Билл, герой Галактики

«Билл — герой Галактики» (англ. Bill, the Galactic Hero) — сатирический антивоенный фантастический роман Гарри Гаррисона. Написан в 1964 году, впервые полностью опубликован годом позже.

Цитаты

Книга I

глава 1

Билл так никогда и не понял, что всё это случилось с ним только из-за похоти. Ведь если бы в ясном небе Фигеринадона-2 не сияло в то утро такое горячее солнышко и если бы Билл нечаянно не углядел сахарно-белые, округлые, как бочонок, ягодицы Инги-Марии Калифигии, купавшейся в ручье, жгучее томление плоти не отвлекло бы его от пахоты, и он провел бы борозду аж за край холма задолго до того, как с дороги донеслись завораживающие звуки музыки. Билл не услышал бы её, и вся его дальнейшая жизнь сложилась бы совсем, совсем иначе. Но поскольку играли где-то рядом, он выпустил рукоятки подключенного к робомулу плуга, повернулся и от удивления разинул рот.

... как по волшебству, возникли экран объемного кино и переносной бар. Солдаты, не мешкая, скрылись в недрах бара, и сержант-вербовщик остался один в окружении роботов, расплывшись до ушей в радушной улыбке. — Вали сюда, ребята! Дармовая выпивка за счет императора и потрясающие фильмы с приключениями в дальних краях, которые не позволят вам заснуть, пока вы хлещете ваше пойло! — гаркнул он необычайно громким, скрежещущим голосом. Большинство — в том числе и Билл — приняли приглашение; только несколько умудренных опытом, бывалых мужиков уклонились от призыва и украдкой скрылись за домами. Робот с краном вместо пупка и неиссякаемым запасом пластмассовых стаканчиков в одном из бедер подавал прохладительные напитки. Билл, с наслаждением прихлебывая из стакана, любовался захватывающими дух приключениями космических десантников. Картина была цветная, с шумовыми эффектами и инфразвуковыми стимуляторами. Там были и битвы, и смерть, и победы, хотя погибали, разумеется, только чинджеры: солдаты в худшем случае отделывались пустяковыми царапинами, которые тут же скрывались под марлевыми повязками. Пока Билл упивался этим зрелищем, сержант-вербовщик Грю не спускал с него поросячьих глазок, жадно горевших при виде мощного загривка парня. "Этот годится!" — похрюкивал он про себя, бессознательно облизывая губы желтым языком и почти физически ощущая в своем кармане вес призовых монет.

