У этого термина существуют и другие значения, см. Лазурь.
Берли́нская лазу́рь или берли́нка (а также железная лазурь, прусский синий, парижская лазурь, прусская лазурь, гамбургская синь, турнбулева синь, нейблау, милори) — синий пигмент, комплексная соль переменного состава, смесь гексацианоферратов (II) от KFe[Fe(CN)6] до Fe4[Fe(CN)6]3.
Точная дата получения берлинской лазури неизвестна. По самой распространённой версии, она была получена в 1706 году в Берлине красильщиком Дисбахом. В некоторых источниках его называют Иоганном Якобом Дисбахом (нем.Johann Jacob Diesbach). Интенсивный ярко-синий цвет соединения и место получения дали начало названию. Кроме собственно функции красителя, лазурь сыграла роль и в истории науки. В 1782 шведский химик Карл Шееле впервые выделил из берлинской лазури свободную синильную кислоту, совершенно бесцветную, но получившую своё название за родство с лазурью. Несмотря на присутствие цианидного аниона CN−, берлинская лазурь не ядовита.
Он забыл или не знает, что сулема, мышьяк, иод, даже bleu de Prusse <берлинская лазурь> в известном количестве употребляются в лекарствах и суть самые деятельные яды.[1]
— Филипп Вигель, из письма M. H. Загоскину, 28 декабря 1850 г.
Прежде китайцы окрашивали зелёный чай гипсомъ съ берлинской лазурью; а нынче вмѣсто нея употребляютъ индиго.[2]
Густая, яркая синь, как синь берлинской лазури, окрашивает темные воды в тени каменных утесов… <...> Тут только поймёшь чарующие переливы красок, которые так удивляют нас в картинах Ахенбаха и Айвазовского...[3]
Продажные сорта берлинской лазури сильно отличаются по своему качеству, и если при получении сытых, полных оттенков, качество синей краски не имеет решающего значения, то при производстве светлых оттенков необходимо брать лучшие сорта.[6]
Однако, употребляя въ дѣло подцвѣчиванія бумажной массы берлинскую лазурь, надо имѣть въ виду одно обстоятельство, что она мгновенно, отъ дѣйствія щелочи и клея, разлагается, вслѣдствіе чего процессъ подцвѣчиванія ею бумажной массы обыкновенно надо производить послѣ проклеиванія этой массы, взявъ глинозема какъ можно больше.[7]
...только три краски у него и было: белила, гуммигут <жёлтая> и берлинская лазурь. Любил дали, а берегов не любил, почему и не держал для них красок.[9]
— Этих красок у меня нет, — говорит Сорокин. — Вот синяя берлинская лазурь — я этим пишу.
— Нет, — говорю я, — это не годится. Тут краски горят в природе.[13]
Я написал все, что знал: и руды, и добывание, и окислы, соли, даже жёлтую и красную синильные соли и берлинскую лазурь, что у нас считалось большой мудростью.[14]
В Европе синие пигменты были настолько дорогими (их продавали буквально на вес золота), что порой специальные комиссии решали, какие именно участки росписи должны быть синего цвета. <...> лишь в 1704 г. был получен первый искусственный синий пигмент. Это была берлинская лазурь ― гексацианоферрат железа-калия, содержащий атомы железа в разных степенях окисления: KFe+3[Fe+2(CN)6].[17]
— Илья Леенсон, «Занимательная химия для детей и взрослых», 2013
Берлинская лазурь в научной и научно-популярной литературе
Основой этой зелёной краски почти всегда является какая-нибудь белая краска, чаще всего blanc fixe, сернокислый барит или гипс, сернокислый кальций или же сернокислый свинец, окрашенные в более или менее интенсивно зелёный цвет смесью берлинской лазури и хромовокислого свинца. Обыкновенно около 75% по весу составляет белая краска — чаще всего сернокислый барий, от 1% до 6% в зависимости от желаемого оттенка цвета берлинская лазурь и от 14% до 18% хромовокислый свинец. Краска приготовляется или сухим, или мокрым путём. Продажные сорта берлинской лазури сильно отличаются по своему качеству, и если при получении сытых, полных оттенков, качество синей краски не имеет решающего значения, то при производстве светлых оттенков необходимо брать лучшие сорта.[6]
