У этого термина существуют и другие значения, см. Дудка (значения).
Плясать под(чью-то)ду́дку(разг.) — устойчивое сочетание, иронический фразеологизм, означающий: быть не самостоятельным, не иметь своей воли, подчиняться кому-то, выполнять чужие желания. Вариант: танцевать под (чужую) дудку.
Выражение восходит к Геродоту, который в первой книге своей «Истории» рассказывает легенду про персидского царя Кира, который малоазийским грекам, прежде не желавшим заключить с ним союз, рассказал басню: «Один флейтист, увидевши рыб в море, стал играть на флейте, ожидая, что они выйдут к нему на сушу. Обманувшись в надежде, он взял сеть, закинул ее и вытащил множество рыб. Видя, как рыбы бьются в сетях, он сказал им: — Перестаньте плясать; когда я играл на флейте, вы не хотели выходить и плясать». Басня эта приписывается Эзопу. Аналогичное выражение встречается и в евангелии от Матфея и Луки: «Мы играли вам на свирели, и вы не плясали».
Плясать под дудку в афоризмах и коротких высказываниях
Я растерянно молчу. А она дожимает: «Швейцария ― единственное государство в Европе, не танцующее под чужие дудки. У меня меняется отношение к этой скучной стране».[1]
Это было главное, характеристическое направление; еще тогда же и после были и другие, хотя и не столь сильные: Крылов родил тьму баснописцев, Озеров — трагиков, Жуковский — балладистов, Батюшков — элегистов. Словом, каждый замечательный талант заставлял плясать под свою дудку толпы бездарных писателей.[2]
— Виссарион Белинский, О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород»), 1835
Они всегда бобыли, они всегда неряхи, они всегда смотрят какими-то забитыми и чем-то удрученными и вечно состоят у кого-нибудь на помычке, у кого-нибудь на посылках, обыкновенно у гуляк или внезапно разбогатевших и возвысившихся. Всякий почин, всякая инициатива ― для них горе и тягость. Они как будто и родились с тем условием, чтоб ничего не начинать самим и только прислуживать, жить не своей волей, плясать по чужой дудке; их назначение ― исполнять одно чужое. В довершение всего никакие обстоятельства, никакие перевороты не могут их обогатить. Они всегда нищие.[3]
Тогда, быть может, представится случай разубедить вас, показать, что вы ошибаетесь, что речи ни об измене, ни об насилии никакой нет и что, следовательно, самое слово «внутренние враги» есть слово вымышленное и не имеющее основания. Тогда, быть может, откроется перед вами, что люди, о которых вы разумеете, как об изменниках, суть, собственно, только люди другого образа мыслей, которых вы обозвали непотребно потому только, что молодой и горяченький человек вообще охотно называет отступниками и изменниками тех, которые не пляшут под его дудку. Но, быть может, вы скажете, что ваша дудка есть дудка российская, а потому плясать под ее звуки следует; на это опять-таки повторю: не будьте самонадеянны, дети! Вы не знаете русской дудки; это дудка настоящая, способная извлекать из себя полный звук; ваша же дудочка маленькая, с трудом издающая легкий писк. И что это такое за насилие? что за измена?[4]
То, что он говорил, было симпатично, но тон его мне не понравился. В нем слишком чувствовалась экс-знаменитость, глухо раздраженная тем, что года идут, ненавистный Бонапарт заставляет плясать по своей дудке всю Европу, а он, Ледрю, должен глохнуть в безвестной, тусклой жизни эмигранта, никому не опасного и даже во Франции уже наполовину забытого. Если он и поддерживал тогда какие-нибудь тайные сношения с республиканцами, то роли уже не играл и в подпольных конспирациях.[5]
Изображение пляски смерти во Франции воспринималось как аллегория, а в Германии было связано с верой, согласно которой души, не искупившие своих грехов и лишённые загробного покоя, скитаются по земле, вынужденные плясать под дудку смерти. Изображение трёх мертвецов вместе с тремя живыми образует связующее звено между отвратительной картиной тления и выражаемой Пляской смерти идеей всеобщего равенства в смерти. Как возник сюжет?[6]
— Светлана Еремеева. Лекции по истории искусства, 1999
Его и меня дураками называют, а ее никто. Меня за то, что я в пестром хожу платье; будто человек глуп и умен по платью! По платью встречают только, а провожают по уму: а его зовут дураком за то, что он по жениной пляшет дудке. Что дела кому до этого, по чьей бы дудке я ни плясал?.. Розмарин! Да когда барин-ат наш по ее дудке плясал, и когда она на дудке играла. Видала ль ты это, Финетта? А я этого не видывал. А вить я хотя и дурак, а глаза у меня есть.[7]
Не с ума ли сошел Гонсевский! ― продолжал боярин, провожая глазами выходящего Юрия, ― прислать ко мне этого мальчишку, который беспрестанно твердит о Владиславе да об отечестве! Видно, у них в Москве-то ум за разум зашел! Добро, молодчик! ты поедешь в Нижний, и чтоб у тебя на уме ни было, а меня не проведешь: или будешь плясать по моей дудке, или…[8]
Она рассказала мне, каким образом Швабрин принудил их выдать ему Марью Ивановну; как Марья Ивановна плакала и не хотела с ними расстаться; как Марья Ивановна имела с нею всегдашние сношения через Палашку (девку бойкую, которая и урядника заставляет плясать по своей дудке); как она присоветовала Марьи Ивановне написать ко мне письмо и прочее.