глава 2

Ранним утром Билла разбудил не сигнал горниста, записанный на пленку, а ультразвук, пропущенный через металлическую раму койки, который тряс его с такой силой, что в зубах зашатались пломбы. Билл вскочил и сразу же задрожал от холода. Время было летнее, и поэтому пол в казарме охлаждали искусственно: в лагере имени Льва Троцкого не принято было миндальничать. Бледные замерзшие новобранцы один за другим соскакивали с соседних коек. Выматывающая душу вибрация прекратилась. Рекруты торопливо стащили со спинок кроватей будничную форму, изготовленную из дерюги типа наждачной бумаги, всунули ноги в тяжеленные красные рекрутские сапоги и потащились к выходу. — Я здесь для того, чтобы сломить ваш дух! — загремел чей-то свирепый голос. При виде главного демона здешнего ада новобранцев затрясло ещё сильнее. Главный старшина Смертвич Дранг был мастером своего дела от кончиков злобно торчащих колючих волос до рифленых подошв блестящих, словно зеркало, сапог. Широкоплечий, узкобедрый, длинные руки болтаются ниже колен, как у какого-то жуткого антропоида, костяшки на кулаках расплющены о тысячи выбитых зубов, — глядя на эту образину, невозможно было поверить, что он появился на свет из нежного женского чрева. Не мог он родиться — такого могли изготовить разве что по специальному заказу правительства. Самой ужасной была голова. А лицо!.. Узенькая полоска шириною в палец отделяла волосы от мохнатых черных бровей, густыми зарослями нависших над темными провалами, в которых скрывались глаза — не глаза, а зловещие красные вспышки в кромешном адском мраке. Перебитый, раздавленный нос наползал прямо на рот, зияющий как ножевая рана на вспоротом животе трупа, а из-под верхней губы торчали двухдюймовые белые волчьи клыки, проложившие в нижней губе глубокие борозды. — Я — главный старшина Смертвич Дранг, и вы должны называть меня "сэр" и "милорд". — Дранг мрачно прошелся вдоль шеренги трясущихся новобранцев. — Теперь я для вас отец и мать, вся ваша вселенная и ваш извечный враг, и очень скоро я заставлю вас пожалеть о том, что вы вообще родились на свет. Я сокрушу вашу волю! И если я обзову вас жабами — вам тут же придется заквакать! Моя задача — превратить вас в солдат, вбить в вас дисциплину. Беспрекословное подчинение, никакой свободы воли, абсолютное послушание — вот чего я требую от вас... Он остановился перед Биллом, который дрожал чуть меньше прочих, и злобно набычился: — Экая гнусная рожа... Месяц нарядов на кухне по воскресеньям! — Сэр... — И ещё месяц за пререкания. Билл промолчал. Он уже усвоил первую солдатскую заповедь: держи рот на замке. Смертвич двинулся дальше. — Кто вы есть в данный момент? Дряблое вонючее штатское мясо низшего сорта. Я сделаю из него настоящие мускулы, превращу вашу волю в студень, а ваш мозг — в машину. Или вы станете настоящими солдатами, или я вас прикончу. Вы ещё наслушаетесь обо мне разных историй, вроде того как я убил и съел новобранца, отказавшегося выполнить приказ.  Он остановился и уставился на них свирепым взглядом. Верхняя губа, как крышка гроба, медленно поползла наверх в злобной пародии на усмешку, на кончиках клыков повисли капли слюны. — И эта история — чистая правда!  Стон прошел по рядам новобранцев, их затрясло, как под ледяными порывами ветра. Улыбка исчезла с лица Дранга. — Жрать пойдёте после того, как найдутся добровольцы на лёгкую работу. Кто умеет водить гелиокар?  Двое рекрутов с надеждой подняли руки, и он жестом вызвал их вперёд: — Прекрасно! Тряпки и вёдра за дверью. Будете чистить сортир, пока остальные завтракают. Нагуляете аппетит к обеду.  Билл усвоил вторую солдатскую заповедь: не лезь в добровольцы.

Билл протиснулся сквозь слабое силовое поле, хитроумно сконструированное с таким расчётом, чтобы мошкара свободно проникала в барак, но не могла вылететь обратно.

На огромной иллюстрации с надписью "ЗНАЙ ВРАГА СВОЕГО!" был изображен чинджер в натуральную величину — семифутовый ящер, похожий на четверорукого чешуйчатого кенгуру с головой крокодила. — А потом, какая сестра захочет выйти замуж за эту образину? И что вообще эта тварь будет делать с чьей-то сестрой? Разве что сожрёт её? <…> — Видишь ли, э-э-э... Никто не имеет в виду конкретную сестру. Это просто часть психологической подготовки. Мы должны выиграть войну, а чтобы выиграть войну, надо быть настоящими солдатами. А настоящие солдаты ненавидят врага. Вот так оно и получается. Чинджеры — единственные известные нам негуманоиды, которые вышли из стадии дикости, и, естественно, мы должны их истребить. — Что, черт побери, значит — "естественно"? Никого я не желаю истреблять! Я сплю и вижу, как бы поскорее вернуться домой и стать техником по удобрениям. — Так я же говорю не о тебе лично, э-э-э... — <…> — Я говорю о людях вообще, об их поведении. Не мы их — так они нас. Правда, чинджеры утверждают, будто война противна их религии, будто они только обороняются и никогда не нападают первыми, но мы не должны им верить, даже если это чистая правда. А вдруг им придет в голову сменить религию или свои убеждения? В хорошеньком положении мы тогда окажемся! Нет, единственное правильное решение — вырубить их теперь же и под самый корень! <…> — Бессмыслица какая-то... Ладно, моя сестра, которой у меня нет, не пойдет замуж за чинджера. Ну а как насчет этого? — Он ткнул пальцем в надпись на дощатом настиле: "ВОДУ СПУСКАЙ — О ВРАГАХ НЕ ЗАБЫВАЙ". — Или этого? — Лозунг над писсуаром гласил: "ЗАКРОИ ШИРИНКУ, ОХЛАМОН, — СЗАДИ ПРЯЧЕТСЯ ШПИОН!". — Даже если на минуту забыть, что никаких секретов, ради которых стоило бы пройти хоть милю, не то что двадцать пять световых лет, мы всё равно не знаем, — как чинджер вообще может быть шпионом? Разве семифутовую ящерицу замаскируешь под рекрута? Ей и под Смертвича Дранга не подделаться, даром что они как родные бра... Свет погас, и, словно произнесённое вслух имя вызвало его, как дьявола из преисподней, в бараке взорвался голос Смертвича. — А ну по койкам, живо! Вы что, говнюки паршивые, не знаете, что идет война? Билл, спотыкаясь, пробрался к своей койке в темноте барака, единственным освещением которого служили красные уголья Дранговых глаз.

