Перейти к содержанию

Кукиш

Материал из Викицитатника
Кукиш натуральный

Ку́киш (фига, дуля, шиш) — традиционная форма выражения отказа в грубой форме, грубый жест, обозначающий насмешку, презрение и желание унизить оппонента. кукиш имеет форму кулака с большим пальцем, просунутым между указательным и средним (в особых случаях место может меняться или принимать вид двойного кукиша). Слово «кукиш» в русском языке могут использоваться отдельно для обозначения некоей ситуации прямого отказа, например: «кукиш (фиг) тебе!», «кукиш (фиг) тебе с маслом!» или констатации отсутствия некоего предмета: «кукин (шиш) тебе там дали!» Все эти выражения широко применяются в разговорной речи, часто не сопровождаясь соответствующим жестом.

Кукиш — это архаическая фигура, изначально символизирующая совокупление и имеющий таким образом обсценную семантику. В связи с этим жест употреблялся в древности на Руси как защитный жест для отпугивания нечистой силы, которая при этом якобы отступала как существо бесполое. Древние римляне использовали кукиш как фаллический символ, в том числе и в виде амулета.

Кукиш в коротких цитатах

[править]
  •  

Кто ж он ― этот вездесущий,
Гений злой и без стыда?
Это ― кукиш всемогущий,
Это ― кукиш, господа![1]

  Владимир Щиглев, «Современный чародей», 1868
  •  

все эти кричавшие, подносившие, лобызавшие шептались и показывали мне кукиш, когда я отворачивался… Я видел улыбки, кукиши, слышал вздохи
— Украл, подлец! — шептали они, злорадно ухмыляясь.
Ни кукиши, ни вздохи не помешали им, однако, есть, пить и наслаждаться…[2]

  Антон Чехов, «Исповедь», 1883
  •  

От ячменя на глазу. Покажи больному кукиш.[3]

  Антон Чехов, «Домашние средства», 1885
  •  

Наступил четвёртый день — и ещё более изящный, крупный и насмешливый кукиш снова пятнал стену.

  Леонид Андреев, «Молодёжь», 1899
  •  

В небе чёрном серый кукиш,
Небо тучам кажет шиш.[4]

  Велимир Хлебников, «Море», 1921
  •  

Вместо языка белый человек показал доктору страшный волосатый кукиш и, ударив вприсядку, запел:
— Ужасно шумно в доме Шнеерсона…[5]

  Михаил Булгаков, «Вода жизни», 1925
  •  

По губам меня помажет
Пустота,
Строгий кукиш мне покажет
Нищета.[6]

  Осип Мандельштам, «Я скажу тебе с последней...», 2 марта 1931
  •  

Пока царь русский, так и держава русская, а не ихняя. И не выдадим царя. Дудки! Выкуси-ка! — и Болотов сложил рыжий кукиш, стал молодцом и победно сверлил им над столом. — Во! Накося!
Груня раскрытыми глазами глядела на кукиш, как на светлое диво.[7]

  Борис Житков, «Виктор Вавич» (книга вторая), 1934
  •  

Неужели слов тебе не хватает, что ты, как базарная баба, мне кукиш показываешь? Это, братишечка, не доказательство![8]

  Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга вторая), 1960
  •  

...фига, она же дуля, она же кукиш, означает для японца нечто иное, нежели для европейца или, по крайней мере, для русского. Этой несложной фигурой из трёх пальцев в Японии когда-то пользовались уличные дамы, выражая готовность обслужить клиента

  Аркадий и Борис Стругацкие. «Хромая судьба», 1982
  •  

С храбрым кукишем в кармане
ты писал для нас подробно...[9]

  Александр Ерёменко, «Будь, поэт, предельно честен...», 1986
  •  

Много раз я потом ходил на «всенародное голосование», сначала честно опускал бюллетени (боялся НКВД), потом осмелел и вычёркивал в кабине. Не будем преувеличивать: «кукиш в кармане».[10]