Помимо всего этого, въ писчебумажномъ производствѣ, въ настоящее время, пользуются минеральными красками, изъ которыхъ наиболѣе распространены въ обращеніи т. наз. охра, хромпикъ съ сахаромъ Сатурномъ, мумія; желѣзный купоросъ и ціанистый калій, къ которымъ приливается небольшая доза азотной кислоты или хлорной извести, въ результатѣ дающими т. наз. берлинскую лазурь. Однако, употребляя въ дѣло подцвѣчиванія бумажной массы берлинскую лазурь, надо имѣть въ виду одно обстоятельство, что она мгновенно, отъ дѣйствія щелочи и клея, разлагается, вслѣдствіе чего процессъ подцвѣчиванія ею бумажной массы обыкновенно надо производить послѣ проклеиванія этой массы, взявъ глинозема какъ можно больше.[7]
Очистки, отрепья, обрывки и даже испортившаяся пряжа, даромъ у его не пропадаетъ, но продается на бумажныя фабрики, коихъ здѣсь также много. Кромѣ вышеписанныхъ фабрикъ, были здѣсь прежде купоросныя <цеха> для мѣднаго купоросу, который дѣлали изъ мѣди, равно какъ и Прусскую лазурь; но нынѣ оставили по причинѣ дороговизны нужнаго къ приуготовленію ихъ матеріала.[18]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Кромѣ того чаи еще и подкрашиваются. Такъ зелёный чай подкрашивается жёлтыми и голубыми красящими веществами. Прежде китайцы окрашивали зелёный чай гипсомъ съ берлинской лазурью; а нынче вмѣсто нея употребляютъ индиго. <...> Въ Лондонѣ есть въ продажѣ одинъ изъ сортовъ такъ называемаго, жемчужнаго чая, въ которомъ вовсе нѣтъ чайныхъ листьевъ. Чай этотъ приготовляется, какъ увѣряютъ изъ уличной пыли съ примѣсью ничтожнаго количества чайнаго порошка. Смѣсь обливаютъ густымъ растворомъ гумми-арабика, изъ тѣста формируютъ мелкіе шарики, сушатъ ихъ и подкрашиваютъ съ поверхности берлинскою лазурью, куркумой, гипсомъ. Этого чая привозится въ Англію ежегодно почти полмилліона фунтовъ.[2]
Бессмысленною и безустанною чередою бьют волны в эти утесистые островки, колонны и камни, рассыпаясь вокруг них и раздаваясь в обе стороны…
Кажется, что сделают они им, и зачем несутся они на них с таким тупым упорством? Но они лучше нас знают свое дело, и точат, точат, не теряя терпения, базальт и кварц, и трахит, зная, что всё им по зубам, что всё помаленьку будет в их власти…
Густая, яркая синь, как синь берлинской лазури, окрашивает темные воды в тени каменных утесов… А в то же время, береговая зыбь, лижущая белые голыши, играет прозрачною светло-зелёною ярью, опушенную белою пеною…
Тут только поймёшь чарующие переливы красок, которые так удивляют нас в картинах Ахенбаха и Айвазовского, и которые так часто готов счесть за прикрасы артистической фантазии.[3]
Профессор химии, напечатавший в 1748 году риторику, первую на русском языке, где все примеры сочинены или переведены им самим, в 1749 году трудился в лаборатории, делал химические опыты, до крашения стекол надлежащие, приготовлял простые материалы, разные соли, водки, а потом старался искать и нашёл способ, как делать берлинскую лазурь и бакан веницейский; он же делал физические опыты и сочинял похвальную речь императрице на российском языке и переводил ее на латинский, участвовал в составлении российского лексикона.[4]
...он <Власов> усовершенствовал метод получения азотной кислоты; предложил специальный состав, быстро тушивший пожары; состав для реставрации старых, потемневших картин. Из отходов монетного двора он очень дешевым способом изготовлял красную краску. Усовершенствовал метод извлечения из сандала краски бакан; разработал способ получения <берлинской> лазури, по качеству превосходящей ввозимую из Германии краску, причём отечественная лазурь получалась вдвое дешевле.[19]