… новобранцы строем разошлись по баракам, переоделись в свои власяницы и быстрым шагом отправились на стрельбище палить из атомных винтовок по пластиковым макетам чинджеров, выскакивавшим из подземных щелей. Стреляли вяло, пока из одной щели не высунулся Смер-твич Дранг. Тут все стрелки переключились на автоматический огонь, и каждый влепил ему без промаха целую обойму, что, безусловно, было рекордом меткости. Но дым рассеялся — и ликующие вопли солдат сменились криками отчаяния, когда они сообразили, что разнесли в клочья всего лишь пластиковую копию, оригинал которой появился сзади и, щёлкнув каблуками, вкатил им по месяцу нарядов вне очереди.

— Человеческий организм — удивительная штука потому, что, пока он не помер, он живёт.

До появления неподалёку лагеря имени Льва Троцкого <Лейвилл> был типичным маленьким центром сельскохозяйственной округи, да и теперь периодически, когда солдат не отпускали в увольнение, городок продолжал следовать своим начальным аграрным наклонностям. В остальное же время амбары и склады с фуражом стояли закрытыми, зато открывались двери борделей и баров. Впрочем, обычно одни и те же помещения с успехом выполняли разные функции. Стоило первой партии отпускников с грохотом вывалиться со станции, как в действие тут же приводился механизм, превращавший закрома с зерном в постели, а продавцов — в сутенеров; кассиры, правда, оставались при своем занятии, зато цены взлетали вверх, а прилавки прогибались под тяжестью стаканов. В одно из таких заведений — полусалун, полупохоронное бюро — и попал Билл со своими друзьями. — Чего будем пить, ребята? — поднялся им навстречу вечно улыбающийся владелец бара "Последнее отдохновение". — Двойной формальдегид, пожалуйста, — ответил Скотина Браун. — Не хулигань! — сказал хозяин, согнав с лица улыбку и доставая бутылку, на которой из-под яркой этикетки "Настоящее виски" просвечивала гравировка "Формальдегид". — Будете безобразничать, так и военную полицию вызвать недолго. — Как только по прилавку застучали монеты, улыбка вернулась на место. — Травитесь на здоровье!  Они уселись вокруг длинного узкого стола с медными ручками по бокам и отдались блаженству, ощущая, как благословенный поток алкоголя омывает их забитые пылью глотки. <…> — ФУ-У, — протянул Трудяга Бигер, нерешительно делая первый глоток. — Похоже на смесь микстуры от кашля, опилок, сивушного масла и спирта. — Лакай, лакай! — гудел Скотина сквозь бутылочное горлышко. — Всё это полезные для организма вещи..

глава 3

— Возникли распри меж сынами человеческими, и поражали они друг друга атомными ударами до тех пор, пока не возопила Земля, и страшен был вопль её гибели! И когда смолкли последние взрывы, то была смерть на севере, и смерть на востоке, и смерть на западе, смерть, смерть, смерть... Понимаешь ли ты, что произошло? — Исполненный глубокого чувства голос Тембо сорвался, будто он и в самом деле ждал ответа на этот риторический вопрос. — Не знаю, — сказал Билл, роясь без всякой надобности в своём мешке. — Я-то сам с Фигеринадона-2, это тихое местечко... — Смерти не было НА ЮГЕ! А почему, спрашиваю я, был спасен Юг? И ответ на это: такова воля Самеди, чтобы ложные религии, ложные пророки и ложные Боги были стёрты с лица Земли и осталась лишь истинная вера — Первая Реформированная Церковь Вудуистов...

