Чайка

Материал из Викицитатника
Чайка
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе

Ча́йка, ча́йки или ча́йковые (лат. Laridae) — общее название для семейства сходных птиц отряда ржанкообразных, обитающих в морских акваториях, либо внутренних водоёмах, а также в пределах населённых пунктов. Чайки известны с олигоцена.

Чайки представляют собой единообразную группу птиц, члены которой хорошо узнаваемы и порой трудно отличимы друг от друга. Их характерными признаками служат массивное тело, длинные изогнутые крылья средней длины. Клюв от тонкого заострённого до массивного крючковатого. Хвост недлинный, иногда вильчатый. Ноги укорочены, с хорошо развитыми плавательными перепонками. Размеры чаек варьируют в пределах от 25 до 81 см, а масса от 100 г до 2 кг. В число чаек часто включают также крачек, моевок и других сходных с ними птиц. Корректные упоминания о чайках требуют прилагательного, чтобы понять, какая именно чайка имеется в виду. Однако за пределами научно-популярной литературы такие упоминания редки.

Чайки в определениях и коротких цитатах[править]

  •  

Крики белых чаек похожи на детский плач.[1]

  Александр Беляев, «Человек-амфибия», 1928
  •  

Чем выше летает чайка — тем дальше она видит.

  Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», 1970
  •  

Свободные от ночных полётов чайки собрались вместе на песке и стояли молча, предаваясь размышлениям.

  Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», 1970
  •  

...полярный день подарил чайке оперение из розовых лучей восхода.[2]

  — Вадим Бурлак, «Хранители древних тайн», 2001 г.
  •  

Выйди дождливой ночью на берег моря, повернись к воде спиной и стой, не оглядываясь до тех пор, пока чайка не коснется крылом твоего плеча.[3]

  Георгий Нипан, «Алая раковина сердца», 2009

Чайки в научной и научно-популярной прозе[править]

  •  

...согнувшись в три погибели, выползаю из палатки, вызывая панический взлёт птиц. С этой минуты чувствуешь себя неуютно. Пригнувшись и не глядя птицам «в глаза», семенишь поскорее за пределы колонии, сопровождаемый эскортом тревожно причитающих чаек и воплями речной крачки, бесстрашно взмывающей прямо над головой. Того и гляди долбанет клювом-рапирой! <...> В гидрологическом заказнике «Молочный лиман» Азовского моря нас интересовали прежде всего особенности поведения черноголовой чайки и пестроносой крачки, их общественная жизнь. Она привлекает зоологов с самого возникновения этологии и экологии поведения как самостоятельных наук.[4]

  — Игорь Никольский, «Крик чайки», 1984
  •  

...с наибольшей эффективностью колония чаек держит оборону, по крайней мере, от воздушного агрессора, когда плотно сидит на гнездах. Птицы не нападают на объявившегося врага, поэтому сигнал тревоги у них вовсе не звук военной трубы, созывающей рать. Колония очень чувствительна к вмешательству в их общежитие. В такие минуты может резко увеличиться гибель птенцов от агрессивного поведения самих же чаек и крачек. Суматоха может нанести даже больший вред, чем иной хищник. И чтобы не довести птиц до подобной беды, природа снабдила чаек специальным… настраивающим криком. Что-то вроде призыва: «Прежде всего ― спокойствие». А каков его механизм? В попытке заполнить и эту пустующую клеточку орнитологического кроссворда я многие годы снова и снова приезжаю на свидание с чайками…[4]

  — Игорь Никольский, «Крик чайки», 1984
  •  

До острова еще метров двести. Скопление птиц на его зеленом фоне видится большим белым пятном. От колонии навстречу летит морской голубок ― очень красивая белоснежная чайка с розоватой грудкой. Разумеется, на лету птица издает тот самый крик предупреждения об опасности. Через минуту этот голос взбудоражит, поднимет всю колонию на крыло, а мое появление учинит невероятную суматоху. Наперед вижу, как птенцы крачек покидают родительские гнезда и удирают в заросли тростника, а те, что замешкались, ― распластались, припали к земле, стараясь стать незаметными. Как птенцы морского голубка спешат к воде, где соберутся в табунки и под прикрытием горланящих взрослых уплывут подальше от ставшего вдруг опасным места. После того как снова водворится спокойствие, почти наверняка не все птенцы вернутся в родные пенаты…[4]

  — Игорь Никольский, «Крик чайки», 1984

Чайки в публицистике и документальной прозе[править]