  Николай Амосов, «Голоса времён», 1999
  •  

Чтобы двигаться вперёд, нужны новые, преимущественно молодые люди, <...> на собственной шкуре почувствовавшие дутость, коммунистичность и социалистичность бюджета, из которого они имеют только кукиш с маслом или тот же кукиш, но без масла.[11]

  Александр Яковлев, «Омут памяти», 2001
  •  

Синявского <...> снедала мысль о своей слишком успешной карьере ведущего советского критика, что в других было ему отвратительно. Вот он и утешал свою совесть, показывая при этом властям кукиш в кармане.[12]

  Нина Воронель, «Без прикрас. Воспоминания», 2003

Кукиш в публицистике и документальной прозе

[править]
  •  

Тогда, бог весть откуда, раздался голос, который во всеуслышание произнес: «Лихо бы теперь соснуть было!» Минерва милостиво улыбнулась; даже глуповцы не выдержали и засмеялись тем нутряным смехом, которым должен смеяться Иванушко-дурачок, когда ему кукиш показывают. С тех пор и не тревожили глуповцев вопросами. Глуповцы и доселе с умилением передают эти предания как в назидание юному поколению, так и в удовлетворение любознательности исследователей-энтузиастов, которые и до сего часа не перестали веровать в возможность истории Глупова. <...>
Или опять Свербилло-Замбржецкий Болеслав ― что это за необыкновенный малый был! И уклончив, и как будто самостоятелен, и в душу лезет, и как будто кукиш в кармане кажет! Или Бернард Форбрихер, или Петька Козелков! Да, наконец, и сам я… какой я был тогда милый человек![13]

  Михаил Салтыков-Щедрин, «Наши глуповские дела» (из сборника «Сатиры в прозе»), 1861
  •  

Шиш Брянский ― оживший персонаж «Болотных чертенят» Блока. Помнишь: Шиш наш ― безусловный «дурачок», вернее, он косит под «дурачка», но делает это азартно и талантливо. Ключевая фраза в блоковском стихотворении: «Мы ― забытые следы/ Чьей-то глубины». «Шиш Брянский» ― одна из ипостасей «Русского Бога», грязного, косматого ерника и озорника из лесной чащобы. Он ― отец знаменитого советского «тамбовского волка». По Далю, «шиш» ― и «островерхая дуля», и «кукиш», «фиг», «дуля», «ничто», «шатун», «бродяга», «шеромыга», «вор», «нечистый», «сатана», «бес», «злой кикимора», «праздный шалопай».[14]

  Кирилл Кобрин, «Письма в Кейптаун о русской поэзии», 2001
  •  

Чтобы двигаться вперед, нужны новые, преимущественно молодые люди, личноопытно познавшие, как вращаются колесики и шестеренки рыночной экономики, на собственной шкуре почувствовавшие дутость, коммунистичность и социалистичность бюджета, из которого они имеют только кукиш с маслом или тот же кукиш, но без масла. Это они в основном и наполняют бюджет, прежде всего ― региональные бюджеты, содержат саранчовое чиновничество, но, кроме проверочно-сыскных мерзостей, ничего взамен не получают.[11]

  Александр Яковлев, «Омут памяти», 2001

Кукиш в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

[править]
  •  

Последствий не было. Много раз я потом ходил на «всенародное голосование», сначала честно опускал бюллетени (боялся НКВД), потом осмелел и вычёркивал в кабине. Не будем преувеличивать: «кукиш в кармане». <...>
Потом у меня ещё три премии были ― Украинские государственные. Тоже предлагали благодарить, но не поддавался: «кукиш в кармане». <...>
Вручал Подгорный. Был такой деятель в ЦК хрущевских и брежневских времен, бывший секретарь Украины. Жуткий бездарь. Порученец приглашал по списку, именинник выходил, Подгорный поздравлял, обнимал, целовал и давал коробочку. Благодарили. Я подумал: «Не дамся целовать!» И не дался. Он объятья раскрыл, а я увильнул. Сказал одно слово: «Спасибо». Смешно? Нет ― стыдно! «Кукиш в кармане».[10]

