Березня́к — берёзовый лес, в котором главной лесообразующей породой становится берёза. Берёзовые леса относятся к мелколиственным листопадным лесам. По сравнению с другими лесами берёзовые более ветроустойчивы, не столь требовательны к плодородности почв, а также менее подвержены низовым лесным пожарам.
Березняки занимают обширные территории в зоне умеренного и холодного климатического пояса в Евразии и Северной Америке от тундры до субтропиков. Основной ареал — лесная, лесостепная и горно-лесная зоны. Карликовые берёзы в южной части тундры и предтундровых редколесьях образуют особые заросли — так называемые ерники.
...по всем вырубленным местам засел сплошной березняк. Нежно-матовыми серебряными столбиками, с сероватыми поперечными кольцами, стояли частые стволы деревьев; мелкие листья ярко и дружно зеленели, словно кто их вымыл и лак на них навёл...[2]
...надумались мужики: чем вырывать берёзку с корнями, прямо срубают мелкий березняк, заостривают комель и втыкают к приезду агента в землю ― зелень долго держится.[3]
...на следующий же год после корчёвки, особенно там, где березняк был густ и росл, появлялась прекрасная трава, при скосе которой получалось не менее 15 коп сена с хозяйственной десятины.[3]
...из овощей решительно преобладает репа (печеная, реже вареная), для посева которой выжигают на подсеке мелкий березняк, она так и называется ― под репу; такая подсека годна только на один раз.[4]
Лось почти всегда живет в осинниках и березняках, растущих именно у подошвы гор и по берегам рек; нередко также он встречается в болотах, поросших ивняком, который вместе с осиновыми и березовыми побегами составляет главную пищу этого животного...[1]
— Леонид Сабанеев (старший), «Лось и добывание его в Пермской губернии», 1871
Мало-помалу чистые, не заросшие кустами и березняком облоги,[7]подобрались, и я принялся за обработку под лён облог, поросших березняком до двух вершков толщиною в комле. Пришлось корчевать березняки, что увеличило ценность обработки, сверх того, облоги из-под таких березняков уже трудно было драть сохами, и я принужден был завести плуги.[3]
Нашумел, накричал, приказал опять насадить, не то, говорит, за каждую березку по пяти рублей штрафу возьму. Испугались мужики, второй раз насадили ― посохли опять. На третью весну опять требует, ― сажай! Ну, и надумались мужики: чем вырывать берёзку с корнями, прямо срубают мелкий березняк, заостривают комель и втыкают к приезду агента в землю ― зелень долго держится. А по зиме на растопку идет, потому что за лето отлично на ветру просыхает. Не полезет же чиновник смотреть, с корнями ли посажено, ну, а если найдется такой, что полезет, скажут: «отгнило коренье», ― где ему увидать, что берёзка просто отрублена.[3]
Производилась эта разработка так: где березняк был уже довольно рослый, его корчевали, что производилось легко, так что хозяйственную десятину выкорчевывали в 30 дней; где березняк был мелок, его прямо подрубали. Мелкий березняк, прутья, сучья сожигались тут же на месте, из более крупного березняка выбирались дрова, и этими дровами корчёвка окупалась. Во время корчевки место находилось всегда под выгоном для скота, на следующий же год после корчевки, особенно там, где березняк был густ и росл, появлялась прекрасная трава, при скосе которой получалось не менее 15 коп сена с хозяйственной десятины. Обыкновенно такой укос получался лишь первый год, как показали оставленные для опыта участки, следующие годы укосы были уже гораздо хуже, и затем выкорчеванный участок давал такие же скудные урожаи трав, как и обыкновенные чистые облоги.[3]
Вверх по Волге видны местами скопления торчащих из воды чёрных пней или «каршей» ― остатков росшего когда-то леса, который был затоплен лет сорок тому назад запором бейшлота. В половодье все эти карши заливает водой, и они становятся видными только по спаде вод. Возница обратил моё внимание ещё на один остров, поросший березняком и подвижный, во время разлива он плавает и передвигается то туда, то сюда.[8]