  •  

Правда, бургомистры прилетают чуть раньше. За бургомистрами прилетает целый ряд других чаек: моевки, розовые чайки, крачки, изредка попадаются совершенно белая полярная чайка и др. С двадцатых чисел мая на остров летят гуси. Их прилетает два вида: белые, с желтовато-красноватой головой, с черными окончаниями крыльев и черные гуси. Розовые чайки в иной год прилетают в громадных количествах, а в иные годы не появляются почти совершенно или встречаются крайне редко. <...>
Крачка всегда отчаянно защищает свое гнездо, независимо от того, кто бы на него ни напал. За свою отчаянность и остервенелость она получила у эскимосов название ― «казак», или «птица-начальник». Где гнездуют розовые чайки и гнездуют ли они вообще на острове, нам выяснить не удалось.[5]

  Ареф Минеев, «Пять лет на острове Врангеля», 1936
  •  

Чаек вскармливает бесконечность. Самая яркая, самая прекрасная отличительная особенность их, да и других морских птиц, именно в этом. Они на море умирают. Как море, они беспощадны, как море, свободны.[6]

  Назым Хикмет «Чайка Чёрного моря», 1950-е
  •  

23 июля 1823 года в ожидании скорого вскрытия льдов почти весь состав экспедиции отправился охотиться на мускусных быков, чтобы пополнить запасы мяса. Примерно в полумиле ходьбы от корабля Джон Росс заметил каких-то небольших птиц, по-видимому чаек, кружившихся надо льдом в странном, напоминавшем ломаный полёт летучей мыши танце. При приближении людей птицы не улетели. Рассеянный свет туманного дня не позволял рассмотреть их подробно, и Джон Росс со свойственным исследователю любопытством, а может, просто из спортивного азарта подстрелил двух птиц из кружившейся стаи.[7]

  Олег Куваев, «Птица капитана Росса», 1968
  •  

Да, чайки умирают, но живут долго – более 23 лет. А с другой стороны, что такое 23 года? Это всего лишь средняя продолжительность жизни матроса времён парусного флота.[6]

  Николай Каланов, «Я не суеверный моряк. Путеводитель по глубинам морских суеверий», 2022
  •  

Может, потому, что чайки в представлении моряков являются главной связующей нитью между морем и небом? Им не страшна пугающая глубина. Качаясь на волнах, чайки ждут души, которым посчастливится всплыть к ним, а затем, взмахнув крыльями, взмывают высоко в небо, сопровождая их. А может, причиной тому особый крик чаек, словно нескончаемый скорбный плач по томящимся в глубинах душам? Океан надёжно хранит свои мрачные тайны, но кто знает, может быть, когда-нибудь человечество всё же сумеет раскрыть самую жуткую из них. Раскрыть для того, чтобы преклонить головы перед великим подвигом самопожертвования мореплавателей всех времён и народов, которые упрямо и дерзко выводили навстречу штормам и ураганам свои корабли.[8]

  Владимир Виленович Шигин, «Призрак на вахте», 2005

Чайки в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]

  •  

Здесь нет запаха морской воды, нет того простора, что в Соловках, крики чаек не будят безбрежную пустыню неба — зато природа улыбается вам такими красками, оглашает вас такими кипящими жизнью звуками и песнями, каких не знает угрюмый, убогий север…

  Василий Немирович-Данченко, «Святые горы», 1886
  •  

Грациозные и подвижные чайки и изящные проворные крачки своей снежной белизной мелькали в синеве лазурного неба.[9]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю» (Глава 5. Нижнее течение Лефу), 1917
  •  

Ночью что-то было, что? вероятно, дождь, потому что стена снега перед окном сильно осела. На Гремяче десять крякв и пара шилохвостей, с чайками на льду стояла какая-то птица, величиной в чайку, белая с черным пятном на груди и на крыльях, голова вся черная, ноги длинные (не кулик ― сорока?[10]

  Михаил Пришвин, «Дневники», 19 апреля 1927
  •  

Я не знаю в точности, откуда у брата Антона появился сюжет для его «Чайки», но вот известные мне детали. Где-то на одной из северных железных дорог, в чьей-то богатой усадьбе жил на даче Левитан. Это происходило в июле 1895 г. на севере Тверской губернии на берегу озера Островно, в 16 километрах от станции Троица (ныне Удомля) Болговско-Рыбинской железной дороги, в усадьбе А. Н. Турчаниновой «Горка». Левитан покушался на самоубийство во флигеле усадьбы, уединенно стоявшем на берегу озера. Он завел там очень сложный роман, в результате которого ему нужно было застрелиться или инсценировать самоубийство. Он стрелял себе в голову, но неудачно: пуля прошла через кожные покровы головы, не задев черепа. Встревоженные героини романа, зная, что Антон Чехов был врачом и другом Левитана, срочно телеграфировали писателю, чтобы он немедленно же ехал лечить Левитана. Брат Антон нехотя собрался и поехал. Что было там, я не знаю, но по возвращении оттуда он сообщил мне, что его встретил Левитан с черной повязкой на голове, которую тут же при объяснении с дамами сорвал с себя и бросил на пол. Затем Левитан взял ружьё и вышел к озеру. Возвратился он к своей даме с бедной, ни к чему убитой им чайкой, которую и бросил к её ногам. Эти два мотива выведены Чеховым в «Чайке».[11]