  Николай Амосов, «Голоса времён», 1999
  •  

Синявского, помимо могучего творческого импульса, снедала мысль о своей слишком успешной карьере ведущего советского критика, что в других было ему отвратительно. Вот он и утешал свою совесть, показывая при этом властям кукиш в кармане. Это очень в его характере, в этом он весь ― бес лукавый. Ну, а кроме того, у него в руках был ключ к проблеме ― его особые отношения с Элен Замойской, дочерью французского дипломата, то есть прямой и надежный выход в мир иной, на Запад. Никому тогда еще в голову такое не приходило, все писали в стол, кроме тех, кто служил Советской власти.[12]

  Нина Воронель, «Без прикрас. Воспоминания», 2003

Кукиш в беллетристике и художественной прозе

[править]
  •  

«Очень хорошо поступаете вы, Иван Никифорович! прекрасно! Я это припомню вам
«Ступайте, Иван Иванович, ступайте! да глядите, не попадайтесь мне: а не то я вам, Иван Иванович, всю морду побью!»
«Вот вам за это, Иван Никифорович!» отвечал Иван Иванович, выставив ему кукиш и хлопнув за собою дверью, которая с визгом захрипела и отворилась снова. Иван Никифорович показался в дверях и что-то хотел присовокупить, но Иван Иванович уже не оглядывался и летел со двора.[15]

  Николай Гоголь, «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1842
  •  

Неизвестно, осуществилась ли эта новая «идея» Кукишева, но известно, что целый год длился этот пьяный угар и в продолжение этого времени ни городская управа, ни земская таковая ж не обнаружили ни малейшего беспокойства относительно господ Кукишева и Люлькина. Люлькин, впрочем, ездил, для вида, в Москву и, воротившись, сказывал, что продал на сруб лес, а когда ему напомнили, что он уже четыре года тому назад, когда жил с цыганкой Домашкой, продал лес, то он возражал, что тогда он сбыл урочище Дрыгаловское, а теперь — пустошь Дашкину Стыдобушку. Причем для придания своему рассказу большего вероятия присовокупил, что проданная пустошь была так названа потому, что при крепостном праве в этом лесу «застали» девку Дашку и тут же на месте наказывали за это розгами. Что касается Кукишева, то он, для отвода глаз, распускал под рукой слух, что беспошлинно провез из-за границы в карандашах партию кружев и этою операцией нажил хороший барыш.
Тем не менее в сентябре следующего года полицмейстер попросил у Кукишева заимообразно тысячу рублей, и Кукишев имел неблагоразумие отказать. Тогда полицмейстер начал о чем-то перешептываться с товарищем прокурора («Оба у меня шампанское каждый вечер лакали!» — показывал впоследствии на суде Кукишев). И вот, 17-го сентября, в годовщину кукишевских «любвей», когда он вместе с прочими вновь праздновал именины Любиньки, прибежал гласный из городской управы и объявил Кукишеву, что в управе собралось присутствие и составляется протокол.
— Стало быть, «дюбет» нашли? — довольно развязно воскликнул Кукишев и без дальних разговоров последовал за посланным в управу, а оттуда в острог.[16]

  Михаил Салтыков-Щедрин, «Господа Головлёвы», 1880
  •  

— У нас в России не умеют ценить таких людей, как Григорий Кузьмич! — прокричал за ужином Казусов. — Очень жаль! жаль Россию!
И все эти кричавшие, подносившие, лобызавшие шептались и показывали мне кукиш, когда я отворачивался… Я видел улыбки, кукиши, слышал вздохи
— Украл, подлец! — шептали они, злорадно ухмыляясь.
Ни кукиши, ни вздохи не помешали им, однако, есть, пить и наслаждаться…
Волки и страдающие диабетом не едят так, как они ели… Жена, сверкавшая бриллиантами и золотом, подошла ко мне и шепнула:
— Там говорят, что ты… украл. Если это правда, то… берегись! Я не могу жить с вором! Я уйду![2]