— Дмитрий Анучин, «Из поездки к истокам Днепра, Западной Двины и Волги», 1891
Дорога вьется по лесу, и по сторонам ее попадаются порою расчищенные поляны. На одних из них на черной от мелкого угля земле лежат рядами тела срубленных лесных великанов, без сучьев и корней. На других такими же рядами повален молодой березняк, подсеченный под самый корень, и белые стволы березок мерцают сквозь желто-бурую массу высохшей листвы. Это крестьянские подсеки, т. е. пашни, удобряемые не навозом, а золой сожженных деревьев. <...> Рыбу едят больше в вареном виде, а из овощей решительно преобладает репа (печёная, реже вареная), для посева которой выжигают на подсеке мелкий березняк, она так и называется ― под репу; такая подсека годна только на один раз.[4]
В истоках и на склонах всех других балок, питающих своими водами Закан, снега очень много, но он разбросан всюду небольшими лоскутами и пятнами по склонам, котловинам и среди зелёных альпийских лугов. Такое расположение снегов придаёт местности совершенно своеобразный вид, отличающийся особенной пестротой. Ниже этих мест тянутся сначала березняки, а потом густые тёмно-зёленые ельники.[9].
Полоса лиственничного леса, несмотря на свою незначительную площадь, представлена разнообразными ассоциациями. Кроме лиственничников, в этой полосе встречаются и березняки, которые в большинстве случаев чередуются с пышными субальпийскими лужайками. Лиственничные леса у верхнего предела постепенно сходят на нет и на высоте 450-480 м северной части района и 650 м в южной, сменяются горными тундрами.
...мы осмотрелись и осторожно удивились тому, что вокруг нас не один, не два и не пять кустов башмачка. Стали считать. Гадали, насчитаем ли сто. Насчитали. Неужели и двести наберётся? Набралось. Всего оказалось 232 растения. А в соседних колках ― ничего. Именно этот березняк с влажным долом выбрала дикая орхидея.[10]
— Михаил Фонотов, «Дикие орхидеи ситниковского лога», 2003
Долина, орошаемая рекой Тауншео, довольно широка и усеяна бесчисленными озерами. С боков обставлена рядами плоских холмов; постепенно возвышаясь, они превращаются, наконец, в утесы, обрывом спускающиеся в долину. На местах, несколько защищенных от холодного северного ветра, стелется по земле низменный березняк; он служил нам топливом.[11]
В минуты откровенности, когда у человека в полном смысле слова «душа на ладони и сердце за поясом», старик иногда соблазнялся ― рассказывал, что рыжик синий ― полевик ― любит траву и некоторую влагу, настоящий рыжик ― красненький боровик ― требует уже не столь густой травы, не нуждается в особенной влаге и сидит в том месте, где луг сменяется кучами сосновых иголок. А здесь уже, по его мнению, изредка селится хитрый белый гриб в соседстве с красноголовым боровиком. Впрочем, оба гриба любят березняк и сосник, тень и некоторую влагу и при этом попадаются не иначе, как в прошлогодней листве.[12]
До Тюмени и после нее такие безотрадные окрестности. Болота, сплошь поросшие мелким березняком. Местами этот березняк вымок и засох, ― это делает местность ещё безотраднее. Однообразие изредка прерывается болотистыми озерами...[13]
Всё по горам, изредка по лугам; правый берег Ингоды все роскошнее травою и березняком, чем левый. Правда, березовых рощ и там нет, а мелкий березняк прорастает и выгорает периодически ― рощи из него не выйдет.[13]
Грибов тут мало; за грибами надо идти в березняк, я и собираюсь отправиться. И ничего в жизни я так не любил, как лес с его грибами и дикими ягодами, с его букашками и птичками, ежиками и белками, с его столь любимым мною сырым запахом перетлевших листьев. И теперь даже, когда я пишу это, мне так и послышался запах нашего деревенского березняка: впечатления эти остаются на всю жизнь.
