приведет иные силы, иные элементы, которых мы не знаем и которые перевернут, по плюсу или минусу, судьбы человечества или значительной части его. Открытие Америки равняется геологическому перевороту; железные дороги, электрический телеграф изменили все человеческие отношения. То, чего мы не знаем, мы не имеем права вводить в наш расчет; но, принимая все лучшие шансы, мы все же не предвидим, чтоб люди скоро почувствовали потребность здравого смысла.

— Александр Герцен, «Былое и думы», 1864

С городского вала весь город, с своею редкою зеленью, как на ладони: глина, глина и глина; обширный, но жиденький сад губернатора и безобразнейший телеграф, проведенный отсюда в Тегеран через Шахруд: одиночная проволока с тысячами узлами висит на кривых столбах, не редко без изоляторов. Жалкий вид на город, но картинен на окрестности его: вправо ― высится лесистый Эльбурс к подножию которого примыкает город с одной своей стороны, с другой ― стелется туркменская степь, отделенная от него только посевами...

— Павел Огородников, «Очерки Персии», 1874

Дело в том, что я защищаю чертей: на этот раз на них нападают безвинно и считают их дураками. Не беспокойтесь, они свое дело знают; это-то я и хочу доказать. Во-первых, пишут, что духи глупы (то есть черти, нечистая сила: какие же тут могут быть другие духи, кроме чертей?), ― что когда их зовут и спрашивают (столоверчением), то они отвечают всё пустячки, не знают грамматики, не сообщили ни одной новой мысли, ни одного открытия. Так судить ― чрезвычайная ошибка. Ну что вышло бы, например, если б черти сразу показали свое могущество и подавили бы человека открытиями? Вдруг бы, например, открыли электрический телеграф (т. е. в случае, если б он еще не был открыт), сообщили бы человеку разные секреты...

— Фёдор Достоевский, Дневник писателя. Январь 1876 года

В применении к России и к октябрю 1917 года это значит; одновременное, возможно более внезапное и быстрое наступление на Питер, непременно и извне, и изнутри, и из рабочих кварталов, и из Финляндии, и из Ревеля, из Кронштадта, наступление / всего/ флота, скопление / гигантского перевеса/ сил над 15― 20 тысячами (а может и больше) нашей «буржуазной гвардии» (юнкеров), наших «вандейских войск» (часть казаков) и т. д. Комбинировать наши / три/ главные силы: флот, рабочих и войсковые части так, чтобы непременно были заняты и ценой / каких угодно потерь/ были удержаны: а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции) мосты в первую голову. Выделить / самые решительные/ элементы (наших «ударников» и / рабочую молодежь, / а равно лучших матросов) в небольшие отряды для занятия ими всех важнейших пунктов и / для участия/ их везде, во всех важных операциях, напр. Окружить и отрезать Питер, взять его комбинированной атакой флота, рабочих и войска, ― такова задача, требующая / искусства и тройной смелости. Составить отряды наилучших рабочих с ружьями и бомбами для наступления и окружения «центров» врага (юнкерские школы, телеграф и телефон и прочее) с лозунгом: / погибнуть всем, но не пропустить неприятеля.

— Владимир Ленин, «Советы постороннего», 1917

	Пока человек находился в непосредственном взаимодействии с духами природы, пока он строил свою жизнь на мифологическом миропонимании, он не мог возвыситься над природой в акте познания через естественные науки и технику. Нельзя строить железные дороги, нельзя проводить телеграфы и телефоны, страшась демонов природы.
	— Николай Бердяев, «Смысл истории», 1923

	Для своих фольклорных целей знакомился с башкирским, чтобы знать, что Чишма ― источник, Куляш ― солнце, Тургояк ― сторона жаворонков и т. д. Теперь еще на полке стоит татарско-русский словарь, но из него знаю то же, что и вы, то есть телеграф ― тилиграф, коммунист ― камунист и всё.
	— Павел Бажов, «Отслоения дней», 1946

Появление телеграфа революционизировало весь метод сбора и преподнесения новостей. Естественно, это оказало глубокое воздействие на язык, а также на стиль и содержание литературы. В тот же 1844 год, когда на первой американской телеграфной линии люди играли в шахматы и лотереи, Сёрен Кьеркегор опубликовал «Понятие страха». Началась Эпоха Тревоги. Ибо с появлением телеграфа человек приступил к тому овнешнению, или расширению наружу своей центральной нервной системы, которое приближается ныне к стадии расширения сознания с помощью спутникового вещания.