  Антон Чехов, «Исповедь», 1883
  •  

От ячменя на глазу. Покажи больному кукиш. Если же субъект, украшенный ячменём, старше тебя чином, то покажи ему кукиш в кармане.[3]

  Антон Чехов, «Домашние средства», 1885
  •  

Селёдка, кипятившийся из-за таких пустяков, как исчезнувшее расписание, вызывал к себе юмористическое отношение. Был вставлен новый лист, — но на другой день рамка была опять пуста. Это становилось уже глупым, и потому, когда Селедка в безмолвном гневе растопырил длинные руки перед стенкой, к нему обратились с серьезным предположением, что расписание стащили, вероятно, первоклассники. На третий день в раме вместо расписания был вставлен лист, на котором выделялся тщательно оттушеванный кукиш. На предложение сознаться, класс, не менее начальства удивленный появлением рисунка, ответил недоумевающим молчанием. Было произведено следствие, но оно не привело ни к чему: хотя в классе художников было мало, но кукиш умели рисовать все. Последним созерцал рисунок сторож Семен, вынимавший его из рамки; и тому показалось что-то оскорбительное в кукише, относившемся как будто прямо к нему, к Семену. Будучи по природе толст, добр и глуп, Семён впервые стал на сторону начальства и посоветовал классу сознаться, но был послан к чёрту. Наступил четвёртый день — и ещё более изящный, крупный и насмешливый кукиш снова пятнал стену.

  Леонид Андреев, «Молодёжь», 1899
  •  

— Мерзавец!! Признавайся: ты Пе-Де шестьдесят восемь?
— Нет, заблуждаетесь, — ответил доктор, — я доктор… Как температурка? Тэк-с… покажите язык.
Вместо языка белый человек показал доктору страшный волосатый кукиш и, ударив вприсядку, запел:
— Ужасно шумно в доме Шнеерсона…[5]

  Михаил Булгаков, «Вода жизни», 1925
  •  

Седок, пожилой мужчина с висячим, как банан, носом, сжимал ногами чемодан и время от времени показывал своему собеседнику кукиш. В пылу спора его инженерская фуражка, околыш которой сверкал зеленым диванным плюшем, покосилась набок. Обе тяжущиеся стороны часто и особенно громко произносили слово «оклад». Вскоре стали слышны и прочие слова.
— Вы за это ответите, товарищ Талмудовский! — крикнул длиннополый, отводя от своего лица инженерский кукиш.
— А я вам говорю, что на такие условия к вам не поедет ни один приличный специалист, — ответил Талмудовский, стараясь вернуть кукиш на прежнюю позицию.
— Вы опять про оклад жалованья? Придется поставить вопрос о рвачестве.
— Плевал я на оклад! Я даром буду работать! — кричал инженер, взволнованно описывая кукишем всевозможные кривые. — Захочу-и вообще уйду на пенсию. Вы это крепостное право бросьте. Сами всюду пишут: «Свобода, равенство и братство», а меня хотят заставить работать в этой крысиной норе.
Тут инженер Талмудовский быстро разжал кукиш и принялся считать по пальцам:
— Квартира-свинюшник, театра нет, оклад… Извозчик! Пошел на вокзал![17]

  Илья Ильф, Евгений Петров, «Золотой телёнок» (Глава III. Бензин ваш ― идеи наши), 1931
  •  