Мы искали озеро и нагорное болото, которым придавалась мистическая метеоритная окраска. Случайно среди густейших зарослей показался просвет, и перед нашими глазами предстало «космическое» болото. Это обычное болото, с отдельными мочажинами, слегка эллиптической формы, длиной около 150 и шириной около 100 м. Оно окружено густым бордюром молодого березняка.[14]
Чуть дальше, в густом березняке, куда обычно ходим за подберезовиками, встречается еще одна ягода, всеми забытая, причем забытая незаслуженно. Речь идет о костянике, родственнице морошки.[15]
Он выбежит и за ворота: ему бы хотелось в березняк; он так близко кажется ему, что вот он в пять минут добрался бы до него, не кругом, по дороге, а прямо, через канаву, плетни и ямы; но он боится: там, говорят, и лешие, и разбойники, и страшные звери. Хочется ему и в овраг сбегать: он всего саженях в пятидесяти от сада...[16]
Окончив урок истории, Нежданов отправился в сад, а из сада перешел в березовую рощу, которая примыкала к нему с одной стороны. Часть этой рощи свели купцы лет пятнадцать тому назад; по всем вырубленным местам засел сплошной березняк. Нежно-матовыми серебряными столбиками, с сероватыми поперечными кольцами, стояли частые стволы деревьев; мелкие листья ярко и дружно зеленели, словно кто их вымыл и лак на них навел; весенняя травка пробивалась острыми язычками сквозь ровный слой прошлогодней темно-палевой листвы. Всю рощу прорезали узкие дорожки; желтоносые черные дрозды с внезапным криком, словно испуганные, перелетывали через эти дорожки, низко, над самой землей, и бросались в чащу сломя голову.[2]
Не жалко было умирать, но как только дома он увидел скрипку, у него сжалось сердце и стало жалко. Скрипку нельзя взять с собой в могилу, и теперь она останется сиротой и с нею случится то же, что с березняком и с сосновым бором. Всё на этом свете пропадало и будет пропадать! Яков вышел из избы и сел у порога, прижимая к груди скрипку. Думая о пропащей, убыточной жизни, он заиграл, сам не зная что, но вышло жалобно и трогательно, и слёзы потекли у него по щекам. И чем крепче он думал, тем печальнее пела скрипка.[17]
Весной выбирался сухой солнечный день, протягивалась в березняке верёвка, и нянька проветривала свою смертную одёжу: полотняную зажелкшую рубаху, вышитые туфли, голубой поясок, тканый заупокойною молитвой, и кипарисовый крестик.
Нота тоже хитраярека ― мечется то вправо, то влево. Лижет скалистые обрывы, водовороты делает. Белопенные водовороты злобно рычат. Кедр тянет с берега корявые мшистые лапы. За кедром непролазная темь да карчи. В других местах веселее ― березняк белеет серебряной корой.[18]
Стая тетеревов косачей, все дни непогоды просидевшая в еловой тюремной глухомани, сегодня вылетела на опушку леса, в светлый березняк ― поклевать горьких почек и погреться на солнце. Краснобровые красавцы, точно из вороненой стали, и их серенькие скромные подруги облепили со всех сторон высокие заиндевелые березы. Жадно ощипывая пахучие желтоватые почки, они теребили ветви и глухо хлопали крыльями, перелетая с места на место; с берез, облюбованных ими, густо порошило радужно сверкавшей на солнце снежной пылью.[19]
― Напересёк! ― кричит Булыга.
― Напересёк! ― отвечаю я и бегу куда-то, уж и сам не знаю куда: напересёк, на поляну, на просеку, в березняк, где таится в кустах, где мчится мне навстречу взматеревший осенний беляк.[20]
— Юрий Коваль, «Листобой» (глава «По чернотопу»), 1972
Дни стояли светлые, свежие и по большей части сухие, и за старой вырубкой — она была изумрудно-зеленой — до самого рва росли и мигали мелкой светло-желтой листвой молодые березы. В ту пору у меня не было друзей, но приятелей было много — мы бежали в молодой березняк, под ногами шуршали листья, мы собирали их в легкие рассыпчатые горки, прыгали сверху — и счастьем было барахтаться в хрустящей невесомой листве, разбрасывая ее вокруг. Но самым большим счастьем было кататься на берёзах.