  Михаил Чехов, «Вокруг Чехова», 1933
  •  

Днём мне удалось подстрелить трёх птиц: китайскую малую крачку в осеннем наряде с жёлтым клювом и светлосерыми ногами, потом сибирскую темноголовую чайку белого цвета с сизой мантией на спине (у нее были оранжевые ноги, красный клюв и темносиние глаза) и наконец савку-морянку.[12]

  Владимир Арсеньев, «В горах Сихотэ-Алиня», 1937
  •  

Вспоминая о Николае Сладкове, я прежде всего вспоминаю летний день в Юрмале. Мы шли вдоль моря по пляжам, то людным, то пустынным, шли далеко, бесцельно, увлеченные разговором сперва о чайках, потом о божьих коровках, которые тысячами облепили мокрый песок. Чайки сопровождали нас на всем пути. Сладков не кормил их, как это обычно делали курортники, но чайки почему-то неотступно следовали за нами, вернее, за Николаем. Я не любил чаек за их прожорливость, крикливость. Но Сладков обращал мое внимание на изящество их движений, на своеобразие характеров ― одиночки, парочки, как бы молодежные компании…[13]

  Даниил Гранин, «Памяти Николая Сладкова», 2000

Чайки в беллетристике и художественной прозе[править]

  •  

Чайка, птица белоснежная, что по волнам морским на крыльях плавает, поспешно в недра океана глубокого ныряет. Там, сейчас же представ перед Венерой, что купалась и плескалась, докладывает ей, что сын её обжёгся, стонет от боли, причиняемой тяжёлой раной, лежит — неизвестно, поправится ли, а что у всех народов из уст в уста уже говор и ропот идёт и Венеру со всей её роднёй поминают недобрым: сынок, мол, на горах любовью занимаясь, а сама она в океане купаясь, от дел своих отстали, а через то ни страсти нет никакой, ни очарования, ни прелести, а всё стало неблаговидно, грубо и дико; ни браков супружеских, ни союзов дружеских, ни от детей почтения, но всеобщее позорище и от грязных соединений горечь и отвращение. Так эта болтливая и любопытная птица верещала в Венерины уши, пороча доброе имя её сына.

  Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», 160-е
  •  

На сухой кристаллической поверхности виднелись только лужицы, сохранившиеся ещё во впадинах от последних дождей, и кое-где птичий помёт, оставленный морскими чайками, единственными представителями животного мира в этих краях.[14]

  Жюль Верн. «Удивительные приключения дядюшки Антифера», 1894
  •  

В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике. Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.[15]

  Максим Горький, «Песня о буревестнике», 1901
  •  

Закутанный в теплое одеяло, я дрожал так сильно, что сами собой взбрасывались руки и ноги. Помню, отец дал мне брому в голубой чашке. Нервная лихорадка била меня до самого утра, и, засыпая к тому времени, как проснулось отделение, я видел, на границе между явью и сном, белых чаек, летавших над черным, безбрежным озером. Чаек было видимо-невидимо.[16]

  Сергей Сергеев-Ценский, «Взмах крыльев», 1904
  •  

Вот, верно, и я бродник. «Одному бог даёт палати, другому мосты да гати». Лучше всего у Гоголя его записная книжка: «Степная чайка с хохлом в виде скобки поднимается с дороги… Рубеж во всю дорогу, зелёный, с растущими на нём бодяками, и ничего за ним, кроме безграничной равнины… Подсолнечники над плетнями и рвами, и соломенный навес чисто вымазанной хаты, и миловидное, красным ободком окружённое окошко… Ты, древний корень Руси, где сердечней чувство и нежней славянская природа[17]

  Иван Бунин, «Жизнь Арсеньева. Юность», 1933
  •  

Две птицы, падая и кувыркаясь, гонялись в воздухе над моей головой. Поморник, воздушный пират, нападал на спасавшуюся от него моевку-чайку. Черный разбойник настойчиво и молчаливо падал сверху на чайку, и чайка жалобно кричала. В повадке поморника, в траурной окраске его оперенья, в том, как распускал он над чайкой свой копьеобразный хвост, было что-то зловещее, мрачное. Я долго наблюдал борьбу птиц, продолжавшуюся, пока наконец чайка, выбившись из сил, с жалобным воплем не уронила заглоченную добычу и, бросившись камнем, поморник с изумительной ловкостью на лету поймал падавшую в море рыбу.[18]