— А кому это самодержавие наше всего больше против шерсти? Ну, кому? — он глядел на Груню.
Груня ждала со страхом.
Жи-дам! — и Болотов выпрямился на стуле и плотной пятерней хлопнул по краю стола. — Свабоду! Кричат. Кому свабоду, дьяволы? Им? Свободней чтоб на шею сесть? Они и без правов все в кулак зажали, во как. Достань-ка ты рубль-целковый без жида. Попробуй!.. Царя им долой! Царем и держимся. Пока царь русский, так и держава русская, а не ихняя. И не выдадим царя. Дудки! Выкуси-ка! — и Болотов сложил рыжий кукиш, стал молодцом и победно сверлил им над столом. — Во! Накося!
Груня раскрытыми глазами глядела на кукиш, как на светлое диво.
Виктор осклабился и снисходительно и поощрительно.[7]

  Борис Житков, «Виктор Вавич» (книга вторая), 1934
  •  

Очевидно, Поляница решил положить конец никчемному, с его точки зрения, разговору. Он уже не улыбался. Пальцы его правой руки, безвольно лежавшей на столе, слегка пошевелились и медленно сложились в кукиш. Указывая на него глазами, Поляница бодро проговорил почему-то на своем родном языке:
— Бачишь, що це такэ? Це — дуля. Ось тоби моя видповидь! А по̀кы — до побачення, мени треба працюваты. Бувай здоров!
Давыдов усмехнулся:
Чудаковатый ты спорщик, как посмотрю я на тебя… Неужели слов тебе не хватает, что ты, как базарная баба, мне кукиш показываешь? Это, братишечка, не доказательство! Что же, из-за этого несчастного сена прокурору на тебя жаловаться прикажешь?
— Жалуйся кому хочешь, пожалуйста! Хочешь — прокурору, хочешь — в райком, а сено я не верну и землю не отдам, так и имей в виду, — снова переходя на русский язык, ответил Поляница.[8]

  Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга вторая), 1960
  •  

Но всё это было еще полбеды, и не так уж, в конце концов, трудно было объяснить японцу, что «банан» на жаргоне школьников означает «двойку как отметку, в скобках, оценку», а «забойный» означает всего-навсего «сногсшибательный» в смысле «великолепный». А вот как быть с выражением «фиг тебе»? Во-первых, фигу, она же дуля, она же кукиш, надлежало самым решительным образом отмежевать от плодов фигового дерева, дабы не подумал Таками, что слова «фиг тебе» означают «подношу тебе в подарок спелую, сладкую фигу». А во-вторых, фига, она же дуля, она же кукиш, означает для японца нечто иное, нежели для европейца или, по крайней мере, для русского. Этой несложной фигурой из трех пальцев в Японии когда-то пользовались уличные дамы, выражая готовность обслужить клиента

  Аркадий и Борис Стругацкие. «Хромая судьба», 1982
  •  

Младшие девочки пересказывают друг дружке то, что слышат от старшеклассниц. Иногда учитель рисования забывается и начинает прямо на уроке, грозя кулаком кому-то невидимому за окном, сдавленно рычать: “Напиши ты им порку в волостном управлении ― то-то зарукоплещут! А вот выкуси!”. И в оконное стекло утыкается кукиш, а губа ещё сильнее оттопыривается, выворачивается наизнанку.[18]

  Михаил Шишкин, «Венерин волос», 2004

Кукиш в стихах

[править]
  •  

Но ― пред школами явился
Всем знакомый чародей, ―
Он по-старому сложился
И сейчас же разложился
Без особенных затей.
Кто ж он ― этот вездесущий,
Гений злой и без стыда?
Это ― кукиш всемогущий,
Это ― кукиш, господа![1]

  Владимир Щиглев, «Современный чародей», 1868
  •  

Бабка заплакала. Вся побледнела.
И зашаталась,
Бросилась в ноги,
Серьгою звеня!
«Барин, а барин! Спасите меня!»
Ломит, ломает белые руки!
Кукиш, матушка-барыня, кукиш!
«Арапником будет Спаситель,
Ты ему матка,
Кабыздох был родитель».
Вот и вся взятка!
Кукиш. Щеночек сыночком остался.
Хлопнулась о пол, забилась в падучей.[4]