Но вся охота Бурнашова одной находкой и закончилась. Зря загорелась его душа. Прошел дождь-листобой, и березняки пооголились, проредились в одну ночь, листа нападало, хотя до сентября далеко. Это в июне каждый гриб призывает тебя, далеко виден, как свечка неизбывная, горит ярким розовым пламенем. А сейчас какой гриб если и есть, так спрятался, затаился, сам на себя не похож: грустный, почернелый, с размякшею шляпой.[6]
У самого крыльца обрызгала мне плечи
Протянутая ветвь. Белеет небосклон,
И солнце на луну похоже, и далече,
Далече, как дымок, восходит тонкий звон,
Вон там, за нежно пожелтевшим
Сквозным березняком, за темною рекой…[22]
Когда в пуху лозинник тощий, Когда еще прозрачен май, К березовой причалив роще, Мы на костре согрели чай. <...>
Могу ли счастьем не дышать я,
Когда спускается к реке
Твоё белеющее платье,
Как облако, в березняке![5]
Там у извилистой красавицы реки,
Стоит волшебное село Березняки,
На склонах снег, в садах сирень
И бело, бело, бело-бирюзовый день,
На склонах снег, снег, в садах сирень, сирень
И завораживает старый плетень.
— Владимир Коршунов, музыка Тимофея Волкова, «Березняки», 2000-е
↑ 12Л. П. Сабанеев. Охотничьи звери. Сост. А. Калганов. — М.: ТЕРРА, 1992 г.
↑ 12И.С.Тургенев. «Накануне». «Отцы и дети». — М.: «Художественная литература», 1979 г.
↑ 12345А.Н.Энгельгардт. Из деревни. 12 писем. 1872-1887 гг. — М.: Гос. изд-во сельскохозяйственной литературы, 1956 г.
↑ 12Н. И. Березин, «Пешком по карельским водопадам» с 60 рисунками художника И. С. Казакова и оригинальными фотографиями автора, с 5 карточками в тексте. — С.-Петербург : Типография Товарищества «Общественная польза», 1903 г. 193 с.
↑ 12В. Рождественский. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1985 г.
↑ 12В.В.Личутин. «Любостай». — М.: «Современник», 1990 г.
↑Д. Н. Анучин, Географические работы. — М.: Государственное издательство географической литературы, 1959 г.
↑Н. Я. Динник. Верховья Большой Лабы и перевал Цагеркер. — Тифлис, 1905 г. — 32 с.
↑М. С. Фонотов. Дикие орхидеи ситниковского лога. — Екатеринбург: «Уральская новь», № 15, 2003 г.
↑Ф. П. Врангель, «Путешествие по Сибири и Ледовитому морю». — Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948 г.
↑Максимов С. В. Избранное. Подготовка текста, сост., примеч. С. И. Плеханова. — М.; Сов. Россия, 1981 г.
↑ 12Пётр Кропоткин. Дневники разных лет. — М.: Сов. Россия, 1992 г. (серия: Русские дневники).
↑Вронский Б. И. По таёжным тропам: Записки геолога. — Магадан: Кн. изд-во, 1960 г.
↑Логинов С.В. «Марш-бросок по ягодным палестинам». Журнал «Наука и жизнь», № 6-7, 2007 г.
↑Гончаров И.А. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах, Том 4 ― «Обломов. Роман в четырех частях». Санкт-Петербург, « Наука», 1998 г.
↑чехов8Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 8. (Рассказы. Повести), 1892—1894. — стр.297
↑Фадеев А.А. Собрание сочинений в трёх томах, Том 1. Москва, «Художественная литература», 1981 г.
↑Бубеннов М.С. Собрание сочинений в четырёх томах. — Том 2. — М.: Современник, 1981 г.