  Иван Соколов-Микитов, «На белой земле», 1934
  •  

Приедем из города в карбасе. Кругом шиповник цветет, благоухает. Надышаться, наглядеться не можем. У воды на белых песках чайки ребят петь учат, а взводеньком выполаскивает на песок раковицы-разиньки.[19]

  Борис Шергин, «Отцово знанье», 1950-е
  •  

Он летел над морем, впереди виднелась изрезанная бухтами полоска скалистого берега. Чайки – их было совсем немного – отрабатывали над береговыми утесами полёт в восходящем потоке. Дальше к северу – почти у самого горизонта – виднелось еще несколько птиц.
– Новые горизонты, новые вопросы, – подумалось Джонатану. – Почему так мало птиц? Ведь на Небе должны быть стаи и стаи чаек! И откуда усталость – я как-то вдруг ужасно устал… На Небесах чайки вроде бы не должны уставать. И спать хотеть – тоже не должны.
Интересно, где он об этом слышал? События его земной жизни отшелушивались от сознания, рассыпаясь в прах. Конечно. Земля была местом, где он многое узнал, и знание оставалось при нем. Но подробности событий стерлись – они не имели значения. Так, что-то смутное: кажется, чайки дрались из-за пищи, а он был Изгнанником…
Чайки, тренировавшиеся у берега – их было что-то около десятка – приблизились к нему. Ни слова не было произнесено, однако Джонатан чувствовал: они приветствуют его, и он принят, и здесь – его дом. Подходил к концу день, ставший для Джонатана таким огромным и таким долгим, что даже восход этого дня стерся из его памяти.
И Джонатан повернул к пляжу, взмахнул крыльями, чтобы остановится в дюйме от земли, и легко плюхнулся на песок. Другие чайки тоже приземлились – но без единого взмаха хотя бы одним перышком. С расправленными крыльями они ловили встречный ветер и плавно приподнимались в самом конце спуска, а затем каким-то образом незаметно изменяли кривизну крыла, останавливаясь точно в момент касания земли.

  Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», 1970
  •  

― Да я всю жизнь мечтал побывать на полюсе, ― замахал руками Чижик. ― Там ведь столько всего интересного.
― Чего, например? – удивился Карандаш.
― Там белые медведи, айсберги, тюлени, – начал перечислять Чижик. – А ещё там…
― А ещё там северное сияние, белые совы, моржи, чайки и даже бабочки, – входя в столовую, подсказал мальчику профессор Пыхтелкин.
― О! Здравствуйте, уважаемый профессор, ― обрадовался Самоделкин. Мы так рады вас видеть.
― Неужели на Северном полюсе водятся чайки, ― переспросила Настенька. ― Я раньше думала, что чайки только на юге живут.
― Северный полюс ― это удивительное место, ― сказал географ. ― Там водятся и розовые чайки, и гуси, и даже комары.[20]

  Валентин Постников, «Карандаш и Самоделкин на Северном полюсе», 1996
  •  

Из тучи выросла вниз стена, снежная, но не плотная, можно пройти насквозь. Пролететь. Это чайка, смотри. Она летит к берегу есть черепашат, помнишь, мы видели? Тетя не помнила, но боялась признаться. Где? Разве они видели чаек? В музее, подсказывает Теплый. Ах, да, в музее... Там была чайка?[21]

  Майя Кучерская, «Тётя Мотя», 2012

Чайки в стихах[править]

Розовая чайка (озеро Манитоба, Канада)
  •  

Потом вдруг начали на стол жаркия ставить:
Представлен был журавль расщипанной в куски,
На коего пошла тьма соли и муки,
И печень кормнаго нам гуся предложили,
И зайца передки оторванные были,
Как лучшая еда, нежь зад, принесены,
И чайки, коих хлубь и зоб подожжены...[22]

  Иван Барков, «Каков Назидиен за ужином казался...», 1763
  •  

О, мой брат! О, мой брат! О, мой царственный брат!
Белокрылый, как я, альбатрос.
Слышишь, чайки кричат. Воздух тьмою объят,
Пересветом удушливых гроз.[23]

  Виктор Гофман, «Крик альбатроса» (К. Бальмонту), 1904
  •  

Лишь громко чайки стонут,
И вздыблена волна,
И вдруг со всех затонов
Исчезла тишина...[24]