В Европе синие пигменты были настолько дорогими (их продавали буквально на вес золота), что порой специальные комиссии решали, какие именно участки росписи должны быть синего цвета. В античные времена использовали пигмент египетский синий, это был алюмосиликат меди (медное стекло). С VI-VII веков художники начали использовать природный ультрамарин, который готовили из ляпис-лазури, привозимой из Афганистана. По составу ляпис-лазурь ― сложная смесь нескольких минералов, синий цвет которой придаёт гаюин ― алюмосиликат, содержащий хлор и серу. Из килограмма лазури получали после длительной обработки всего 30 г. синего пигмента. И лишь в 1704 г. был получен первый искусственный синий пигмент. Это была берлинская лазурь ― гексацианоферрат железа-калия, содержащий атомы железа в разных степенях окисления: KFe+3[Fe+2(CN)6].[17]
— Илья Леенсон, «Занимательная химия для детей и взрослых», 2013
Недавно высокоумный муж твоей (а отнюдь не моей) обожаемой Анненковой запретил сочинение одного доктора, который в некоторых болезнях предлагает медные опилки, как верное средство, и объявил автора неблагонамеренным отравителем. Он забыл или не знает, что сулема, мышьяк, иод, даже bleu de Prusse <берлинская лазурь> в известном количестве употребляются в лекарствах и суть самые деятельные яды. Эдакие болваны у нас почитаются дельными людьми. Все, душою преданные правительству, смотрят на то с грустью; иные полагают, что центры злоумышленно так поступают, но нет, все трусы и дураки, и по русской пословице — заставь его богу молиться, он лоб расшибёт.[1]
— Филипп Вигель, из письма M. H. Загоскину, 28 декабря 1850 г.
О свойстве ультрамарина с кремницкими или цинковыми белилами мы способны проспорить целую ночь, а постороннему наблюдателю и не понять, из-за чего, в сущности, люди горячатся, оскорбления наносят друг другу, бездарят один другого. Наблюдателю не домыслить, что ультрамарин ― это для спорящих не просто химический препарат, а выразитель всей синей гаммы от Джотто до Александра Иванова, от весеннего неба до бархатной синевы ночи. Что он и в голубых глазах девушки и в обертке для сахара, и что берлинская лазурь так же далека от ультрамарина, как пошляк от остроумного человека.[12]
Я смутился. Но согласился.
— Не испортить бы, — сказал я ему.
— Ну, ничего, не бойся, вот краски.
Я искал в ящике краски. Вижу — терр де сьен, охры, чёрная кость и синяя прусская, — а где же кадмиум?
— Что? — спросил он.
— Кадмиум, краплак, индейская, кобальт.
— Этих красок у меня нет, — говорит Сорокин. — Вот синяя берлинская лазурь — я этим пишу.
— Нет, — говорю я, — это не годится. Тут краски горят в природе. Охрой это не сделать.[13]
...у Бутлерова ещё более длинная очередь, а к Менделееву решаются выйти одиночки, да и из них он двоим по двойке поставил. Никто больше не выходит. А мы с Н. Я. Чистовичем сидим на первой скамейке. Менделеев обращается к аудитории и глядит на нас: «Что же больше никто экзаменоваться не желает?» Пришлось нам выходить: Чистович к одной доске, я к другой. Как сейчас помню: дал он мне вопрос о железе. Я написал все, что знал: и руды, и добывание, и окислы, соли, даже жёлтую и красную синильные соли и берлинскую лазурь, что у нас считалось большой мудростью.[14]
Я смутился. Но согласился.
— Не испортить бы, — сказал я ему.
— Ну, ничего, не бойся, вот краски.
Я искал в ящике краски. Вижу — терр де сьен, охры, чёрная кость и синяя прусская, — а где же кадмиум?
— Что? — спросил он.
— Кадмиум, краплак, индейская, кобальт.
— Этих красок у меня нет, — говорит Сорокин. — Вот синяя берлинская лазурь — я этим пишу.
— Нет, — говорю я, — это не годится. Тут краски горят в природе. Охрой это не сделать.[13]
Дыру в полу соседней комнаты заделали, и меня туда теперь пускают. Вообще-то там мало интересного, окон нет, из мебели только две кровати и большой письменный стол, который делал ещё папа. В столе, правда, кое-что интересное попадается. Вот, например, папина кисточка для бритья, станок безопасной бритвы, а вот папины масляные краски: это кобальт, это краплак, а вот берлинская лазурь…
— Бабушка, а почему лазурь — берлинская, её что — в Берлиненемцы делают?