— Равняйсь! — скомандовал заряжающий 1-го класса Сплин. Скосив глаза, солдаты смотрели на двух военных полицейских с пистолетами в руках — телохранителей офицера. Билл догадался, что это офицер: во-первых, они проходили специальный курс "Определение офицера", а во-вторых, в сортире висела картинка "Знай своих офицеров", которую он имел возможность досконально исследовать во время приступа дизентерии. У Билла аж челюсть отвисла от изумления, когда офицер прошел мимо него на расстоянии вытянутой руки…

глава 6

Тембо оглянулся, чтобы убедиться, что заряжающего 1-го класса поблизости нет, и сложил ладони с согнутыми пальцами в форме шара. — Представь себе, что это наш корабль, вышедший в большой космос. Потом врубается бухой двигатель. — Чего-чего? — Бухой двигатель. Он так называется потому, что надувает предметы, и они начинают разбухать. Ты же знаешь, что все вокруг состоит из маленьких частичек, протонов, электронов, нейтронов, тронтронов и прочих штучек, которые удерживаются вместе силами притяжения. Если тяготение ослабить — а я ещё забыл сказать, что все эти козявки вертятся, как сумасшедшие, — так вот, если ослабить между ними связь, то частички начнут удаляться друг от друга, и чем слабее будет притяжение, тем дальше они разлетятся. Дошло? — Дошло вроде, но не очень-то мне это по душе... — Не волнуйся, дружище. Смотри на мои руки: по мере того как сила притяжения слабеет, корабль начинает разбухать. — Тембо широко раздвинул ладони. — Он становится все больше и больше, достигает размеров планеты, Солнца, целой Солнечной системы... Бухой двигатель доводит нас до нужных размеров, а потом его врубают в обратную сторону, мы съеживаемся — и вот, пожалуйста, мы уже там! — Где это там? — Да где нужно, — терпеливо ответил Тембо. Билл отвернулся и стал усердно наводить блеск на один из снарядов, заметив прогуливающегося неподалеку заряжающего 1-го класса Сплина, который бросил на них подозрительный взгляд. Как только Сплин завернул за угол, Билл наклонился к Тембо и прошипел: — Как же мы можем оказаться где-то в другом месте? Ни разбухание, ни съёживание нас не передвинет в пространстве. — Видишь ли, этот бухой двигатель — хитрая штука. Вроде того, как если бы ты взял резиновую ленту и растянул её за оба конца. Скажем, левая рука у тебя неподвижна, а правой ты растягиваешь ленту. Потом ты выпускаешь её из левой руки, понятно? Ты же не передвигал резину, а только растянул её, а потом дал ей съежиться, но она переместилась в пространстве. То же самое происходит и с нашим кораблем. Он разбухает, но лишь в одном направлении. Когда нос корабля достигнет точки назначения, корма все ещё будет на месте старта. Потом мы сократимся и — трах! — мы уже там, где надо. С такой же лёгкостью, дружок, ты бы мог попасть и на небеса, если бы... — Кончай проповеди в рабочее время, Тембо! — пролаял заряжающий 1-го класса Сплин с другой стороны стеллажа, откуда он просматривал окрестности с помощью зеркальца, укрепленного на стержне. — Будешь целый год чистить зажимы на стеллажах! Я тебя предупреждал! Они молча занялись своей работой, но тут сквозь переборку в крюйт-камеру вплыла планетка размером не больше теннисного мяча. Прекрасная маленькая планетка с крошечными ледяными шапками у полюсов, океанами, облачным покровом и даже селениями. — Ой, что это? — взвизгнул Билл. — Никудышная навигация, — поморщился Тембо. — Накладка. Корабль одним концом пошел немного назад, а не вперед. Нет-нет! Не трогай её — это чревато! Это та самая планета, с которой мы стартовали, — Фигеринадон-2. — Мой дом! — всхлипнул Билл, наблюдая со слезами на глазах, как планета уменьшается до размеров игрушечного стеклянного шарика. — Мама, прощай! — Он махал планете рукой, пока шарик не превратился в точку и не исчез из виду.

