«Машина времени в Technicolor» (The Technicolor Time Machine)
иронично-пародийный роман Гарри Гаррисона 1967 года. Впервые опубликован как «Сага машины времени» (The Time Machined Saga).
— Успокой его, умасли несколькими стаканчиками [виски], и примемся за дело.
<…> Барни поднёс стакан ко рту и сделал огромный глоток. На этот раз викинг позволил поднести стакан к своим губам и начал пить. По мере того как содержимое стакана исчезало в глотке, глаза у викинга открывались все шире и шире.
— Один ог Фригг! — радостно завопил он, осушив последнюю каплю и стряхивая с глаз слёзы.
— Ещё бы это ему не понравилось — семь двадцать пять бутылка плюс налог, — проворчал Л. М.. — Готов побиться об заклад, что там, откуда он явился, нет ничего подобного. Спроси-ка снова его имя.
Викинг нахмурился от напряжения, пытаясь понять вопрос, который повторяли ему и так и сяк, и наконец уловил, чего от него хотят.
— Оттар, — ответил он, с тоской глянув на бутылку.
— Ну вот, хоть какой-то прогресс, — отозвался Л. М. и бросил взгляд на часы. — Ведь уже четыре часа утра, а мне хотелось бы уладить это дело как можно скорее. Спроси этого Оттара о валютном курсе — кстати, какими деньгами они пользуются, Лин?
— Дело в том, что… в основном у них меновая торговля, хотя упоминается серебряная марка…
— Именно это нам и нужно знать. Сколько марок за доллар, и пусть не пытается ссылаться на инфляцию. Мне нужны цены на свободном рынке, больше меня не проведешь, и, если понадобится, мы купим марки в Танжере… — 3
"Make him comfortable and oil him up with a few drinks and let's get rolling."
<…> Barney raised the glass and took a long drink. This time the Viking allowed the glass to be put to his lips and began to drink, his eyes opening wider and wider as he drained it to the last drop.
"Odin og Frigg!" he bellowed happily and shook the tears from his eyes.
"He should like it, at $7.25 a bottle, plus tax." L.M. said. "You can bet they don't have that kind of stuff where he comes from. Nor Lifebuoy neither. Ask him again about the name."
The Viking frowned with concentration while he listened to the question repeated in a variety of ways, and answered readily enough once he understood.
"Ottar," he said and looked at the bottle longingly.
"Now we're getting someplace," L.M. said and looked at the clock on his desk. "We're also getting onto four o'clock in the morning and I want to get things settled. Ask this Ottar about the rate of exchange—what kind of money do they have, Lyn?"
"Well—they barter mostly, but mention is made of the silver mark."
"That's what we want to know. How many marks to the dollar, and tell him not to give any fancy bank figures. I want the free market price, we've been had this way before, and I'll buy the marks in Tangier if I have to—"
— Меня всегда интересовало, как вам удалось добиться этих отталкивающих киноэффектов в «Осенней любви».
— Вы имеете в виду «Porco Mondo»? Это не киноэффекты, именно так выглядят некоторые районы Югославии. — 4
"I always wondered how you got those repulsive effects in Autumn Love."
"You mean in Porco Mondo? Those weren't effects, that's just the way that part of Yugoslavia looks."
— Я провёл эксперименты с времеатроном, чтобы выяснить, нельзя ли пересечь временный барьер, однако это оказалось невозможным. Когда мы возвращаемся назад, нам приходится описывать дугу в континууме, используя дополнительную энергию для деформирования наших собственных временных линий по сравнению с мировыми. Обратное путешествие после визита в прошлое независимо от того, как долго мы в нём оставались, происходит вдоль того же временного вектора, который был создан первоначальным движением во времени; в определенном смысле обратное путешествие можно назвать эндотемпическим поглощением временной энергии, тогда как первоначальное путешествие в будущее или прошлое — процесс экзотемпический. Таким образом, мы не можем вернуться в момент, который был раньше момента нашего отправления из мировой временной материи, так же как мячик не может подпрыгнуть выше того уровня, с которого его уронили. — 7
"I have experimented with the vremeatron to see if this barrier can be crossed, but it is impossible. When we return in time we cut an arc through the continuum, using energy to warp our own time lines out of the world time line. The return trip, after a visit in the past, no matter how prolonged the visit, is a reverse voyage along the same time-vector that was established by the original time motion. In a sense the return voyage may be called endotempic, an absorption of time energy, just as the outward or backward voyage was exotempic. Therefore we can no more return to a point in time before the time of our original parting from the world time line, than a dropped ball on rebound can bounce higher than its original point when first dropped."
Одна из самых привлекательных особенностей романа Гаррисона — весёлый цинизм, проходящий сквозь него. Гаррисон здесь — анти-романтик, а его тщательно подготовленная концовка — <…> это фугас под скандинавский эпос... Великолепная возня маскирует серьёзные намерения, таящиеся под ней.
One of the most engaging features of Harrison's novel is the cheerful cynicism running through it. Harrison is an anti-romantic, and his carefully-prepared ending — which wild trilobites couldn't make me reveal — is a landmine set off under the Norse epic... A splendid romp, all the better for serious intentions lurking in the background.[1]