  Александр Прокофьев, «Первая песня о Ладоге» (из цикла «Песни о Ладоге»), 1927
  •  

― На острове, ― не спрашивай, я не отвечу, ― там, на острове,
На диком острове стоял маяк, и свет,
Надёжный, честный свет горел всю ночь. Всю ночь кричали чайки
Над диким светом, рассекавшим честный мрак.[25]

  Христина Кроткова, «Баллада о маяке», 1951
  •  

Моря гудят криком чаечным
Яростней ярмарки.
А в них не спят — в них качаются.
Ялики, ялики

  Леонид Филатов, «Моря гудят…», 1963

Чайка в пословицах и поговорках[править]

  •  

Голоден, как чайка соловецкая. Аппетит, как у чайки соловецкой[26]

  — поговорка русского Крайнего Севера
  •  

Дружные чайки и ястреба одолеют.[27].

  русская пословица
  •  

Стыдно чайке расспрашивать лесных птиц об океане.

  ашанти
  •  

Чайка на воду садится – моряк шторма не боится.

  польская пословица
  •  

Чайки не встречаются в горах, соловьи не поют в морях.

  сербская пословица
  •  

Чайки родные берега не покидают

  азербайджанская пословица
  •  

Чайку не испугаешь водой: у нее всегда крылья с собой.

  суахили
  •  

Что море без чаек?

  русская пословица

Источники[править]

  1. А. Беляев. «Человек-амфибия». М.: Детская литература, 2001 г.
  2. Вадим Бурлак, «Хранители древних тайн». — Москва: Вагриус, 2001 г.
  3. Г. Д. Нипан. Алая раковина сердца. — Саратов: «Волга», № 3, 2009 г.
  4. 1 2 3 И. Никольский. Крик чайки. — М.: «Вокруг света», № 2, 1984 г.
  5. А. И. Минеев. Пять лет на острове Врангеля. — Л.: Молодая гвардия, 1936 г.
  6. 1 2 Каланов Н. А. Я не суеверный моряк. Путеводитель по глубинам морских суеверий. — М.: Горизонт, 2022—225 с.
  7. Олег Куваев. Птица капитана Росса. Два цвета земли меж двух океанов. Две повести. — Магадан, 1970 г. — 224 с.
  8. Шигин В. В., Призрак на вахте. — М.: Молодая гвардия, 2005 г.
  9. В.К. Арсеньев. «По Уссурийскому краю». «Дерсу Узала». — М.: Правда, 1983 г.
  10. Пришвин М. М. Дневники. 1926-1927 годы. — Москва, «Русская книга», 2003 г.
  11. Чехов М. П. Вокруг Чехова. — М.: Московский рабочий. — 1964 г.
  12. В. К. Арсеньев. «В горах Сихотэ-Алиня». — М.: Государственное издательство географической литературы, 1955 г.
  13. Даниил Гранин. Памяти Николая Сладкова (к 80-летию со дня рождения Николая Сладкова). — М.: журнал «Звезда», №1, 2000 г.
  14. Жюль Верн. «Удивительные приключения дядюшки Антифера». Пер. с фр. — Э.Леонидова. М., «Детская литература», 1965 г.
  15. М. Горький. Полное собрание сочинений. Художественные произведения. Т. 2. М.: Наука, 1970.
  16. Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.
  17. Бунин И.А., «Жизнь Арсеньева»: Роман. Рассказы. — М.: Сов. Россия, 1991 г.
  18. И. С. Соколов-Микитов. Пути кораблей (морские рассказы). — М., 1934 г.
  19. Борис Шергин. Повести и рассказы. — Л.: Лениздат, 1987 г.
  20. Валентин Постников. Карандаш и Самоделкин на Северном полюсе. ― М.: «Рипол-классик», 1997 г.
  21. Майя Кучерская, Тётя Мотя. — М.: «Знамя», №7-8, 2012 г.
  22. Барков И.С. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Санкт-Петербург, «Академический проект», 2004 г.
  23. В. Гофман. «Любовь к далёкой». — М.: Росток, 2007 г.
  24. А. А. Прокофьев. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта (большая серия). — Л.: Советский писатель, 1976 г.
  25. Кроткова Х. Белым по чёрному. — Нью-Йорк; Париж, 1951 г. — 209 с.
  26. Шаламов В. Т. Путь в большую поэзию // Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5: Эссе и заметки; Записные книжки 1954–1979. — М., 2005. — С. 128.
  27. Каланов Н.А. Море – рыбацкое поле. Пословицы о рыбаках и морском промысле. 2020, ISBN 978-5-6044621-5-7

См. также[править]