глава 8

Дверь со скрипом отворилась, в неё просунулась офицерская голова. — Вольно, парни! Это неофициальный визит Старика. — Сам капитан Зекиаль! — Никогда не видел Старика! Солдаты чирикали, как воробьи, и нервничали, как девственницы в первую брачную ночь. В палату вошли ещё три офицера, а за ними — нянька, которая вела за руку десятилетнего дегенерата в капитанском мундире со слюнявчиком. — Бу-у-у... пьиветик, мальчики, — сказал капитан. — Капитан выражает вам своё почтение, — сухо пояснил лейтенант первого ранга. — Это ты, который в кьяватке? — И в первую очередь герою сегодняшнего дня. — Чего-то я ещё хотел сказать, а чего?.. — И далее он желает проинформировать доблестного воина, спасшего наш крейсер, что ему присвоено звание заряжающего 1-го класса, каковой чин автоматически продлевает срок службы на семь лет, а после выписки из госпиталя доблестный герой с первой же оказией будет отправлен на имперскую планету Гелиор, где император лично вручит ему "Пурпурную стрелу" с "Подвеской туманности Угольного Мешка". — Хочу пи-пи... — А теперь служебные обязанности призывают капитана на капитанский мостик. Посему он шлёт вам всем свои наилучшие пожелания. — Не слишком ли молод наш Старик для своего поста? — поинтересовался Билл, когда свита с капитаном удалилась. — Что ты! Он даже постарше многих. — Врач рылся в куче иголок для инъекций, выискивая самую тупую. — Запомни, капитаном может стать только настоящий аристократ, но даже нашей многочисленной аристократии не хватает для такой обширной галактической Империи. Приходится довольствоваться тем, что есть. — Врач выбрал самую погнутую иглу и вставил шприц. — Ладно, мне ясно, почему он так молод, но не кажется вам, что он несколько глуповат для своей работы? — Берегись, ты же оскорбляешь Его Величество, болван! Тут удивляться нечему: Империи уже более двух тысяч лет, аристократия воспроизводится исключительно инбридингом, в результате — дефективные гены и вырождение; вот и получаются наследнички, способные украсить своим присутствием любой дурдом. Наш Старик ещё ничего, у него только мозги набекрень, а посмотрел бы ты на капитана моего прежнего корабля! Врач содрогнулся и с яростью вонзил иглу в филейную часть Билла.

Билл лежал в полном одиночестве, рассматривая голую стену и свои перспективы. Итак, он заряжающий 1-го класса, и это хорошо. Но принудительное продление срока службы уже менее приятно. Настроение у него упало. Захотелось поболтать с друзьями, но тут он вспомнил, что все они погибли, и настроение упало ещё больше. Билл попытался найти какую-нибудь более весёлую тему для размышлений, но ничего не мог придумать, пока не обнаружил, что умеет пожимать руку самому себе. Это открытие его несколько развеселило. Он откинулся на подушку и здоровался с собой за руку до тех пор, пока не уснул.

Книга II. Крещение в купели атомного реактора

глава 6

Дрожащей рукой он налил в стакан очередную порцию "Настоящей выдержанной отравы" и залпом осушил его. <…> Басуреро вскочил на ноги, не обращая внимания на упавшую на пол бутылку, содержимое которой тут же начало выедать дыру в тефлоновом покрытии. <…> — Ужасно не хочется это делать, но придётся... — Басуреро весь передёрнулся, снял с полки банку с этикеткой "Протрезвитель — мгновенное средство против опьянения. Не принимать без предписания врача и предварительного страхования жизни". Он достал пятнистую, размером с орех, пилюлю, внимательно осмотрел её со всех сторон, снова содрогнулся и наконец проглотил её с видимым усилием. Всё тело его завибрировало, он крепко зажмурился, в животе у него громко заклокотало, а из ушей пошел лёгкий дымок. Открыв наконец красные, как у кролика, глаза, он посмотрел на Билла совершенно трезвым взглядом и прохрипел <фразу>...

глава 7

Вдруг где-то рядом скрежетнули гигантские когти и из кромешного мрака донесся скрипучий нечеловеческий голос: — Крово... — ...пролитие, — отозвался Икс и прошептал Биллу: — Отличный страж — антропофаг с Дапдрофа, сожрёт мгновенно, если не дашь правильного отзыва на сегодняшний пароль. — А какой должен быть отзыв? — спросил Билл, приходя к выводу, что ГБР требует от него слишком многого за жалкую сотню монет в месяц. — По чётным дням — "крово-пролитие", по нечётным "delenda est — Carthago", а по воскресеньям — "некро-филия". — Не слишком же вы заботитесь о жизни членов своей организации... — А иначе антропофаг оголодает, нам нужно поддерживать его в хорошей форме.