Не отвечает. Что ж я опять напроказил?..[21]
— Владимир Ланг, «Калейдоскоп детства», 2013
Берлинская лазурь в беллетристике и художественной прозе
Было восхитительное июньское утро. Небо было чисто, как самая чистая берлинская лазурь. Солнце играло в реке и скользило своими лучами по росистой траве. Река и зелень, казалось, были осыпаны дорогими алмазами. Птицы пели, как по нотам…[22]
Затем «мастер» распределял географическую сетку и ставил градусы долготы и широты, а «подмастерья» толкли мел и разводили его молоком ― получалось месиво, густое, как манная каша. «Мастер» чертил тонким мелом контуры карты, «подмастерья» с помощью кисти обводили их, тщательно прорисовывая все извилины толстым слоем меловой каши; затем наносились реки и снова обводились, тонко у истока и толсто в устьях, причём в кашицу для рек подмешивалась берлинская лазурь, потом города, обозначаемые крупными красными лепешками.[5]
Однажды, возвращаясь из магазина красок домой и войдя в переднюю, Pюмин услышал в мастерской голоса:
— Но ведь я не к вам пришла, а к Николаю Петровичу! Отстаньте от меня.
— Ну, один раз поцелуйте, что вам стоит!..
— Вы говорите глупости! Я вас не знаю... И потом, если об этом узнает Николай Петрович...
— Он? Он придёт, уткнёт нос в берлинскую лазурь, возьмет в зубы палитру и ухом не поведет. Это простак чрезвычайный! Миледи! Если вы дадите поцелуй — я его сейчас же отдам вам обратно. А?
— Сумасшедший! Что вы... делаете?..
Послышался тихий смех и звук сочного поцелуя.
«Негодяй! — заскрежетал зубами Рюмин. — Ему мало моего платья, квартиры, еды и моих нервов... Он ещё пользуется и моими женщинами!»
Рюмин повернулся и ушёл. Вернулся поздно вечером. Разбудил спавшего Пампасова и сурово сказал, смотря куда-то в сторону:
— Эй! Вы видите, нос мой не уткнут в берлинскую лазурь и в зубах нет палитры. Завтра утром можете уходить от меня.[8]
Старик Никандр Порфирьич — чиновник — был человек скромный: придя со службы, спал, а потом сидел у себя в кабинетике и допоздна рисовал акварелью морские виды (хотя в натуре моря никогда не видал): синюю воду — белые корабли, или зелёную воду — белые облака, или голубую воду — белых чаек; только три краски у него и было: белила, гуммигут <жёлтая> и берлинская лазурь. Любил дали, а берегов не любил, почему и не держал для них красок.[9]
— Я зашел случайно — люблю понаблюдать низы, — вежливо отвечал я на его странный вопрос. — И потом, не находите ли вы, что в этой грязи и отчаянности падения есть своего рода живописность?
— Не правда ли? — ответил он, забирая свою бутылку вина и перекочевывая к моему столику. — Но на этакую картину ни кармина, ни берлинской лазури не потребуется ни капельки — сплошная сепия и терр-де-сиена, с щедрой примесью жжёной кости![11]
— И не забудь, что нам нужно здесь в Скриптории. В наш век уже не осталось настоящего ультрамарина. Они его смешивают с берлинской лазурью. Что касается киновари…
— Я сделаю всё, что в моих силах, как и всегда.
― По высохшей работе накладываю один кусок с лессировкой. Лак, красный… и накладываю. И у меня начинает полыхать красный цвет. Потом ультрамарин, в основном берлинская лазурь. Накладываю, и у меня горит синий цвет. Потом зелёный горит. Я накладываю всё по этому же белому.[15]
— Вадим Месяц, «Лечение электричеством» (роман из 84-х фрагментов Востока и 74-х фрагментов Запада), 2001
Новый учитель преподносил себя так, как будто его урок был первым в их жизни. Но многие подчинились: слушали, забывая себя. Весь урок учитель говорил, больше не сдерживаясь, с напряжением, нервно, как никто еще не рассказывал о своем предмете ― и произносил никому неведомое. Вот и он вдруг услышал: «итальянская земля», «испанские белила», «берлинская лазурь»… И эти звуки окунули в теплую нежную дрожь. Всего лишь названия красок. Чудесные ― и невидимые, потому что видимость придает цвет...[16]
И, пачкающий лапки играющих детей,
Побрызгал дождь на шапки гуляющих людей,
И красили уж небо в берлинскую лазурь,
Чтоб дети не боялись ни дождика, ни бурь...[23]
— Фёдор Сологуб, «Все было беспокойно и стройно, как всегда...», 24 марта 1907
Зрите, пророки:
Оки
Девы без бури ―
Синее кобольта и берлинской лазури!