Роскошь истощала в них все способы наслаждения ― зрение, слух, вкус, обоняние услаждаемы были золотом, мрамором, драгоценными каменьями в уборах, благовонными курениями, редкими, пахучими растениями и цветами, плодами и яствами, прельщавшими самую утонченную гастрономию гречанок; толпа невольниц окружала повелительницу гинекея, пела вокруг нее, и муж плясал под ее дудку, едва только вступал в святилище гинекея.[9]
Пошёл мужик с дудкой и с ружьём. Видит птичку; он выстрелил: птичка упала в репейник. Только у репейника шёл дьяк; он и говорит ему: «достань-ка птичку из репейника». Только дьяк зашёл в репейник, он заиграл в дудку: дьяк заплясал, весь репьём искололся, плачет да скачет. Однако старик сжалился, бросил играть. Дьяк ушёл и стал жаловаться. Мужика присудили повесить на виселице; схватили его и повели вешать; а он дудку с собой носит.[10]
Как вы хотите, человеку можно простить эту манкировку и позволить заботиться немножко о своем самоусовершенствовании или, скромнее сказать, о собственном исправлении. Надо же немножко держать корректуру над самим собой, чтобы не дойти в конце концов до внутреннего разлада, за чем, конечно, всегда следует необходимость плясать по чужой дудке, к чему я совершенно неспособен. <...>
― Она с ума сошла!
― Нет-с, не сошла, а это совсем другое; эта дама желает иметь своего Адама, который плясал бы по ее дудке...[11]
Якубович произнес речь:
― Господа, я не хочу принадлежать ни к каким тайным обществам, чтобы не плясать по чужой дудке. По моему мнению, один человек решительный полезнее всех обществ. Я жестоко оскорблен государем. Разве вы не знаете, зачем я проживаю в Петербурге? Разве не написана на лбу моем кровавая причина?[12]
Пред хором ангелов семья святая
Поет небесну благодать,
А здесь семья земная
По дудке нас своей заставит всех плясать.[13]
— Пётр Вяземский, «Пред хором ангелов семья святая...», 1825
Последовал журнал, что «в силу скотских прав
За оскорбленье Волчьей чести
И вырванье с азартом шерсти
Взыскать с Собаки должно штраф,
Бесчестье и увечье;
А стадо всё овечье
Просителю на время поручить.
Собаку же от места удалить,
Для соблюденья пользы Львиной».
Что делает доклад Лисы и суд Ослиный,
Особенно в дали, в глуши!
По дудке их там и пляши.[14]
Подчиняясь критиканам нашим,
Не пойдем далеко мы вперед.
Честно ниву ведь свою мы пашем,
Так посев наш, верю я, взойдет ―
Хоть под дудку их мы и не пляшем.[16]
Пляши, веселенький старик,
Нафабрившись как надо;
Ведь ты давно плясать привык
От мины, жеста, взгляда,
От приглашений красоты
На старческие шутки.
Пляши, старик! Здесь все, как ты,
По женской пляшут дудке.[17]
Так дайте ж мне хоть фрак бумажный ―
Костюм фигляра-паяца́,
Колпак шута и смех продажный,
Так занимающий глупца!
На шутовство я сил излишек
Убью и, может быть, как знать,
Под дудку маленьких мальчишек
Привыкну прыгать и плясать, ―
Идти, без битв, путем избитым.
Фигляром истину рядить
И только смехом ядовитым
Как громом жалить и язвить».[18]
Дни огромней, чем комбайны,
Плывут оттуда, издали,
Где открывается бескрайный
Простор родной моей земли,
Где полдни азиатски жарки, Полыни шелест прян и сух,
А на лугах, в цвету боярки,
Поярки пляшут и доярки,
Когда в дуду дудитпастух.[19]
Я терпел, терпел, терпел, Я под вашу дудку пел. Но терпенье износилось, прохудилось, как сукно, Я его пустил на силос, сдал в утиль давным-давно.
Не пою под вашу дудку,
не пою и не пляшу.
Превращаю пытку в шутку
и веселый стих пишу.[20]
Одни и те же слышали сигналы,
одну и ту же чуяли беду.
Так неужели чувства им солгали,
заставили сплясать под ту дуду?[20]
— Борис Слуцкий, «И лучшие, и худшие, и средние...», 1976
Я расскажу вам сказку
Про то Как человек Превращается в куклу Надев маску
Вот мелкая сошка Натянула Обличье Величья
Не выйдёт Выдаёт косноязычье
Вот маска Палача
Вот маска Стукача
При некотором умении
Их можно распознать По однообразию Движения
Пляшут Маски Пляшут Ублюдки
Пляшут Марионетки Под чужие дудки
Все Конец сказки.[21]
Поэт для критиков что мальчик для битья.
Но не плясал под их я дудку.
За то, что этих строк в душе стесняюсь я,
И откажусь от них, и превращу их в шутку.[22]
— Александр Кушнер, «Там, где весна, весна, всегда весна, где склон...», 1990-е
.svg){kind=logo}