глава 8

— Нет в мире справедливости, — простонал Билл, когда цепкие пальцы Смертвича впились в его плечо. — Конечно, нет, — согласился Смертвич. — А ты как думал?

Книга III. Хоть лопни, но Е=mc²

глава 1

— Начнём! — с подобающей случаю торжественностью произнес председатель <суда> — лысый и толстый адмирал флота. — Заседание суда открыто, да свершится правосудие, и пусть преступник без проволочек будет признан виновным и расстрелян.

глава 2

— Так и живу: каждый раз по новой вступаю в армию и плыву себе по течению.  Билл приподнялся и разинул рот: — Снова записываешься в армию? Да это же самоубийство! — Ничего подобного! Самое безопасное место во время войны — это армия. Дуракам на фронте отстреливают задницы, гражданским в тылу задницы отрывают бомбами, а мы, которые посередке, остаемся в целости и сохранности. На одного солдата на передовой приходится 30-50, а то и все 75 нестроевых. Выучишься на писаря — и живи! Разве кто-нибудь слыхал, чтобы стреляли в писаря? А я крупнейший специалист по писарской части. Но это во время войны, а в мирное время, когда они по ошибке заключают перемирие, самое милое дело служить в боевых частях. Кормят лучше, отпуск больше, а делать абсолютно нечего. Зато много ездишь. — А что ты будешь делать, когда начнется война? — Я знаю 735 различных способов попасть в госпиталь.

глава 3

— Внимание, новички! Вы зачислены в роту Б и сейчас же отправитесь в топи, чтобы закончить работу, начатую недоносками из роты А сегодня утром. Придется потрудиться как следует! Я не собираюсь взывать ни к вашей чести, ни к совести, ни к чувству долга... — Феркель выхватил атомный пистолет и выстрелил в потолок. Через образовавшуюся дыру хлынул дождь. — Я надеюсь на ваш инстинкт самосохранения, так как каждый, кто будет валять дурака, увиливать или отлынивать от работы, получит пулю в лоб. Ну а теперь — марш!

глава 5

Мёртвого солдата освободили от цепи, отрубив ему голову. Двое солдат, скованных со Смертвичем, собирались проделать с ним то же самое. Билл вступил с ними в дискуссию, разъясняя, что гуманность требует спасать раненых товарищей, и после того, как он пообещал отстрелить им ноги, они полностью согласились с его аргументами.

Эпилог

— Возьми перо, — сказал сержант. Пальцы мальчика послушно сомкнулись. — Теперь подпиши этот бланк внизу, где напечатано "подпись рекрута". Скрипнуло перо, и в тот же миг воздух прорезал чей-то пронзительный жалобный вопль. — Чарли! Что вы делаете с моим Чарли! — причитала древняя, совершенно седая старуха, ковыляя из-за холма. — Твой сын стал солдатом к вящей славе императора, — сказал сержант и махнул роботу-портному. — Нет, ради Бога, нет! — умоляла женщина, цепляясь за руку сержанта и орошая её слезами. — Одного сына я уже потеряла, неужели этого недостаточно... — Сквозь слёзы она посмотрела на сержанта и вздрогнула: — Но вы... ты... ты же мой сын! Билл, ты вернулся домой! Я узнала тебя, мой мальчик, несмотря на эти зубы, и шрамы, и черную руку, и протез вместо ноги! Сердце матери не обманешь! Сержант хмуро взглянул на старуху. — Может, ты и права, — сказал он. — То-то мне этот Фигеринадон-2 показался знакомым. Робот-портной закончил работу: ярко засиял на солнце мундир из алой бумаги, блеснула тонюсенькая пленка на сапогах. — Стано-о-вись! — гаркнул Билл, и рекрут перелез через стенку. — Билли, Билли! — рыдала старуха. — Это же твой младший брат, это Чарли! Ты не заберешь своего младшего братишку в солдаты, ведь правда?! Билл подумал о матери, о маленьком братишке Чарли, о том месяце службы, который ему скостят за нового рекрута, и рявкнул: — Заберу! Гремела музыка, маршировали солдаты, рыдала мать, как рыдают матери во все времена, а бравый маленький отряд всё дальше уходил по дороге, пока не скрылся в закатном зареве за вершиной холма.

Перевод

В. П. Ковалевский, 1994

О романе

• См. авторский юмористический синопсис романа в его сиквеле.