— Маршалл Маклюэн, «Понимание медиа», 1964

Телеграф в художественной прозе

По улицам идут бурлаки: один несет чигунки, другой коты, третий пять ковриг черного хлеба на спине, обвязав их веревкой, двое тащат на палке брюшину, осердие, старую, почти засохшую говядину. Кто ест, а кто и так идет; падаются даже пьяные. Увидали они телеграфные столбы. ― А это што? ― А это соль добывают, ― решил Пила. Однако они подошли к одному столбу, около которого стояла кучка бурлаков. ― Што, ребя, диво? ― сказал Пила, думая, что в столбах ничего нет удивительного. ― Да, бают, тут беда. Сказал ты слово, и пошло качать, ― говорит один бурлак. ― Поди ты к лешим!.. Вишь ты, тут соль добывают. ― Попал! Ты видал ли, как соль-ту добывают? ― Эво? ― Там столбы-то не экие, да и перекладины поделаны, а тут железки, да еще четыре. Пила в тупик встал, однако подумал: «Может, и здесь соль делают, только иначе». ― Эй, поштенный! Это што? ― спросил один бурлак мещанина. ― Это телеграф. ― Как? Тот повторил. ― А што же тут делают? ― Письма отправляют. Бурлаки не знали, что за штука такая письмо. ― Тепереча, как пошлешь письмо за тысячу верст утром, оно вот и побежит по проволоке, и к обеду там будет. ― Худо место! ― сказал Пила. И бурлаки отошли прочь.

— Фёдор Решетников, «Подлиповцы», 1864

Тюремные новости разносятся необыкновенно быстро. Это своего рода телеграф, в котором, впрочем, электрическая проволока и все другие аппараты весьма успешно заменяются одним только языком. В тюрьме, среди одуряющего однообразия жизни, каждое приключение ― вроде того, что две арестантки за что-нибудь подрались, или один арестант стащил у другого рубаху ― считается уже новостью, которая тотчас передается на другие этажи и отделения.

— Всеволод Крестовский, «Петербургские трущобы» (Часть 6), 1867

Он сразу завоевал уважение и полное доверие всех членов; ему даже не смели говорить «ты» и постоянно величали его «вашим благородием», так что в нем сейчас можно было узнать важное лицо. Чтобы не пребывать постоянно на своем председательском месте, штабс-капитан согласился устроить домашним способом телеграф: из спальной лавочника, находившейся под комнатой штабс-капитана, стучали в потолок кочергой, штабс-капитан стучал в пол деревяшкой, временно исполнявшей должность его ноги. Стук кочерги означал «газету принесли»; стук деревяшки означал «сейчас явлюсь». Штабс-капитан спускался в клуб, читал вслух газеты, пояснял, ораторствовал и руководил прениями клубистов.

— Александр Шеллер-Михайлов, «Лес рубят — щепки летят», 1871

— Нравится вам наша Германия? — О, да, — сказал я. — Чем же? — Я видел у вас, в телеграфной конторе, около окошечка телеграфиста сбоку маленький выступ с желобками; в эти желобки кладут на минутку свои сигары те лица, которые подают телеграммы и руки которых заняты. При этом над каждым желобком стоят цифры — 1, 2, 3, 4, 5 — чтобы владелец сигары не перепутал её с чужой сигарой. — Только-то? — сухо спросил мой собеседник. — Это всё то, что нравится? — Только. Он обиделся. Но я был искренен: никак не мог придумать — чем ещё Германия могла мне понравиться.