Синё сползло на щеки,
Синеет пречистый рот!..[10]
— Михаил Кузмин, «Страстной пяток» (из сборника «Эхо»), 1917
А он то тушью проведет
по глянцу полосу,
то лёгкой кистью наведёт
берлинскую лазурь.[24]
— Семён Кирсанов, «Разговор с Дмитрием Фурмановым», 20 февраля 1928
Жидкой берлинской лазурью Жалкие жилки полны Под алебастровой хмурью, Втёртой в висок тишины.
Небо, намеренно голо,
Веет холодным огнем:
Белой облаткой ментола
Белое солнце на нем.[25]
↑ 12Ф. Ф. Вигель. Записки. Том второй. Редакция и вступит. статья С. Я. Штрайха. — М.: Артель писателей. Круг. 1928 г.
↑ 12Н. В. Шелгунов. Вопросы русской жизни. — СПб., «Дело», №12, 1868 г.
↑ 12Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Издание 3-е. — Товарищество М. О. Вольф. С.-Петербург и Москва, 1902 г.
↑ 12С. М. Соловьев История России с древнейших времен: в 15 кн. Кн. 4. — М.: Соцэкгиз, 1961 г.
↑ 12Лухманова Н. А., Институтки: Сборник повестей (Составлено Е. Путиловой). — М.: ТЕРРА, 1997 г.
↑ 12Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. — Из статьи Шёнгрюн.
↑ 12Борисъ Богомоловъ. Какъ дѣлается бумага. Технологія бумажнаго производства. — СПб., Книгоиздательство А. Ф. Суховой, Столярный пер., 9, 1909 г.
↑ 12А.Т.Аверченко. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Круги по воде. — М.: Терра, Республика, 1999 г.
↑ 12Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений в 12-ти томах, Том 2. Москва, «Правда», 1967 г.
↑ 12М. Кузмин. Стихотворения. Новая библиотека поэта. — СПб.: Академический проект, 2000 г.
↑ 12Петров-Водкин К.С., «Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия». — М: «Искусство», 1970 г.
↑ 123К. А. Коровин. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В двух книгах. — Книга 1. «Моя жизнь»: Мемуары; Рассказы (1929—1935 гг.) — М.: Русский путь, 2010 г.
↑ 12Д. И. Менделеев. Познание России. Заветные мысли. — М.: «Эксмо», 2008 г.
↑ 12В. Г. Месяц. Лечение электричеством. ― Екатеринбург: Урал, №2, 2002 г.
↑ 12О. Павлов. Асистолия. ― М.: «Знамя», №11, 2009 г.
↑ 12И. А. Леенсон, Занимательная химия для детей и взрослых. ― М.: АСТ, 2013 г.
↑В. Ф. Зуев. Путешественныя записки Василья Зуева отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году. — Въ Санктпетербургѣ, при Императорской Академіи Наукъ 1787 года
↑Мусабеков Ю. С. Русский химик-самоучка. ― М.: «Химия и жизнь», № 3, 1965 г.
↑А. М. Никитин. Художественные краски и материалы. Справочник. — Москва: Инфра-Инженерия, 2021 г.
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 1. (Рассказы. Повести. Юморески), 1880-1882. — стр.133
↑Ф. Сологуб. Собрание стихотворений в 8 томах. — М.: Навьи Чары, 2002 г.
↑С. Кирсанов, Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Большая серия. — СПб.: Академический проект, 2006 г.
↑Г. А. Шенгели. Стихотворения и поэмы. Сост., подгот. текста и коммент. В. А. Резвого; биогр. очерк В. Э. Молодякова. — М.: Водолей, 2017 г.