  Велимир Хлебников, «Старуха снова пришла, но другая...», 1921
  •  

В небе чёрном серый кукиш,
Небо тучам кажет шиш.
Эй ты, палуба лихая,
Что задумалась, молчишь?[4]

  Велимир Хлебников, «Море», 1921
  •  

В нём что угодно купишь
В два счёта! Он такой:
По виду ― словно кукиш.
Но очень деловой![19]

  Николай Агнивцев, «Кооп-ларек», 1926
  •  

Греки сбондили Елену
По волнам,
Ну, а мне ― соленой пеной
По губам.
По губам меня помажет
Пустота,
Строгий кукиш мне покажет
Нищета.[6]

  Осип Мандельштам, «Я скажу тебе с последней...», 2 марта 1931
  •  

С храбрым кукишем в кармане
ты писал для нас подробно
про солдат в Афганистане
ограниченных, но добрых![9]

  Александр Ерёменко, «Будь, поэт, предельно честен...», 1986

Пословицы и поговорки

[править]
  •  

Спереди мажут (льстят), а сзади кукиш кажут.

  Русская пословица
  •  

У приказного за рубль купишь — да кукиш.

  Русская пословица

Источники

[править]
  1. 1 2 В. Р. Щиглев в сборнике: «Поэты 1860-х годов». Из серии «Библиотека поэта» (малая серия). Издание третье. — Ленинград, «Советский писатель», 1968. Вступительная статья, подготовка текста и примечания И.Г.Ямпольского.
  2. 1 2 Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 2. Рассказы. Юморески, 1883—1884 гг. — С. 26
  3. 1 2 Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 4. Рассказы. Юморески, 1885—1886 гг. — С. 185
  4. 1 2 3 В. Хлебников. Творения. — М.: Советский писатель, 1986 г.
  5. 1 2 Булгаков М. А. Собрание сочинений. Том 3: Дьяволиада: повести, рассказы и фельетоны 20-х годов. — СПб: „Азбука-классика“, 2002 г.
  6. 1 2 О. Э. Мандельштам. Собрание сочинений в четырёх томах — Москва, Терра, 1991 г.
  7. 1 2 Житков Борис, «Виктор Вавич», роман. — Москва, Издательство «Независимая Газета», (Серия «Четвёртая проза»), 1999 г.
  8. 1 2 М. А. Шолохов, Собрание сочинений в 8 т. Том 7. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1960 г.
  9. 1 2 А. В. Еременко. «Матрос котенка не обидит». Собрание сочинений. — М.: Фаланстер, 2013 г.
  10. 1 2 Амосов Н. М.. «Голоса времён». — М.: Вагриус, 1999 год. – (серия: Мой 20 век)
  11. 1 2 Александр Яковлев. «Омут памяти». В 2-х томах. Том 2. — М.: Вагриус, 2001 г.
  12. 1 2 Нина Воронель. Без прикрас. Воспоминания. — М.: Захаров, 2003 г.
  13. М. Е. Салтыков-Щедрин. «История одного города» и др. — М.: «Правда», 1989 г.
  14. Кирилл Кобрин «Письма в Кейптаун о русской поэзии». — М.: «Октябрь», №12, 2001 г.
  15. Н. В. Гоголь, Полное собрание сочинений и писем в двадцати трёх томах. — М.: Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН, «Наследие», 2001 г. — Том 1.
  16. М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 13, Господа Головлёвы, 1875—1880. Убежище Монрепо, 1878—1879. Круглый год, 1879—1880. — С. 407-563. — Москва, Художественная литература, 1972 г.
  17. Ильф И., Петров Е., Собрание сочинений: В пяти томах. Т.2. — М: ГИХЛ, 1961 г.
  18. Михаил Шишкин, «Венерин волос» — М.: «Знамя», №4 за 2005 г.
  19. Н. Я. Агнивцев, «В галантном стиле о любви и жизни». — М.: Захаров, 2007 г.

См. также

[править]