— Аркадий Аверченко, «Германия вообще», 1910-е

Телеграф ― это столбы и проволоки, которые сиротливо гудят в полях, гудят и ночью и днем, и веснами, и в осени, ― сиротливо, потому что ― кто знает, что, о чем гудят они? ― в полях, по оврагам, по большакам, по проселкам: ― Телеграф выкинул из России в Европу четыре телеграммы ― мистрис Смит, мистрис Чудлей, мистеру Кигстону. ― В Эдинбурге у матери Смит в пять часов было подано кофе, блестел кофейник, сервиз, скатерть, полы, филодендроны, ― в Париже у мистрис Чудлей разогревалась ванна, чтоб женщину, как конфекту, из платья выворачивать, ― и тогда велосипедисты привезли телеграммы. ― «Мистер Роберт Смит убит в Москве» ― Фита. Но в Европе ведь были ― еретики, безумцы, поэты и художники, которые ― В Европе гуситствовал Штейнер и лойольствовал Шпенглер ― В Ливерпуле, Манчестере, Лондоне, Гавре, Париже, Брюсселе, Берлине, Вене, Риме, ― в пригородах, на фабричных дворах, из подворотен, в дыму, копоти и грязи, на рудниках, шахтах и заводах, в портах, ― в элеваторах, ― поди много крыс, ― рабочие, безработные, их матери, жены и дети ― правой рукой ― сплошной мозолью, выкинутой к небу и обожженными глотками ― и с ними еретики, безумцы, поэты и художники ― вчера, третьего дня, завтра ― ночами, восходами, веснами, зимами, осенями ― в метели, в непогодь и благословенными днями ― одиночками, толпами, тысячами, ― обожженными глотками, винтовками, пистолетами, пушками ― кричали: ― Третий Интернационал!

— Борис Пильняк, «Третья столица», 1922

Наконец наступила памятная ночь. Хозяева города приготовились к отпору революции. По распоряжению высшего начальства, всюду по улицам расхаживали патрули. Для защиты арсенала, телеграфа, телефонной станции и других важных учреждений усилили охрану. На каменных стенах порта были поставлены пулемёты. Но и революционеры не зевали. Первым делом мы захватили телефонную станцию и телеграф. Охрана не оказала никакого сопротивления и сдала нам эти учреждения так легко, как будто произошла смена часовых.

— Алексей Новиков-Прибой, «Капитан первого ранга», 1944

Телеграф в стихах

	Вот от моря и до моря Нить железная скользит, Много славы, много горя Эта нить порой гласит. <...> Вот с поляны ворон черный Прилетел и сел на ней, Сел и каркнул и крылами Замахал он веселей. И кричит он, и ликует, И кружится всё над ней: Уж не кровь ли ворон чует Севастопольских вестей?
	— Фёдор Тютчев, «Вот от моря и до моря...», 1855

	Есть телеграф за неименьем ног, Неси он к вам мой стих полубольной. Да сохранит вас милосердый бог От всяких дрязг, волнений и тревог И от бессонницы ночной.
	— Фёдор Тютчев, «Есть телеграф за неименьем ног...», 1865

	Телеграммы заблуждаются По неведомым путям, Иль совсем не получаются, Иль со вздором пополам. Телеграфною депешею Городничий извещен, Что «идёт колонной пешею На него Наполеон». Городничий изумляется, Сам в уезд летит стремглав И в Конторе там справляется, Что сдано на телеграф?
	— Алексей Толстой, Отрывок, сентябрь 1871

	Протри глаза!.. Иду к друзьям: Готовит спич один, Другой десяток телеграмм ― В Москву, в Рязань, в Тульчин. Пошел я с ним «на телеграф». Лакеи, кучера, Депеши кверху приподняв, Толпились там с утра. Мелькают крупные слова: «Герою много лет…» , «Ликуй, Орёл!..», «Гордись, Москва!..» «Бердичеву привет…»
	— Николай Некрасов, «Современники», 1875

К Семиге идут столбы, Один за другим. К Семиге шагают столбы, Связанные железом. Нет, не зазеленеют круглые бревна! Мы едем в Павлодар, А они шагают навстречу В голой степи, На ровном месте. Почему они необходимы? Может быть, затем, Чтобы птицам было легче, Чтобы птицы на них садились? Но едва ли люди так жалостливы! Может быть, затем Они необходимы, Чтобы не сбиться с дороги? Но едва ли люди так вежливы! Джок, джок, Хитрая это штука И придумана не напрасно.

— Павел Васильев, «Телеграф», 1930

	Разломаю сигареты, хмуро трубочку набью ― как там русские поэты машут шашками в бою? Вот из града Петрограда мне приходит телеграф. Восклицаю: ― О, досада! ― в клочья ленту разорвав.
	— Борис Рыжий, «Разломаю сигареты...», 1998

См. также

• Электричество
• Телефон
• Вертушка
• Телеграмма
• Радио
• Письмо
• Почта
• Почтальон
• Разговор
• Слух
• Связь