Беста́ктность (от лат.tactus — прикосновение, осязание, чувство) — неотёсанность, грубость, отсутствие в поведении такта (тактичности, деликатности), неумение вести себя в соответствии с общепринятыми этическими нормами.
Определение бестактности на конкретных примерах человеческого поведения дал ещё Теофраст в своём трактате «Характеристики». Согласно Теофрасту, бестактность — это неумение выбрать подходящий момент для общения, что причиняет собеседнику неприятность. Бестактный человек не обязательно должен иметь злой умысел, зачастую он действует невпопад и не вовремя ненамеренно, но в согласии со своей грубой натурой.
Дело в том, что благородные чувства, хорошие мысли и гражданские стремления грозят затопить русскую литературу, по крайней мере в такой же степени, в какой, с другой стороны, затопляет её сильнодействующая благонамеренность. Если эта последняя является отвратительною, вследствие своей цинически-легкой удовлетворяемости, то благородные чувства и мысли поражают своею бестактностью и сухостью, режут глаза своим бессилием и ограниченностью. Как благонамеренность, так и благородные чувства равно противны; это маски, за которыми скрывается отсутствие содержания, это искусственно напускаемый туман, который мешает видеть жизнь действительную, жизнь не картонную.[4]
Это было бестактно с моей стороны — делать выводы о природе человека с помощью математики! В лучшем случае мою затею называли «любопытной». А по существу, никто из гуманитариев не мог примириться с тем, что великую Тайну Человека, загадочные свойства его натуры можно вывести из общей теории автоматического регулирования.
Козни против «Ипполита» продолжаются. Против Мережковского образовалась клика профессоров, не одобряющая его перевода. Один из таких знатоков, некто Анненский (директор Царскосельской гимназии), перевел подстрочно Еврипида и под бандеролью разослал свой перевод артистам Александринского театра. Уже не говоря о бестактности подобной выходки ― это нарушает также и правила службы, ибо он, несмотря на то, что стоит во главе учебного заведения, является агитатором против начальства, ― ему, конечно, известно, что перевод «Ипполита» Мережковского выбрал Директор, и, следовательно, Анненский подзадоривает артистов против начальства.[5]
Поторопившись родиться, поторопился я совершить первую в моей жизни бестактность: досточтимому отцу Овельту, настоятелю польской церкви (что в Милютинском переулке), при погружении меня в купель совершенно отчетливо показал я нос. Достоверное предание о сем происшествии сохранилось в семье.[6]
Ну почему во всех странах мира швейцары в гостиницах открывают двери и подносят вещи, а наши не пускают? Когда пожилой «бой» занес мои вещи в номер и, бестактно улыбаясь, предложил мне помочь разложить их по полкам, я выгнал его из номера за его грязные намёки.
— О, скажите, док! <…> Схожа ли психика астронавтов и… самоубийц? Врач строго посмотрел на американку:
— Не больше чем бестактность напоминает учтивость.
Он был правдив до бестактности и в этом смысле безжалостен к себе и другим. И если когда и терял власть над собой, то лишь в столкновениях с грубой ложью; тут ярость овладевала им, исступленная, гневная, отчаянная. Он пылко поклонялся тем, чья жизнь казалась ему высоким образцом служения долгу. При всем этом он был снисходителен к людским слабостям и всегда умел видеть их смешные стороны.[7]
В целом комиссия одобрила картину. Правда, художники долго совещались, что закрасить: Мавзолей или Ленина? Большинством голосов было принято решение закрасить Ленина, тем более что вскоре весь народ собирался праздновать день рождения Сталина. Правда, могло показаться бестактным со стороны полков — стоять спиной к Сталину в день его рождения…
Шея была совершенно деревянной и бесчувственной, руки болели, словно Лизавета часа четыре печатала на поставленной прямо на пол пишущей машинке, к ногам кто-то привязал многопудовые гири, а поясницу этот же «кто-то» сковал стальной броней, чтобы Лизавета и пошевелиться не могла.
― Что, больно?
Она решила не отвечать на бестактные вопросы. Опустилась на пол, чуть отдохнула и снова, опираясь о стену головой, попыталась сесть. Как это ни странно, получилось. Лизавета замерла в крайне неудобной позе: ноги вытянуты вдоль стены, а перекрученное туловище напоминает букву «зю».
― Давай, давай помогу. ― Человек в пальто снова взял её за плечи, повернул и подтянул повыше. Боль стрелой пронзила все тело, от шеи до пяток и кончиков пальцев на руках. Лизавета непременно закричала бы от боли, но усатый разозлил её своей грубостью, а потому она, скрипнув зубами, сдержалась.[8]
Так в чем же совершенство идеала?
Ужели в аденоидах? Простите…
Я допустил ужасную бестактность
И буду гимназистками освистан,
А кафедрой эстетики растерзан!
Но ― истина всегда бестактна. Amen!
Зачем пускать к богиням дикарей?[9]
Теперь-то можно подводить итоги, Жизнь прожита и сожжена дотла. Средь всех, с кем вышло встретиться в дороге, Как оглянусь — ты только и была. <...>
Я признаю. И всё ж, у полустанка,
У тупикового, где смерть и мгла,
Твержу придурковато и бестактно:
Как оглянусь — ты только и была.[10]
↑М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 6. — Москва, Художественная литература, 1966 г.
↑Теляковский В. А. Дневники Директора Императорских театров. 1901-1903. Петербург. Под общ. ред. М. Г. Светаевой, подгот. текста С. Я. Шихман и М. А. Малкиной, коммент. М. Г. Светаевой, Н. Э. Звенигородской, при участии О. М. Фельдмана. — М.: АРТ, 2002 г.
↑Ходасевич В.Ф. «Колеблемый треножник: Избранное». Под общей редакцией Н. А. Богомолова. Сост. и подгот. текста В. Г. Перельмутера. — Москва, «Советский писатель», 1990 г.
↑И. Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта. Изд. второе. — Л.: Советский писатель, 1972 г.
↑Константин Левин. «Я был не лучше, не храбрее…» // М.: Знамя, № 5, 2015 г. Стихи, не попавшие в книгу «Признание». Подготовка текста и вступительная заметка Владимира Орлова.
↑Левин Б. Ю. Инородное тело. Автобиографическая проза и поэзия. — М.: Захаров, 2002.
